Часть 3 - Безвременье
Прибыл быстро, без задержки,
Остановкой был Торжок.
Там возникшие издержки
Утрясли и вновь бросок.
Дальше Тверь, а там за Волгой
И родной Залесский край.
Смена мест была не долгой,
В отчий дом попал, как в рай.
Тот же воздух, как и в детстве,
Чистый, … милый аромат.
Клевер, мята, мак в соседстве …
Легче дышится стократ.
Та же баня, вспомнил сразу,
Как там мылся первый раз.
Фёдор жив был и ни разу
Не пищали напоказ.
С ним Кербет был, попросился,
Прохора он сам позвал.
К ним обоим относился,
Как к друзьям, то каждый знал.
Дома их приезда ждали,
Первым Яшка прибежал.
Оба друга возмужали,
Александр не возражал.
Как с дороги и без бани?
Александр не представлял.
- «Мы ещё не в глухомани».
Объявил: «Пар не увял!»
В бане мыться все горазды.
Яков стал истопником.
- «Покажи, земляк, контрасты» -
Князь ему: «Да с холодком …».
Кербет глянул удивлённо:
- «У нас тоже в бане так,
Но зимой и обнажённо
В снег с парилки – это смак.
Но сейчас, простите, лето,
Снега нет и в чём контраст?»
- «Он тебе уменье это
Первому и преподаст».
И пока друзья рядились,
Яков в баньке колдовал.
На подначки не сердились,
Александр тон завал.
Прохор стал, как зажигалка.
Князь: «Ижорцы топят мхом?»
- «Что вы, князь, мох, как мочалка …».
Хохот сотрясает дом.
- «Ржёте? Суть не уловили,
Изо мха, как мёд, компот.
На Неве мы ж вас поили …»
Смех до колик, до икот.
- «Прохор! У вас все такие?»
- «Я в роду скромнее всех.
Вот посмотришь, как другие …
Вроде смехом, а успех».
Вошёл Яков: «Всё готово!
Можно смело заходить.
Всё же летом всё хреново,
Постараюсь возместить.
А в предбаннике, как в печке,
Князь и вида не подал.
Раздевался, как на речке,
Мол, прохладу эту ждал.
Вчетвером зашли в парную,
Яков всем колпак подал.
- «Чтоб не мёрзнуть в жуть такую?
Ты для этого нам дал?» -
Прохор явно издевался,
Хоть с последних сил терпел.
- «Верно, понял! Я старался,
Чтоб простыть, здесь не успел»
От жары всем не до смеха
Сели, молча все в рядок.
Еле дышат, … вот потеха,
Только Яков, как знаток.
- «Тааак! … С кого начнём контрасты?».
Князь на Кербета кивнул.
- «Он у нас из банной касты,
В Иордане не чихнул».
- «Про сугроб, князь, несерьёзно,
Я неловко пошутил.
Может Прохор? Я, курьёзно,
Первый раз в парной решил».
В бане снова взрыв от смеха,
Даже Яков не стерпел,
Он считал, что смех помеха,
Потому всегда терпел.
- «Залезай, Кербет, не бойся,
На полке надо лежать.
Колпаком своим укройся
И старайся не мешать».
На полок «лихач» забрался,
Нос уткнул в кулак, сопит.
Князь глядел и улыбался:
- «Погляди, он вроде спит …»
- «Князь, кончай, … дай оклематься,
Только начал привыкать».
- «Молодец! Пора заняться
И парной, чтобы понять».
И на каменку немного
С облепихой он наддал.
Ухнул камень эхом злого,
Аромат волной обдал.
Делал Яков деловито,
Словно только это знал.
- «Залезайте!» - нарочито
Твёрдым голосом сказал.
И уже троём, как дети,
Еле терпят, но лежат.
Банщик веники, как плети
Взял, взмахнул и задрожал.
Колебания всё сильнее …
Жар сковал, полок поплыл
Вдруг касание, жар острее,
Но терпимее, чем был.
Вскоре тело всё горело
От макушки и до ног.
В то же время оно млело.
Шевелить ничем не мог.
И вот в самый пик блаженства,
Неизвестно чем удар.
Жара нет, до совершенства
Вдруг прохлада, как нектар.
- «Это что такое было?»
Просто выдохнул и князь:
- «Как живой водой умыло?
Ты волшебник, не таясь».
- «Волшебства здесь никакого» -
И занёс ушат со льдом:
- «Веник в нём держал, другого
Не придумал. Всё потом.
Льда вон в погребе навалом,
Там зима у нас весь год.
