Дополнения к «Триада Сталкера» Следующие-2
…Будь моей феей, кумиром, женою.
Жизнь так лжива, и узор скорбей ее сложен.
Сегодня - так, а вчерашний день
Завтрашним уничтожен.
(Деннис Гловер «Этюд», Перевела с английского А. Спаль.
Журнал «Новый мир» 1978. № 1)
«- Боже мой, что за люди!?.
- Успокойся, успокойся, они же не виноваты, их пожалеть надо, а ты сердишься..»
(Из к/ф «Сталкер»)
« - Неизвестные Отцы, - сказал Доктор, - это анонимная группа наиболее опытных интриганов,
остатки партии путчистов, сохранившиеся после двадцатилетней борьбы за власть между военными, финансистами и политиками. … Среди них есть и незлые люди, они получают удовлетворение от сознания того, что они — благодетели народа. Но в большинстве своем это хапуги, сибариты, садисты, и все они властолюбивы… Вы удовлетворены?»
А.Н. и Б.Н. Стругацкие «Обитаемый остров»
2.5. Сегодня в зоне поливало,
Дождь зарядил на много дней;
Из места своего привала
Ушел, нет, убежал скорей;
Под крышей дома поселился
В секретной комнатке одной;
Ни с кем тем местом не делился,
Укрыта за двойной стеной;
Ее он отыскал когда-то,
И оборудовал затем,
Не ведали о ней ребята,
На всякий случай, а зачем?
Принес воды, жратвы, патронов
Со складов и былых боев,
И с чьих-то даже тайных схронов,
И был тут хлеб его и кров;
Ни сыщики и не ищейки
Его не смогут отыскать,
Ни даже блажь судьбы-злодейки
Не в состоянии достать;
Здесь были страшные сраженья,
Точней, восточней за рекой;
Кто был врагом, кто стал мишенью,
Добился цели кто какой?
Одни вопросы и загадки,
Да ложь бездарная властей;
Дождешься разве правды-матки,
Когда на карте мир людей;
И, благо, местного значенья
Бои, казалось бы, прошли,
Но обстоятельств, к сожаленью,
Всех генералы не учли;
Не отступил враг, удалился,
Чем, собственно, людей мир спас;
Конфликт недолго этот длился,
И скоро как-то он угас;
И лишь металлолом остался
Ржаветь в воронках и в полях;
Генштаб же после разбирался,
Каков кампании размах;
Вещая после, что ракетам
Не мог враг противостоять,
Забыв, что ни одной при этом
В цель не смогли, увы, попасть;
Был слух о ядерном ударе,
Верней, что надо б применить;
И на земном тогда бы шаре
Кому б судьба досталась жить?
И тщательно скрывались планы,
Тем паче это – «та война»;
Но слухи вечно, как ни странно,
Имеют место быть сполна;
Бои ж и город зацепили;
Окраин северных как нет;
Признаться, сами ж разбомбили –
От попаданья трех ракет;
Каким-то чудом уклонились
От траектории своей,
И многих многие лишились
Родных и близких в миг людей;
Тогда-то вот и город ахнул,
Вдруг всю серьезность осознав;
И президент наглядно плакал
На встрече всех ведущих глав;
Она в столице состоялась,
Прикрытием стал Фестиваль,
И люди пели и смеялись,
Забыв рутину и печаль;
А про войну никто не ведал,
Блокировалось вся и все,
Болтали, что нас кто-то предал,
Слух каждый что-то нес свое;
Когда же стало жертв.. с лихвою,..
Ценились люди не за грош, -
Был слух, что силой враг живою
Уж больно с нами слишком схож;
Кто был противник? – мы не знали;
А люди сами как с собой
На поле брани воевали,
Свихнется правда здесь любой;
Ни сдавшихся, ни даже пленных,
А только мертвые тела;
Ни маршей никаких победных, -
Дома сгоревшие до тла;
Досталось северным районам,
На сотни километров тлен;
Как в мире был потустороннем,
Лишь смрад да пепел до колен, -
Где выжжено все до былинки;
Южней холмы, леса, поля,
И выше, как на той картинке –
Луна ли, мертвая ль земля?..
