Дрова в печи. Сухие руки – в саже.
Голубизна чернеет за окном.
Здесь человек – всего лишь часть пейзажа,
одетый зверь, владеющий огнём.
Как ни кривы, а всё ж исповедимы
его пути: горизонтальный лес
жилищ не улучшает перспективы,
поскольку церковь как противовес
отсутствует. Здесь молятся стихиям:
слепым ветрам, уклончивой воде, -
и, от однообразия бухие,
в безблагодатном пасмурном труде
буксуют будни. Ситцевые лица
без возраста застираны до дыр,
и зависть к праздным жителям столицы
припоминает пугачёвский пир.
Скулит собака. Разве я в ответе
за то, что время ходит взад-вперёд?
Из первого в последнее столетье
за пять целковых поезд довезёт
кого угодно…