Уходит год, листвой шурша,
уже видна его изнанка.
В наряде пёстром хороша,
как своенравная цыганка,
злодейка осень. То она
закатом пламенным взбодрится,
то, притаившись у окна,
туманом обескровит лица.
Потом вернёт румяность щёк,
разворошит дождя границу,
чтоб захотелось мне ещё
под чей-то зонтик напроситься.
Она касается вершин,
бредёт внизу у мшистых впадин
и говорит: «Дыши, дыши!
Не зря тебе весь воздух даден».