ЧАСТЬ 1
День 29 аляя 3030 года стал для Верховного Человека Земли самым страшным в его жизни: у него родился одиннадцатый ребёнок – долгожданная, заранее обожаемая дочь! Ужасная дочь… И ни умертвить, ни подменить ребёнка не было никакой возможности: робот-акушер, дав планете услышать первый крик малышки, тут же известил всех об индивидуальных параметрах новорождённой. Теперь каждый житель Земли знал, какие отпечатки пальцев и сетчатка глаз у его дочери, знал её группу и подгруппу крови, все тонкости её ДНК, особенности каждой хромосомы в её геноме, знал индекс её здоровья – разумеется, наивысший – словом, знал всё, что заносится в ПЛ – паспорт личности – при рождении наряду с весом и ростом.
Едва увидев ребёнка, Верховный истово возблагодарил Единого Бога за то, что два с половиной столетия назад Всемирным Советом был принят закон, по которому он имел право представить свою дочь народу Земли не раньше дня её семнадцатилетия. Закон этот назывался «Положение об отсрочке» и был принят из соображений безопасности и спокойствия Верховной семьи в те времена, когда ещё нужно было опасаться похищения, подмены или убийства ребёнка. Сейчас об этом даже подумать смешно, но закон до сих пор не отменили, и Верховный решил им воспользоваться. Объяснение для народа он уже придумал: боится недоброй энергетики в адрес ненаглядной малышки. Люди суеверны и сентиментальны и охотно в это поверят. Все знают, как долго он и его жена ждали дочь! Десять сыновей появились на свет, прежде чем врачебная машина вынесла вердикт: девочка! Поддерживая и пропагандируя естественные, а не смоделированные внешность и пол ребёнка, Верховная чета терпеливо ожидала, когда Единый Бог подарит им дочь. И дождалась…
Но кто мог предположить такое! На Земле уже в течение нескольких веков рождались исключительно здоровые и красивые как на подбор дети: смуглая в желтизну кожа, широкие носы, пухлые губы, раскосые чёрные глаза с короткими прямыми ресницами, густые смоляные волосы… На планете давно уже не было не только уродливых, но даже просто непривлекательных лиц! Была единая раса сильных и красивых землян, образовавшаяся в результате жестоких войн, разрушительных катаклизмов и жёсткого естественного отбора. Выжили и победили те, кто был выносливее и хитрее других, чьи женщины никогда не отказывались и не уставали рожать и воспитывать воинов и преданных жён, чья вера была крепче. К нынешней счастливой и долгой жизни раса землян шла дорогой длинной, тёмной, кровавой и беспощадной. Многие миллионы слабых и изнеженных бледных существ выстлали эту дорогу своими никчёмными жизнями, многие тысячи отважных смуглых воинов сложили на ней свои головы… А потом была негласная борьба избранных правителей с победившим народом, борьба за его же счастье – тихая, упорная, кропотливая и такая же долгая. Людей пришлось насильно вести в светлое будущее – по-настоящему светлое, а не просто на словах!
Верховный, поморщившись, вспомнил, какие непопулярные, порой жестокие меры приходилось принимать его предшественникам для всеобщего благоденствия. Трудно было объяснить возмущённым соотечественникам, что и высылка с планеты бунтовщиков, и кровавая зачистка подземных сооружений, где они прятались, и последующее за этим поголовное чипирование населения делалось для блага этого самого населения, для счастливого и спокойного будущего их же детей!
Детей… Мысли Верховного Человека снова вернулись к новорождённой дочери. Его Род стоял у власти уже несколько столетий. Преданное и счастливое население планеты неизменно и благодарно каждый раз выбирало достойного сына почившего Верховного среди многих других обязательных кандидатур: на Земле царила демократия! И за эти несколько столетий ни разу в его Роду не рождались подобные дети. Иначе бы он знал! Иначе бы существовало тайное руководство к действию: его предки не могли не позаботиться о далёких потомках Правящего Рода. Верховный тяжело вздохнул и глубоко задумался.
