темно и тепло, мы лежим на большом диване
в самом глухом тупике Европы, в чужой квартире,
за окном, за морями, годами и за домами
бьются привычные представления о мире,
и я пытаюсь дышать ровнее и не пьянеть
от твоего дурацкого взгляда, имени, голоса:
страшнее тебя мне останется только смерть,
но после тебя, поверь, я готов к ней полностью.
и с тех пор потерялись все рифмы и вырос ритм,
и я просто сижу на кровати в очередном из своих домов,
четко зная, что сильнее уже не попрет и не заболит,
а значит — можно теперь жить размеренно и с умом,
а значит — можно решать проблемы и мыслить вширь,
ехать в тепло, бесконечно влюбляться, но не любить,
потому что просто в какой-то момент для себя решил,
что после тебя остается жизнь,
а ее бы жить.