Скилл был тогда еще мальчишка,
Смотрел с восьмого этажа –
Вдали столб дыма вокруг вспышки
Рос, извиваясь и кружа;
Подобен смерчу пламень адский
Земную жизнь уничтожал,..
К чертям в чем смог бы разобраться
Какой бы ни был генерал;
Спаленная земля дышала,
Как раненный забитый зверь,
И кажется, она стонала
И задыхалась от потерь,..
Война закончилась внезапно,
А впрочем, как и началась;
Генштаб считал, что враг ослаб, но
Пропал, как пробил его час;
Лишь трупы недругов и наших
Валялись всюду тут и там,
Но.. спутать можно было павших –
Служили нам или врагам?..
Десант, спецназ ли, пехотинцы,
Войска, как братья-близнецы,
Различны только рост да лица,
Все не зеленые бойцы;
И амуниция так схожа;
Вот только техники у них,
Как будто не было, и все же
Они здесь дали нам поддых;
Все геликоптеры и танки,
Машины, всё, что смерть несет –
Теперь их нет, одни останки,
Потерян единицам счет;
Оплавленный металл ржавеет,
Стальные остовы гниют,
И сквозь – побеги зеленеют,
Живет природа ведь и тут;
Забавно, презик на экране
Всё делал вид, порядок, мол,
Всё о Карее да Туране,
Известный в мире балабол;
Но это сговор президентов,
И он оправдан, факт таков, -
Во избежанье инцидентов,
Без паники и дураков;
А наш, к тому ж, и пару шуток,
Народ до шуток сам не свой,
Да чтобы был набит желудок,
Блокбастер по ТВ крутой;
Скрыть, видно, стало быть по силам
Конфликт локальный вроде бы,
Пусть чуть не выросли над миром
Разрывов атомных грибы;
Но не дошло; враг как-то скрылся,
Ушел, уполз ли, убежал,
И даже точно растворился,
Хотя, признаться, побеждал;
А наш глава, политик мудрый,
Он сладкой ватой по ушам,
Или как сахарною пудрой
По обывательским мозгам;
Где анекдотец, где ухмылка,
А те ни «б», ни «м» в ответ,
Его любовью любят пылкой
И преданно глядят во след;
А в той войне, довольно мнимой,
Сгорело столько, кто бы знал,
И вправду «мнимой и незримой»,
Как один кадр ее назвал;
Мираж как будто, призрак словно,
Все скрыто точно пеленой,
И вправду слишком иллюзорна,
Кошмар как словно бы ночной;
И в тех иллюзиях кромешных,
Как в самых многослойных снах,
Как плод пороков многогрешных,
Жил мелкий человечий страх;
Замешивал он боль и счастье,
Душ не щадя людей простых,
И обладая страшной властью,
Толкал в бой юных и седых…
Тут Скилл прервал воспоминанья,
И размышленья между тем;
Дождь лишь усиливал старанье,
Бил кровлю, чтоб взломать затем;
И он решил вдруг охладиться;
Рубаху сняв, спустился вниз
Водою дождевой умыться –
Потребность, бред или каприз;
Потоки лились, тьма ночная,
Ни капли света ли, луча;
Стоял он, плечи разминая,
Рыдая, воя, хохоча,..
Никто не мог его увидеть
Здесь, в абсолютной темноте;
Никто не мог его услышать
В бездушной этой пустоте;
Лишь дождь шумел, циклон глубокий
Свою работу исполнял,
Ложбины, ямы, русла, стоки
Водой небесной наполнял;
Воронка двигалась неспешно,
Фронт изливал потоки вод,
Мир оживляя мертвый здешний,
И истекая в свой черед;
И он стоял один на много
Миль, километров, стадий, верст;
Да, сколько не проси у Бога,
Тьму эту не пробьет свет звезд,..