До семнадцатилетия долгий срок, за это время он обязательно что-нибудь придумает. Конечно, на смерть ребёнка рассчитывать не приходится: члены семьи Верховного, равно как и все люди Земли, спокойно жили положенный им срок – 180-200 лет, а потом так же спокойно умирали, выбрав смерть себе по вкусу. Ни болезней, ни несчастных случаев на планете не было с незапамятных времён, и люди могли бы жить вечно, наука это позволяла. Но вечная жизнь оказалась тоскливой, скучной и бессмысленной, и человечество добровольно от неё отказалось. Гораздо дольше жили только учёные, этого требовала их работа. Нет, принуждать к долгой жизни никого не дозволялось! На Земле царила демократия, и учёные осознанно и добровольно делали свой выбор. Приговорить к долгой жизни могли только ароссов – потомков тех, кого много веков назад решили оставить на планете из-за выдающихся способностей в области любой науки, если они унаследовали таланты родителей: ароссам было разрешено заключать браки между собой. Мало кто на планете знал об огромном подземном городе, в котором жили и работали на благо Земли её отверженные дети – бледнокожие ароссы, много веков назад упустившие возможность быть хозяевами своей жизни и своей планеты…
Верховный решительно поднялся со своего любимого биокресла, которое бережно массировало его спину, и вышел из кабинета. Он шёл навестить свою жену и новорождённую дочь перед собранием Совета Семидесяти, пришедшему на смену Всемирному Совету, – представителей семидесяти родов, населяющих ныне Землю. На сегодняшнем ночном собрании встанет вопрос о его дочери, и Верховному надо было решать, что именно он будет говорить…
Его жена, милая смуглолицая Лаокка, бессильно лежала в автокровати, которая слегка покачивала женщину, что-то тихо и нежно ей напевая. Рядом с матерью крепко спал здоровый пухлощёкий младенец. Лаокка была обессилена не из-за тяжёлых родов – тяжёлых родов не было на Земле уже больше трёх столетий, – не из-за плохого самочувствия – она была совершенно здорова. Нет, женщину лишила сил беда – её долгожданная новорождённая дочь. Верховный тихонько приблизился к жене и наклонился, чтобы поцеловать её.
– Ихаир… – слабым голосом прошептала Лаокка. – За что нам это?.. – она дрожащей рукой прикоснулась к младенцу. – Наша дочь…– и женщина тихо заплакала.
– Ну что ты, цветок моего сердца! Не надо плакать! – Верховный нежно улыбнулся жене и взглянул на малышку. Его широкое смуглое лицо с чёрными раскосыми глазами дрогнуло в непроизвольной гримасе прежде, чем он смог это предотвратить. Лаокка, настороженно за ним наблюдавшая, зарыдала ещё горше.
– Она похожа на белого червяка! – крикнула женщина визгливым голосом. – Я ненавижу её! Ихаир, умоляю, давай от неё избавимся! – измученная мать закрыла руками лицо и тоненько заскулила.
– Лаокка, опомнись! Что ты несёшь! – гневно выпрямился Верховный Человек. – Это наша дочь, и Единому Богу угодно было сделать её такой! Да, она не похожа на нас…
– Она ни на кого не похожа! – злобно воскликнула Лаокка. – Что ты скажешь людям? Что ты скажешь на Совете Семидесяти? Покажешь им это? – И женщина, не сдержавшись, сильно ткнула коротким пальцем в ребёнка. Девочка вздрогнула, проснулась и заплакала. Лаокка застонала и отвернулась.
– Возьми ребёнка на руки, Лаокка, – тихо, но твёрдо приказал Ихаир. – Возьми на руки и дай ей грудь.
