Я обязан включиться в слепую игру,
Как порой ни претит гнет навязанных правил...
Почерневший от сырости дом на углу
Предоставил приют воробьиной ораве.
Деревянная совесть! Истлевший упрек
Неизбежной жестокости жизни трусливой.
Искупает чужую вину потолок,
Посиневший от горя, как плод чернослива.
Дождь, как видно, замыслил всемирный потоп,
Предлагая о душах древесных не думать.
О, конечно, щенок слаб и сплошь одинок
Перед однообразьем, рябым и угрюмым.
И, пожалуй, надеяться не на что. Но
В неком малом кругу ноль с нолем заплетая,
Бесконечность протянет обратный бинокль,
Уменьшая до паузы случай летальный.
И для этого круга протянутых рук,
Как порой ни претит гнет навязанных правил,
Принимаю нелепую эту игру...
Предоставим приют воробьиной ораве!
1978