Но,.. но в природе все, как нужно,
И Бог, и физика основ
Творят дела довольно дружно,
Без лишних суеты и слов;
Прошел дождь, утро наступало;
Скилл, завернувшись, крепко спал;
Уже примерно с час светало,
Рассвет земной уже настал;
И что же Скилли разбудило?
Невероятно – пенье птиц!
Ведь зона, это как могила,
За гранью птицы всех границ;
Но вот они вовсю щебечут,
Беде и смерти вопреки;
И не важны уж чет ли, нечет,
Ни умные, ни дураки;
Но жизни лишь важны приметы,
Лишь признаки, что жизнь жива,
Ведь зона это часть планеты,
Земля здесь, видно, не мертва;
Ох, как прекрасно жить на свете!
К чертям и ходки и хабар!
Лишь не мутили б воду черти,
Не мучил войн и снов кошмар,..
Жена ждала, как прежде, дома,
И пели птицы о своем,..
Да избежать судьбы излома
На самом старте и потом,..
Так мир прекрасен и так сложен,..
Скилл возле домика присел,
Сарайчик старый перекошен,
В кострище уголь прогорел;
И так вдруг в город захотел он,
Наверное, как никогда,..
Вход тут же наспех был заделан;
Ушел,… быть может, навсегда…
4.4 – Единственная Женщина-сталкер –
Их было две, осталась одна,
Скажем модно – без фанатизма;
Что, сталкер не он, этот сталкер – она,
И к чертям базар о феминизме;
Когда-то вторая ушла в никуда,
Энн единственной стала на свете,
Кто из женщин ходил, как глаголят, «туда»,
И, возможно, не будет третьей;
Ее Ник также был раньше проводником,
Но пропал; как вдовой она стала;
И на зону готовиться стала тайком,
Как же ей его не хватало!
Если мертв, то останки земле бы предать,
Или в этом хотя б убедиться;
Только вряд ли возможно его отыскать –
Шанс велик без следа раствориться;
И в ответ Скилл сказал: «не бывает чудес
Там; протралить мы зону не в силах;
Тот пропал навсегда, кто на зоне исчез;
Редким быть суждено в их могилах…»
Поначалу помог; а потом все сама;
Он сходил раза три с ней всего-то;
Зона круче, чем тьма, и чума, и тюрьма,
А для Энн стала точно работа;
Все сама и одна; и хабара брала
Лишь прожить – не всегда, и немного;
Дьявол знает, как Ника Энн однажды нашла,
Ведь на зоне не может быть бога;
Никому, ничего, вправду дьявол один
Порешил вдруг от мук Энн избавить;
А она обрела белый пепел седин,
Потеряв часть рассудка и память;
И бывала она, где никто не бывал,
Впрочем, там нашла и схоронила;
Тайна все же, как Ник свою жизнь потерял,
И находится где могила;
Она ходит зачем-то раз наверное в год,
Власти в курсе, но ей не мешают;
И известно, с собою букетик берет;
Отследить как? – никто не знает.
