Я думала, будет как прежде:
Любовь распахнёт два крыла,
последней потешить Надеждой,
над жизнью, которую не прожила,
а длила ни шатко, ни валко.
Откуда ж готовность служить?
Любить неприлично и жалко,
всё время сподвижницей быть.
Любить коленопреклоненно,
любить без руля, без ветрил.
Что раньше его – то забвенно.
Лишь то драгоценно – что с ним.
Зачем же, что было Любовью,
в печальной юдоли земной
вдруг стало и былью и болью,
застыло картиной немой.
Как силу удара измерить,
принять свой последний приют,
снести одиночества бремя...
Не это ли Верой зовут?