А когда наступят действительно страшные времена,
Я одна лишь и выживу. Я - одна.
На версту ни живой души, только демоны, да убийцы.
Это снится мне, это снится мне, это снится...
И когда одинокая буду средь грязи и мглы кричать
Оттого, что на лбу неприкаянности печать,
Оттого, что кто дорог - звери и палачи,
Улыбаются и тихонько так: "Замолчи,
Ты взаправду поверила, что победит добро?
Глупая девочка, твой приготовлен гроб.
И не поможет врач, и не стоило это свеч,
Ты нас берегла? Себя научись беречь.
Это весело, милая, тыкать тебя иголкой.
Не иголкой, так словом. И слово бывает колким.
Помнишь, как тьма обступала со всех сторон,
Когда ты поняла, кого пригласила в дом?"
Ухмылки как лезвия, тело параличом,
Бежать - не сбежишь, я их чувствую за плечом.
Призраки всех, кто был мне роднее дома,
Из-за кого позвоночник в крошево переломан.
"Давай поиграем? Мы тебе не желаем смерти,
Ведь тебе не впервой, когда рядом танцуют черти.
Что ты корчишься? Живая же? Ну, ложись."
Только разве всё это жизнь?
"Пусть пока что тебя спасают кокаин и аминазин,
Но сорвешься в ночной сорочке в одну из зим.
Декабреет. Промёзнешь ведь до кости,
Подпусти нас поближе, согреем, ну, подпусти."
Обещают покой, равнодушием так манят,
Сулят, что ничто не ранит уже меня.
Залезают в подкорку, разум аж цепенеет.
Во всем чертовом мире не сыщется панацеи.
"Ты смешная. Наивная, что дитя.
Всем ведь только и надо - побольнее тебя распять.
А ты веришь, даже зная, что каждый из них предаст."
Я не слышу, не слышу вас.
Я буду смеяться, не во имя, но вопреки,
Шипеть, что вокруг узколобые дураки
И писать, будто смерть меня не хватится до утра,
Будто мне не сегодня, не из-за них совсем умирать.
...
"Милая девочка, в этой бойне средства все хороши.
Пусть ещё повоюет за осколки своей души.
Будет смешно, когда отыщет сама ответ,
Что все эти войны лишь в ее голове."