4.6 – Пьянь –
Зона, как море, не любит пьяниц,
Но один такой сталкер был,
На лице нездоровый румянец,
И всегда с собой флягу носил;
А на зону таскал даже пару,
И домой он с порожними шел,
Ну а дома спешил вечно к бару,
Торопился засесть за свой стол;
Он у «Старого Пью» завсегдатый,
В нем всю ночь он, бывало, сидит,
Далеко и совсем не богатый,
Пьет и крепкой сигарой дымит;
Песни слушает, больше вживую,
Да болтает о том да о сем,
И клянет свою жизнь кочевую,
В наказание да поделом;
И поэтому пьет беспробудно,
Отойдет, и на зону опять;
Не гуляет он, где многолюдно,
Лучше выпить, чем не выпивать;
Что ж, что пьяница, но он безвреден,
Он беззлобен, беззуб, без жены;
Его нет будто – он не заметен,
Куртка мятая, в пятнах штаны;
Но на зоне не редким был случай,
Сколько раз от беды уходил;
То бишь, сталкер он точно везучий,
Таковым в их сообществе слыл;
Где матерый подчас загибался,
Улизнуть он способен был в миг;
Что прошел Скилли (спьяну) признался
Всю трубу и «холодный тупик»;
Он шептал громко на ухо Скилли,
И сигары рассеивал дым,
И из пасти валил запах гнили,
А шалман был почти-что пустым;
А тот пьяницу слушал с вниманьем,
То рыдал, то смеялся до слез –
Радость крепко сплелась со страданьем, -
Как он задницу еле унес;
Да, случалось всерьез припекало,
Потерял как-то он левый глаз,
Морда в шрамах вся, нос словно вмяло,
Но оставшийся глаз, как алмаз;
Полицаи его били скопом,
Говорят, а другие, что он
Мясорубку прошел, и Циклопом
С той поры, как воскрес, наречен…
- «Дымоход» -
Тайна тайн, о нем знает пять или шесть
Самых-самых, и это не миф,
Дымоход, это ход, он построен, он есть,
А на Деле о нем «СС» гриф; (1*)
А хранится оно уже тридцать годков,
Ход мифический не отыскать
Ни ищейкам, что знают всех проводников,
Ни чинам, всё обязанным знать;
Но и прочие, кто найти этот проход
Был обязан ли, мыслил всего-то,
Не нашли, не найдут этот вход в Дымоход,
В зону чертову путь и ворота;
Потому он как призрак – он есть или нет? –
Не нашлось, кто бы мог, на духу как;
А в действительности – наивысший секрет,
И чинам рангов всех не до шуток;
Ибо грань между зоной и миром легла,
А уловки почти все известны;
И граница район от людей берегла,
Мол, попытки пройти бесполезны;
(право, и человека от зоны самой
Пограничье наш мир охраняло,
Ведь не весть что творится за мнимой стеной,
Только этого нам не хватало;
Да какая стена, это ж просто столбы,
Полоса, сеть колючки рядами –
Разве предохранят от подземной трубы
Под слоями земли и пластами;
Этот ход прорыл Кто-то, но так глубоко,
Просветить невозможно прибором;
А найти, мягко сказано, ход не легко
Даже псов сыскных бешенным сворам;
Фараоновы слуги копают везде,
Не найти глупцам этим дешевым;
Он фантом; утверждают, что он есть, но где? –
Не догнать яйце-пустоголовым;
Лишь известно – длинна хода метров семьсот, (2*)
Но не губера пошлым вассалам;
Лишь один накопал это суперсексот,
Не довольствуясь, впрочем, столь малым;
За такую инфу премии не дают –
Размышлял его главный начальник;
А на деле исполнен немалый был труд –
Тот агент далеко был не чайник;
А узнать каплю хоть – покрутись, разорвись,
К тому ж жалованье, как насмешка;
Был агент, как сказали б тогда, зашибись,
Малый чин, только вовсе не пешка;
Неудовлетворен, про себя он послал
К бесу в задний проход всю Контору; (3*)
А такой бы копал, точно б вход откопал,
И скорей всего, что очень скоро;
Но пока до властей до сих пор не дошло,
Как ценны (бес)подобные кадры,
И что надо платить, и при всём хорошо,
Будь он шут, адмирал пусть эскадры;
Где не ценят людей, а тем паче, спецов,
Там не будет, известно, порядка,
Рядовых ли уборщиков и продавцов,
Будет там вам не валко, ни шатко;
Вот и сведенья все; то есть их нет почти;
Но кто в нем проходил, знает много;
Тот, кто знает, сказал бы: дымоход – часть пути,
А ведь путь – это тоже дорога);
Псих из тех шестерых, может из десяти,
Кто в Сообществе был посвященным,
Потому был из тех, кто мог ходом пройти,
Как табу прочим всем запрещенным;
Их все меньше и меньше под сводом небес,
Ходока жизнь любого на грани;
Псих для ходок (4*) имел специальный комбез
Из сверхпрочной нервущейся ткани;
Хотя если обвал, то и он не спасет,
Как когда-то засыпало Ноя;
Он колено прошел и седьмой поворот,
И уже с пол пути за спиною;
И внезапный обвал раздавил распластал,
Бедолагу потом откопали;
Просто не повезло; что ж, обычный финал;
И земле его там же предали;
Потому то с тех пор метка есть за седьмым,
И что значит, идущий здесь, знает;
Потому он из фляги глоточком одним
Ноя и прочих всех поминает;
Остается сказать, кто и как тут копал,
Углубившись довольно не хило,
Но о том даже Псих, он же Скилли, не знал;
Ной всегда говорил: так и было;
И на этот вопрос не ответит никто,
Хотя должен ответ быть, конечно;
И возможно, найдется этак лет через сто,
Не секрет, время так скоротечно….