– Ни за что! – так же твёрдо ответила женщина. – Я больше не буду кормить это существо грудью. Пусть назначают кормилицу! Пусть её кормит робоняня! Искусственное молоко гораздо питательнее женского!
– Прекрати истерику, жена! – сквозь зубы процедил Верховный. – Ты выкормила всех наших детей, и обществу известно, что у тебя и сейчас достаточно молока. Ты не должна вызывать подозрений! И тогда я смогу нам помочь.
– Правда?! – Лаокка с надеждой вскинула на него чёрные миндалевидные глаза, её сочные пухлые губы задрожали, на смуглые щёки вернулся румянец. В свои неполные шестьдесят лет его жена была красива и желанна – как и полагается молодой женщине. – Ты что-то придумал? Ты не расскажешь… правду? Ты будешь… лгать на Совете?! – жена Верховного Человека с испугом уставилась на него.
– Да. Я солгу. И я воспользуюсь «Положением об отсрочке». Нашу дочь никто не увидит до её семнадцатилетия.
Верховный устало присел на автокровать, и та с готовностью расширилась и снова мягко закачалась.
– Не качать! – раздражённо прикрикнул Ихаир, и кровать замерла. – До семнадцатилетия мы что-нибудь придумаем. А сейчас ты возьмёшь малышку на руки и покормишь её. Чем меньше народа её увидит, тем нам спокойнее. Будешь возиться с дочкой сама, а при обслуге смазывать ей лицо биомаской. Внешность можешь запрограммировать любую, но смотри, не забудь код! Он вымученно улыбнулся и снова потянулся к жене, чтобы поцеловать её. Лаокка нетерпеливо отмахнулась.
– Подожди, Ихаир! – взволнованно произнесла она. – А что делать с теми, кто уже видел это сущ… девочку? Врачи, которые осматривали её и меня после робота… с ними что? А вдруг они не будут молчать?!
– Не волнуйся, милая, – ласково произнёс Ихаир. – Я об этом позаботился. Эти люди дали научное объяснение произошедшему, получили баснословное вознаграждение и уехали… очень далеко… Они не вернутся. Очистка и замена памяти уже произошла. Ты же знаешь, солнце души моей, – усмехнулся Верховный, – мы всем сердцем заботимся о нашем народе, но и о себе нельзя забывать! – он невесело рассмеялся и склонился над женой. Ему было всего семьдесят пять, он был молод, крепок и полон желания…
ЧАСТЬ 2
Айшель исполнилось шестнадцать лет. Она была единственной дочерью Верховного Человека Земли, дочерью долгожданной, нелюбимой, ужасной… Девочка росла почти в полной изоляции. В раннем детстве у неё были часто меняющиеся няни, в присутствии которых её лицо скрывала биомаска, но после того, как девочке минуло десять, ухаживала за ней только мама. Братья жили отдельно, почти все они были уже женаты, и девочка никогда их не видела в родительском доме. Отец заглядывал в комнаты дочери нечасто и, хотя был с ней ласков и терпелив, Айшель чувствовала, что ему неловко на неё смотреть. Часто менялись и её учителя, несмотря на то что обучение проводилось виртуально, и они могли видеть свою ученицу только сидящей за столом. Сначала девочка спрашивала, куда исчезают её няни и педагоги, но мама или отмалчивалась, или советовала спросить у отца. Отец же всегда отвечал одно и тоже: «У них теперь другая работа», и постепенно Айшель перестала этим интересоваться.
