Мне давно разъяснить пора
Мысль, что творчество есть гора,
И что каждый служитель муз
Сам несет на нее свой груз.
Не для каждого важен пик.
Кто-то просто смакует миг.
Кто-то просто стихами ссыт,
А иной поэзией сыт.
И, поднявшись совсем чуть-чуть,
Озирает пройденный путь.
Кто-то лег в пути отдохнуть,
На зеленой травке соснуть,
И лежит, видит сны пока
Вдаль над ним плывут облака.
Кто пещерку облюбовал,
Укрепил табличку: «Привал»,
И бредущим мимо наверх
Продает схемы троп и вех.
Кто наскучил звучанью лир,
И взирает сверху на мир
С мыслью: «Лучше уж там, чем тут.
Ровен путь и подъем не крут.
Да и где этот самый верх?
Может, лишь на устах у всех,
Если путь к нему долог так?
Уж не лучше ль земной чердак?»
Кто поставил кардон в глуши,
Чтобы брать за проход гроши.
И, прорывши туннель в горе,
Всем твердит: «Это путь горе.
Если вам потребна гора,
То единственный путь – нора.
Приближение изнутри
Важно как тут не посмотри».
Впрочем, слышал одно клише –
Что путь этот у нас в душе.
Верх невидимый, темный низ…
И лишь ТАМ нужен труд и риск.
Делать насыпь для шага вверх,
Руки в кровь раздирать под смех –
И бояться, идя тропой,
Пугал, выдуманных собой…
А вершину нежат лучи.
А вершина в небе торчит,
Курит над собой фимиам.
И неведомо муравьям,
Устремляющимся наверх,
Что горе все равно до всех.
Как и то, что вверху их ждет.
Ветка лавра? Банковский счет?
Или пятки каменный след
С надписью «Суета сует»?
Ночь. Вершину застит туман.
Закрывает тропы бурьян.
И вообще не видно ни зги –
Кто там – боги или враги?
Звезды брызжут на землю свет,
Изменяющий ход планет.
И в поскрипыванье пера
Тихо дремлет моя гора.