(1*) «СС» - гриф «Совершенно Секретно»;
(2*) на самом деле без пары 750 метров;
(3*) ОСБ – Особая Служба Безопасности;
(4*) ходкой считается только «двухходовка», то есть переход в зону и возвращение из нее; если ходок не вернулся, ходка не является ходкой, и имеет другое определение;
2.1. - «Та ещё» -
Когда по зоне ходишь,
Не думаешь, как живешь;
Домой возвратившись, находишь –
Кругом одна пошлость и ложь;
Какие-то слухи да сплетни,
Подначки, ехидство да блажь;
Опыт тридцатилетний
Делил мир на правду и фальшь;
Но правда нередко кривдой
Легко становилась вдруг,
И кровь клокотала обидой,
Когда врал в глаза (бывший) друг;
Все лгали, в быту и в эфире,
И близкие даже его;
Болезнь завелась словно в мире,
Губя людей мира сего;
Подобно какой-то бацилле
Подвержены действию лжи
Полиция ли, продавцы ли,
И им-то попробуй, скажи;
И в сторону морды воротят,
И лыбятся за спиной,
Что в городе происходит?
Как заражены чумой,…
Сидели и говорили
С девчонкой той (ещё той!),
И помниться, что-то пили,
Она казалась простой;
А пили чего-то с соком,
(…он только стал проводником),
И вдруг спорить о высоком
Стали, не о простом;
Сначала всё шутки о низком,
Сальности, шпильки и проч,
Потом дань отдали изыскам,
К чертям воду в ступе толочь;
Но тем она удивила
Когда разговор возник
О нравственном, но не язвила,
Как прочие – всё напрямик;
Но он уловил, что Дана,
Не раз пусть ему лгала,
Но тонко и филигранно,
Как будто его берегла;
Но что это, ложь во благо,
Когда в угоду ему?
(ах, бестия и симпатяга..)
И не понимал, почему,..
А прежняя (ей отольется),
Врала откровенно совсем,
Ляпнет фигню и смеётся,
А он удивлялся, зачем?
Зачем, почему, чего ради?-
Как правило, как не крути,
Ее по-собачьи брал сзади..-
Ответ просто можно найти;
А Дана, и кошка и штучка,
Обычна, но где-то тонка;
А та, просто полная сучка,
Поддал бы ей снова пинка!
Дана все делала нежно,
И с ней он хотел сойтись,
Была вовсе пусть небезгрешна,
Да лучшею из актрис;
И как-то она сказала,
И глаза горели ее:
«…когда б лжи не существовало,
Смог ли разум жить без нее?
Ложь, она рука об руку с правдой,
Лишь разумным присуща она;
Парадокс, но зачем-то так надо,
Гомо сапиенсу лишь дана;
Человек врет, лукавит безбожно,
Далеко, говорят, не зверь;
Все на свете, конечно, сложно,
Сталкер мой, ты мне только верь…»
И ей верить пытался, старался,
Он хотел и готов был жить с ней,
Но однажды ее не дождался,
А ждал много дней и ночей;
Растворилась, исчезла, пропала,
Горевал он, с ума сходил,
Как ему ее не хватало! –
Отчего, чем не угодил?..