Были у неё и подруги – девочки-компаньонки, талантливые дети из далёких уголков Земли, чьи родители с восторгом и благодарностью приняли предложение Совета Семидесяти отправить дочек учиться в столицу, на полное обеспечение государства. Через несколько лет этих девочек ждало блестящее будущее – после процедуры очистки памяти, разумеется…
Айшель, обнажённая, стояла перед зеркалом в своей ванной и с отвращением разглядывала себя. За какие грехи Единый Бог наградил её этим ужасным цветом кожи и непомерно длинными и тонкими пальцами?! За что ей даны эти нескладные ноги и неприлично высокий рост?! На волосы противно смотреть, а лицо… Такое лицо лучше навек скрыть под биомаской! Проклятые гены! Через год ей придётся показаться жителям Земли. Мысль об этом приводила Айшель в ужас. Впрочем, не только её…
Два дня назад девушка случайно услышала разговор своих родителей о ней. Она пришла на их этаж за разрешением прогуляться в саду с подружками – нужно было, чтобы работники успели оттуда уйти. Айшель нашла родителей в спальне. Дверь была раздвинута, и девушка осторожно заглянула в просторную комнату. Мама расчёсывала свои длинные чёрные волосы, отец стоял у окна, к ней спиной, сцепив руки сзади.
– Ну что ты молчишь, Ихаир?! – повышенным тоном спрашивала мать. – Шестнадцать лет прошло, а ты ещё ничего не придумал! Как через год мы покажем людям такую дочь?! Что скажут люди, увидев такую дочь?!
Ихаир медленно повернулся, но рук не расцепил.
– Не шуми, женщина, – тихо и внушительно произнёс он. – Неужели ты думаешь, что я все эти годы жил спокойно, не думая о нашей проблеме? Не было моему сердцу ни минуты покоя! Но я решил…
Верховный снова отвернулся к окну и замолчал. Айшель затаила дыхание: сейчас она узнает свою судьбу.
– Что?.. Что ты решил, Ихаир? – громким шёпотом спросила Лаокка. – Что будет с нашей девочкой?..
Голос у неё дрогнул, и женщина замолчала. Айшель с изумлением подумала, что мама-то её, оказывается, любит… На глаза навернулись непрошеные слёзы, и девушка часто-часто заморгала, боясь расплакаться.
– Что решил… Нет нашей вины, Лаокка, в том, что и ты, и я оказались носителями рецессивных генов. Может быть, столетия назад они затесались в наши ДНК!.. Вероятность того, что они достанутся нашей дочери, была ничтожно мала, но, как видишь, и маловероятные события всё же случаются, – тяжело вздохнул отец. – Отсюда и её разительное сходство…
Айшель неожиданно чихнула, и мужчина испуганно замолчал. Девушка тут же вошла и преувеличенно громко и весело поздоровалась с родителями.
– Отец, вы позволите мне погулять в саду с подругами? Я уже их пригласила и маску надела, – вежливо попросила она, глядя на Верховного сияющими синими глазами.
Ихаир посмотрел на дочь, и на его лице привычно отразилось страдание. До этого момента Айшель была уверена, что тому виной отвращение, которое отец к ней испытывает. Но теперь она знала, что отец страдает из-за того, что любит её! Ей хотелось броситься к нему на шею, крепко прижаться и вволю поплакать, излить на его груди свою тоску и горе, накопившиеся за шестнадцать тяжёлых лет, когда она была убеждена, что никто в мире не любит её…
– Можно, Айшель, – ровным голосом произнёс Верховный, – иди, гуляй. Только линзы закапай, ты забыла. Я предупрежу работников.
Бурный порыв угас в груди девушки, но она вышла из спальни, унося с собой драгоценное знание: её любят…
– Как ты думаешь, что она слышала? Что она поняла? — тревожно спросила Лаокка, когда за дочерью задвинулась дверь.
– Успокойся, услада глаз моих! – ласково сказал Верховный, подходя к жене и обнимая её за плечи. – Даже если до Айшель донеслось всё до единого слова, нам не о чем волноваться. Мы тревожимся за её судьбу – вот что она поняла! Главного девочка не услышала.
– А что? Что главное, Ихаир? Говори, не томи! – Лаокка положила щётку на столик и стала ловко убирать волосы в сложную причёску.
