* * *
Евтушенко, Ахмадулина,
Вознесенский и Рождественский –
Праздничная загогулина
В мире нищем и торжественном...
Там в гербе округло-царственном
Ровно колоски прилизаны.
Там в реестре государственном
Все эпитеты расписаны:
Путь – широкий, площадь – Красная
И сияющие дали,
Ну а тех, кто несогласные,
Быстро переубеждали.
Власть осуществляли верные
Штаты опытных кураторов,
Стерегущих пульсы нервные
Несмышлённых литераторов.
А когда шалили мальчики
(и такое ведь случается!),
Крепко власть сжимала пальчики! –
Пульс при этом прекращается...
Впрочем, убивали смолоду.
Позже стали осмотрительней:
Можно ведь колымским холодом
И рубашкою смирительной...
Можно и ещё приличнее,
Чтоб ни казни, ни прощения:
Двадцать долларов наличными –
И пшёл вон без возвращения!
В те поры́, не слишком светлые,
Но уже не вовсе чёрные,
Появились эти четверо
Молодые и задорные,
Жившие не как приказано
– Кто позволил? Что за новости?! –
Певшие не что заказано,
А по чести и по совести,
И придраться бы! – да не к чему:
Славят Партию и Ленина,
Их величие предвечное
И крутое поколение,
Свергшее оковы царские,
Бога, буржуа и барина;
Шлемы ладят комиссарские
На Титова и Гагарина.
Лезть в начальство не стараются,
Пышные чины не жалуя.
Гонораров не чураются,
Но согласны и на малое.
Объявить их не получится
Ни врагами, ни мздоимцами...
И решила власть помучиться
С всенародными любимцами.
Подмигнула заговорщицки:
Мол, не зря мы вам поверили!
Их в союз пустили творческий,
Выступленья им доверили.
А они не приручаются,
Споря даже и с генсеками!
Жизнь описывать стараются
Подвигами и парсеками.
И граждански, и лирически
Среди пишущих лидируют.
Что там зал в Политехническом –
Лужники им аплодируют!
Их не втиснуть в рамки узкие:
Репродуктор заливается,
Как войны не любят русские
И как Штирлиц грустью мается.
Родина заледенелая
Вся оттаивает, слушая
Этих самых Женю с Беллою,
Этих Роберта с Андрюшею!
Слава их теперь – вселенская,
И попробуй быть невежливым:
Рявкнул Хрущ на Вознесенского
– ррраз! – и поменяли Брежневым!
Деньги, тиражи – в наличии.
Не́ с чего впадать в депрессии!
Но державное величие
Не показано поэзии.
Где сомненья потаённые?
Где пророчеств откровения?
В утвержденье утверждённого
Нет пространств для озарения.
И пришли восьмидесятые –
Годы злые, как пощёчина,
Про́клятые и прокля́тые,
Где Чернобыль, горбачёвщина,
Горький вкус мечты стреноженной
И Афган кровавой раною...
Сыновья поры восторженной,
Постарели очень рано мы.
Зря, видать, в ладоши хлопали,
Веря лживым обещаниям.
Оттепель сменилась топями
Съездов, войн и обнищания.
А четвёрка наших светочей
С их восторгами-надеждами
На своих привычных веточках
Продолжала петь по-прежнему.
Только рифма залихватская,
В голодуху зря старается.
ГЭС, хоть тыщу раз и Братская,
В пищу не употребляется.
Но и рационы постные
Стали мелкою потерею
По сравненью с девяностыми,
Развалившими Империю.
И в Америку сбегут они,
В водку или в одиночество.
Оказался пустоте сродни
Дар, не ведавший пророчества.
А потом уйдут, ссутулены,
Смыслу века не тождественны...
Евтушенко, Ахмадулина,
Вознесенский и Рождественский.
__________________________