Хорошо, что узнать не случилось,
Что с ней сделали нелюди те,..
Правда – часто потом она снилась,
С ним беседуя в снов маете;
Эх вы, люди, что ж мы за твари? –
Нам естественна так нелюбовь;
Словно в пьяном каком-то угаре
Пить готовы ближнего кровь…
И опять покидал город сонный,
И подчас, чтобы просто уйти,
Оставляя мир лживый и вздорный,
Да еще чтоб что-то найти;
Там ведь тоже порой очень сложно,
Про беспечный сон просто забудь,
В зоне все и лукаво и ложно,
Долог даже кратчайший путь;
Но зато ты один, это верно,
Когда никого не берешь;
Страх там точно не суеверный,
Сам себя ты не проведешь;
Но порой, забыв о хабаре,
Можно ровно залечь на дно,
В поселке в пустой хибаре
(но будь на чеку все равно);
Тогда можно помыслить о многом,
И чего-то повспоминать,
И вслед этаким монологам
Барыш (мнимый) свой посчитать;
А тогда думал он о Дане,
Влагу слез утирая платком;
Еще та! И истерик на грани,
Клял, ругал, поминал матерком;
Ночи с ней вечно перед глазами –
Когда сверху она, он млел,..
А потом вершила губами,
Поцелуями страсти предел…
Дана, Дана,.. такой не будет
(сам не ведал, насколько прав);
И еще: что ее не забудет,
С ней бесед и любовных забав;
Обманула, ушла, убежала…
«…войн бы больше во много раз
Было, если бы ложь не скрывала
Casus belli причин запас…» (5*)
Так, припомниться, Дана сказала,
И теперь вспомнил эти слова
(и до сих он не знал, что не стало
Той, что часто была права)…
И отправился в город снова,
А куда же еще идти?
В этот раз как-то все бестолково,
Значит, ноги хотя б унести;
И опять зона отпустила,
Да еще от нее сюрприз –
Вдруг на выходе привалило,
Даже малость там подзавис;
И набрал он, сколько ни разу
Не приваливало пока,
Вещи, крепче любого алмаза,
Хорошо уйдут наверняка;
От нее то подарок, за что же?
Это ж вовсе не пустяки;
Он загонит хабар подороже,
Покупатели не дураки;
Он кордоны прошел с рассветом;
Все как спали, лишь тишь да гладь;
Но оскомина все же при этом –
Ведь не так что-то, что? – не догнать…
(5*) Дана тогда сказала несколько иначе: сколько было бы еще войн, если б люди говорили только правду?
Латинское Casus belli она, правда, применила именно во время той беседы, чуть ранее, говоря, что человек всегда найдет повод к войне, если ему это требуется, и запас причин у человека огромен. Также эта фраза содержала не только мысль о социальном, военном либо политическом противостоянии людей, наций, народов, но и о конфронтациях в среде обычных людей, то есть на уровне бытовом и самом, что ни на есть, обыкновенном;
Она вообще была сколь страстная девушка, столь и начитанная. Это редкое сочетание притягивало. Скилл любил быть с ней и ее саму.