– До чего же ты красива, любовь моя… – прошептал Ихаир и, поймав руку жены, поцеловал широкую розовую ладошку. – До чего же ты сладкая, цветок розы…
– Муж мой, уймитесь! – в притворном гневе воскликнула женщина и рассмеялась, не удержавшись: она обожала любовные игры в старинном стиле…
…– И всё же мы не договорили, Ихаир, – голосом, ещё слегка подрагивающим от страсти, томно проговорила Лаокка, отдыхая на сильной груди мужа после бурных ласк, – что ты придумал с Айшель?
– Что я придумал? – переспросил Верховный, рассеянно поглаживая жену по обнажённой спине. – Она должна исчезнуть – вот что я придумал. Мы не можем показать народу и Совету такую дочь. Все наши сыновья безупречны, они служат примером народу Земли, прославляют Правящий Род, их обожает население. И тут – это, – скривился он и повторил: она должна исчезнуть!
У Лаокки перехватило дыхание. Не об этом ли она мечтала долгие годы! Вот проснусь утром, а её нет! Похитили, умерла, просто растворилась – нет её! Но ни разу Лаокка не озвучила эти мысли, носила их в себе, как разъедающую плоть дурную болезнь, только они разъедали не тело, а душу…
И вот – наконец-то! – её муж сам заговорил об этом! А Лаокка не почувствовала ничего, кроме страха и скорби. Перспектива потерять Айшель уже не казалась ей заманчивой, не сулила долгожданного облегчения. В памяти вдруг всплыли картинки из детства дочери, её смешные и мудрые высказывания, счастливый заливистый смех и резвый топот маленьких ножек в те редкие минуты игр, которые она посвящала своему одиннадцатому ребёнку. Айшель росла спокойной и покладистой девочкой, была весёлой, доброй и разумной. Как ни пыталась Лаокка отстраниться от дочери, материнский инстинкт пустил в ней глубокие корни, и незаметно она привязалась к девочке, привыкла к её экзотической внешности. Цвет кожи, глаз и волос Айшель уже не приводил её в ужас, а тонкая высокая фигурка дочери стала казаться ей не лишённой гармоничности и привлекательности. К тому же, девочка была, безусловно, умна и трудолюбива, добра и послушна. Это было дитя, которым бы могла гордиться любая мать… если бы это было обычное дитя… Все эти мысли вихрем пронеслись в голове Лаокки, но на её гладком спокойном лице не дрогнул ни один мускул – жена Верховного умела держать себя в руках!
– И что же ты придумал, любимый? – ласково спросила она мужа, нежно поглаживая его по сильной мускулистой руке. – Не может бесследно исчезнуть дочь Верховного Человека Земли! Это же не Тёмные Времена, не двадцать третий век, слава Единому Богу! – Лаокка поцеловала кончики пальцев правой руки и направила воздушный поцелуй вверх. Верховный машинально повторил её жест и задумчиво произнёс:
– Может… Всё может быть, не волнуйся, милая. Я много лет готовил почву для этого, не спал ночами, двойников посылал вместо себя на заседания Совета и встречи с народом… лишь бы освободить больше времени! Времени для своего плана…
– Какого плана, Ихаир? – Лаокка резко села и потянулась тонкой смуглой рукой за одеждой, небрежно брошенной на мягкий пуфик. – Ты мне ничего не говорил ни о каком плане!
Она обиженно взглянула на мужа, порывисто встала с кровати и накинула на себя невесомое домашнее платье, искусно расшитое золотыми розами по изумрудному полю. Ихаир усмехнулся, легко вскочил на ноги и притянул к себе упирающуюся недовольную Лаокку.
– Не сердись, любовь моя, – прошептал он, зарываясь лицом в густые чёрные волосы жены. – Ах, как же ты пахнешь!.. Не сердись, я сейчас тебе всё расскажу.
– Ну да, повелитель, только оденься сначала, – невольно засмеялась Лаокка, – не то опять разговора не получится!
Продолжение: http://www.stihi.ru/2019/11/12/3211