Люди-рыбы
люди плывут видишь люди плывут на работу
по дороге теряют шляпы плащи и боты
и у всех на лице заботы дела заботы
и так до субботы до выходного дня...
и наверное надо кому-то сказать «спасибо»
за то что повсюду плавают люди-рыбы
я это чувствую я это вижу ибо
от рожденья особое зрение у меня
и волнуется море и небо блестит как смальта
а людям кажется они идут по асфальту
по простому такому по серенькому асфальту
и нет у них жабр и причудливых плавников
и все они так глубоко в своих тайных норах
прячут от мира загадочный рыбий норов
и никогда не уйдут из своих камор off
камер закрытых от света и сквозняков
и я обращаюсь к аллаху кришне и будде
пусть они скажут что люди совсем не люди
что у них вместо ног хвосты гениальный руди-
мент чтобы плавать на самом глубоком дне
но остаётся на сердце тяжёлый камень
люди идут размахивают руками
пренебрегая звёздами сквозняками
и огромная рыба (вот уже в стотысячный раз наверное)
опять умирает во мне
Если мир…
если стих настоящий –
картина всегда оживает
если стоящий он –
это жажда и боль ножевая
это миг забытья
(всё былое и бренное напрочь)
это видеть себя в небесах
опрокинутым навзничь
бесконечно и странно взрослея –
от слога до слова
от реки до аллеи
взлетая над городом новым
запуская в пугливых стрижей
громогласные стрелы
опускаясь ночами
в барочную осень растрелли
видишь память поправ
к сердцу клонятся клены и липы -
как последние ра
или первые боги олимпа
и сакральную чушь
шелестят медно-рыжие шали
ощутимым «чуть-чуть»
до иного тебя возвышая
и запасом земным
обнищав до последнего цента
ты живёшь
заповедным глотком золотого абсента
в неприступной дали
где глазами безумного бога
смотрит юный дали
проплывая над небом ван гога
и не муж/не жена
и не он/не она
и не друг/не знакомый
ты от прежнего солнца ушёл
словно вышел из комы
но в сиянии новых лучей
ты до срока растаял
забывая себя
из себя самого вырастая
а в разреженном воздухе
дышится чище и слаще
если стих настоящий
если голос и мир настоящий
Облаку
сердцем застыну за гранью войны,
здесь одиноче и проще
комната - mir мой - четыре стены -
призраки делят жилплощадь
не оправдать равноправие прав
тех, кто пришёл не по праву...
рвётся надежды ветшающий драп
прошлого пьётся отрава
прошлого пришлого прошлого из
тех закромов, что запретны -
к облаку вышла бы - прямо и вниз -
я, для других незаметна...
к облаку оком в оконную даль,
чары дверные разрушив,
комната выпустит - вечному в дар -
всех постояльцев наружу
вниз по карнизу по темной реке
призраки, ризы и звезды ...
ты прикасаешься к зыбкой руке -
в звон разбивается воздух...
Так случается…
так случается - он приходит всегда внезапно,
не сообщает времени (месяца, дня, минуты) -
ты узнаёшь его голос, походку, запах,
и, едва на него взглянув, попадаешь внутрь
колеса сансары, где снова тебя встречает
твой забытый слегка, но очень родной Тибет -
он берет тебя на руки, словно дитя, качает -
ибо если ты в нем, то значит и он в тебе.
ты плывёшь в его море - не страшно тонуть, не жалко
что мальком бултыхаешься в кровной своей плаценте -
а потом набираешь вес, расправляешь жабры,
вычленяешь знакомые ноты в чужом акценте.
в тело водорослей ныряешь, ищешь какую-нибудь
особенную, не похожую на другие...
а когда находишь - ложишься под ней вздремнуть
и тебя до утра берегут её берегини...
а к утру ты теряешь дом, окруженье, компас,
твой зелёный глазок навсегда потухает в чате, но
ты понимаешь - с тобой приключился Космос -
и тонешь уже окончательно.
Чукотское
человечек мой…человечек мой...
и сказать-то как будто нечего -
раскололись на «я» и «ты».
вроде латано, вроде лечено,
но грустит ангелочек вечером -
неземные глаза пусты.
но сказать-то как будто надо бы...
тучи мечутся над Анадырем,
в море баржи врастают в лёд,
мерзнут домики за оградами,
в небе выгнувшись чёрной радугой,
разрастается рагнарёк.
расставанья фрезою резвою
я себя по живому резала,
рассыпался по сердцу снег -
разрывалась над снами-безднами,
усмиряла себя да без толку…
был - и без вести… был - и нет…
не найти тебя – горе. горе ли,
что во мне бесконечно спорили
север, запад, восток и юг?
старых весен сгорает чучело
выбегают из чумов чукчи и
горловую тоску поют
колыбельную баю-баиньки
я пою тебе, милый, маленький
на Чукотке настала ночь…
я бы свет погасила в спаленке,
а под утро сваляла валенки -
только нету меня давно...