После того, как она «пропала», а случилось с ней то, о чем вкратце сказано в крайне коротком повествовании (смотри выше), какое позволили содержать зарифмованные строки (подробности невыносимы, ибо изверги, которые это сделали с ней, были люди, хотя можно ли назвать людьми нелюдей? Не возможно!!). (описать подробности гибели несчастной девушки автор не в силах). Скилл и вправду сходил с ума по потере, степень которой выражается даже не просто как «вряд ли повториться…», но: «никогда не будет такой, даже подобной…»
– Капитан –
Пограничных войск капитан,
Он без лирики сентиментальностей,
Профи он, далеко не профан,
И он против всяких банальностей;
Ибо долг – это всё, мерило мерил,
А устав писан кровью многих –
Так отец ему в глаза говорил,
Сам приверженец всех правил строгих;
Дед был тоже лощеный, но не штабной,
Ну а прадед его и подавно;
Капитан из династии боевой,
На отрезке вверином главный -
Не корректное слово, - он Старший там
И по чину и также по званию,
Это видно по звездам и по крестам,
Служба – это судьба и призвание;
И он преданно здесь охраняет рубеж
За период весь послевоенный,
Зная, что самый сложный участок, хоть режь,
И ответственный и самый скверный;
В нарушителей не был склонен стрелять,
В безоружных стрелять не пристало;
И приказывал чаще поганца поймать,
Впрочем, всяко на гране бывало;
Вот и нынче приказ сверху, всех чтоб валить,
И живыми не брать племя сучье;
Ординарцам приказ дал приказ объявить,
Продублировать на всякий случай;
И они довели, донесли до постов,
Генерал был доволен им, кстати,
Но завидовал втайне (без обиняков)
Выправке капитана и стати;
И похоже подписан приказ этот был –
Уязвить и позлить капитана;
Генерал таких очень, говорят, не любил,
Редких тех, в ком не видел изъяна.
- Писака –
Когда Писака вышел из района,
Он оторвался почти-что сразу;
Любая ходка туда незаконна,
Да подхватишь какую заразу;
Забурился на съемной квартире,
Ванна полная, пена, соли;
Побывал он в ином точно мире,
И из кожи плоть лезет от боли;
Сталкер с физиком где-то отстали,
Вряд ли он их встретит когда-то;
Ясно стало, фильтруя детали,
Зона есть за ошибки расплата;
Это понял теперь, лежа в ванне,
Погрузившись в горячую воду,
В полусне находясь, как в нирване,
В пене пальцем рисуя разводы;
И, уставясь на эту пену,
Вспомнил, как они шли в тумане,
Шли, и так вдруг внезапно мгновенно
Потонули в небесной манне;
Дальность видимости нулевая,
И туман густой липкий тягучий,
Хорошо, опытом обладая,
Скилл связал их на всякий случай;
Затянув узлы линя втугую,
Прошептал: не дай бог отвязаться;
Шансов, – морду скривил, мол, меркую, -
Один к ста навсегда тут остаться;
И гуськом они шли путем млечным,
Натыкаясь порой на предметы,
Им, троим, представлялся путь вечным,
Только верили – выход ждет где-то;
А стоять в тех местах смертельно,
Нет возможности определиться,
И кружить можно долго бесцельно,
И счисление не пригодится;
Но Скилл вывел их точно в оазис -
Островок в этом море тумана;
С наслажденьем их взгляды врезались
Каждый миг и во всё неустанно;
А теперь он лежит да млеет,
Тишина, и та здесь иная;
Пышной манною пена белеет,
Он затих, эти дни вспоминая;
Вдруг очнулся от выстрелов грозных,
Пули в двух шагах почву взбивали,
Рассекали с лицом рядом воздух,
Из дали, грохоча, вылетали;
Пулемет тарахтел из-под крыши,
Беглецы врассыпную пригнувшись,
И как рыбка кто в яму, кто в нишу,
И пол ночи там не шелохнувшись;
Вновь рванули, едва заалело,
Уловить лишь мгновение надо,
Хоть насквозь тело заиндевело
От ночной сырости и прохлады;
Сзади снова застрекотало,
Но, о счастье, вперед пролетели,
Ни одной пули острое жало
Не нашло цель в чьем-либо теле;
Фу,.. почудилось, боже, как явно,
Все попуталось как бы спросонья;
А денек тогда вправду был славный,
Даже хлопнул по пене ладонью;
Как тогда никого не задело?
Пулемет бил довольно прицельно,
Правда - Скилл вел их крайне умело
И боялся за них неподдельно;
И конечно же, если б не он, то
Их раз десять бы зона убила,
Без апломба и лишнего понта,
Был спокоен и тих как могила;
Не болтлив и ни слова не выжмешь,
Хотя раз обозвал, мол, Писака,
Когда произошел этот кипишь,
Спас и в тот раз обоих, однако;
А Ученому, думал, что врежет,
Так взглянул, а за что, он не понял,
Аж зубов его слышался скрежет,
Не того как, себя урезонил;
Но в гнездовьи когда ожидали (6*),
Приходя в себя, в жизнь возвращенья,
За спасенье чуть-чуть выпивали,
Снизошел Скилл до откровенья;
Ну, во-первых, что так повезло им,
Да немного о сталкерской доле,
Каково им бывает, изгоям,
Что охота покруче неволи;
О себе же почти-что ни слова,
Кратко, вряд ли возможно короче,
А про зону совсем бестолково,
О жене в основном да о доче;
Только, слушая, думал писатель
Ни о чем ином, лишь о хорошем,
Да что время на ветер тратил
В этом самом недавнем прошлом;
Вспомнил некие легкие связи,
И былую любовь, впрочем, тоже,..
И какие-то скверны и грязи,
Ощущал, выплывали сквозь кожу;
И родителей вспомнил, а как же,
И развод со своею женою,
И еще, что не сделал он – даже,
То, к чему шел, стремясь всей душою;
И горячие слезы стекали,
Пот холодный струился ручьями,
Воды чистые омывали,
Поры точно били ключами;
Оживала душа, очищалась,..
И когда сталкер говорил им,
Им обоим что-то прощалось,
Этим дурикам, этим дурилам;
Не был он не святым, ни пророком;
А Ученый, да пес его знает,
Напряжен, буд-то кабель под током,
Клацал только: ведь так не бывает;
А потом физик наш отключился,
А писатель же, вылупив зенки,
Не к обеду, пардон, обмочился,
И застыл, обхвативши коленки;
Вот такая напасть случилась,
А затем облегченье настало;
Может, было так, может, приснилось,
Только тяжесть на сердце пропала;
Зоны этой не зря есть явленье,
И возможно она для того то,
Здесь лишь может быть искупленье,
Такова ее суть и природа;
Журналистом был прежде, затем же
Он писал очерки и рассказы,
Но писал он все реже и реже,
В творчестве ведь есть кризиса фазы;
И хотел он о зоне поведать,
Заработать чуток на запретном,
Для начала малеха разведать,
Был район да и есть сверхсекретным;
Но сенсации не состоялось,
Хорошо, что назад вернулся,
Всё, к собачьим чертям, поменялось,
Благо жив да с ума не свихнулся;
И сейчас хорошо, как в утробе;
Чуть водички горячей добавил;
Не унынию, ни хворобе
Места нет; вне законов и правил;
В невесомости распластался;
Темнота, но глаза закрыты;
Дух живой как в комочек сжался,
Через зоны просеянный сито;
Отошли воды; сердце стучало;
Из-за двери свет утра лучился;
Все опять начиналось сначала,
И он точно второй раз родился;
И поднялся, как был, и за стол сел,
И открыл новую он тетрадь,
То, что в прошлом больше всего хотел,
Ручку взял, и давай писать…..
(6*)Гнездовье - у каждого сталкера на зоне было свое, как они называли, «гнездовье», а у некоторых и не одно. Это место отдыха, тайное для других сталкеров и людей, хотя некоторые из сталкеров делились местоположениями таковых с товарищами;
Гнездовье – это то место, которое оборудовал сталкер «под себя», оно было не заметно со стороны, трудно находимое для других, с запасами сухой одежды, топлива, воды и пищи,а иногда и оружия и боеприпасов.
Одно из гнездовий Скилла, наиближайшее к грани (и к выходу из «дымохода»), представляло собой убежище внутри кучи металлолома, состоящей из нескольких подбитых «в хлам и в мясо» бронетранспортеров; снаружи не возможно было определить, что внутри этой кучи имеются помещения, где можно жить неделями, а то и месяцами, связанные миниходами;
Скилл однажды признался «одному из..», что там можно пережить многие напасти, кроме как ядерную войну;