Так что мойтесь. С лёгким паром!
Мой контраст в другой заход».
Уж потом у самовара
С крепким чаем, да с медком
Обсуждали силу пара.
Чистит душу целиком.
- «Отдохнём пока с недельку,
На Плещеево пойдём.
Как жильё, шалаш, постельку
Только сами соберём» -
Аж глаза закрыл вздыхая:
- «Как хочу про всё забыть …
На природе жизнь другая,
Вот и надо в ней побыть».
Но на утро изменения
Жизнь заставила вносить.
Из того соображения,
Что пришлось всё пропустить.
Прилетел гонец весь в мыле.
Едет батюшка. Вот так!
Все прожекты тут же сплыли,
Жди разноса за бардак.
Предложил друзьям заняться
Тем, к чему есть интерес.
- «Тебе не в чем извиняться» -
Кербет буркнул: « За эксцесс.
Не волнуйся, не смутимся
То, что он Великий князь.
Даже кто побить стремился,
Не боялся отродясь»
- «За участие спасибо,
Но прошу вас не влезать.
Всё решу спокойно, либо
Свой характер показать.
Так что с Прохором напару
Лошадьми могу занять.
Кони резвые, нашару
Не дадут и погулять».
- «Вот спасибо, так спасибо!
Лошадей всю жизнь любил.
А строптивых шибче, ибо
Сам такой, не многим мил».
И Кербет не стал «ломаться»,
Разрешение получив,
Он с утра стал обживаться
На конюшне, был учтив.
Конюхи приняли гостя,
А тем более князя друг.
Предложили выбор просто …
Показали выпас – луг.
Выбор был, остановился
На красавце вороном.
В стойле ржал, копытом бился …
Необъезженный притом.
От седла он отказался.
- «В тарантас его запрячь!» -
Сам хомут надеть пытался,
Но не смог, конь был горяч.
Вчетвером лишь одолели
И смогли в оглобли впрячь
И узду с трудом одели,
Трензель с ней же, буйным рвач.
И вот конь двухгодовалый
Не поймёт, … чего хотят?
Бегал вольно в меру шалый …
И вдруг этот весь наряд.
Человек бы разрыдался,
Этот истово заржал.
Тарантас лягнуть пытался,
Но седок его сдержал.
Аж два конюха держали
Аргамака под уздцы.
А Кербету повод дали
Со словами: «Вот концы …»
Натянул сильнее вожжи,
Так что грызло впилось в рот,
Сильно так, в руках до дрожи,
Крикнул: «Но!!! Пошёл, … вот-вот …»
Но гнедой не тут-то было,
Вспомнил видно, кто он есть,
Так заржал, в груди заныло,
Как просил к нему не лезть.
С тарантасам завертелся,
На дыбы встал, вновь лягнул.
Укусить всех загорелся,
Но трензель не дал, заткнул.
Кербет вскоре осторожно
Начал вожжи отпускать
И поэтому, возможно,
Конь не стал опять скакать.
Хоть и лошадь, понял быстро,
Слушать надо седока.
Пошёл медленно, не шустро …
Конюх хитро: «Эт, … покаааа …»
Толь так надо, толь случайно,
Князь в конюшню заглянул.
- «Удивлён необычайно!» -
Он Кербету: «Шиканул!!! …
Укротил эту зверюгу!
Я ж хотел его продать.
Дорогущий чёрт, ей Богу
Было жалко отдавать.
Ты вселили во мне надежду,
А в седле приучишь быть?»
- «Я пока с недельку выжду,
Должен боль свою забыть.
Я за ним понаблюдаю,
Он из редкостных пород.
Аргамак, я полагаю,
Он трофей, монгольский род»
- «Пусть ты в бане оплошался,
Тут растёшь, прям, на глазах.
Не ценил и ошибался …
Будешь свой в этих стенах.
А насчёт трофея верно,
Потому и кличка «Хан».
Угадал и не примерно …».
- «Я бы так назвал «Шаман»
От него такое чувство,
Будто он околдовал.
Показное как бы буйство,
Сам совсем не враждовал.
Вот в седее я и проверю.
Если мой прогноз не чёс,
Он тебе послужит, верю,
Будет преданным, как пёс».
И Кербет так всю неделю
На конюшне пропадал.
Стал Шаман подобен хмелю,
И пьянил, и возбуждал.
Все, кто мог, пришли к загону,
Александр сам пригласил.
Дань отдать аттракциону,
Так он это огласил.
Кербет делал всё спокойно,
Не спеша, не торопясь.
В стойло благостно, достойно
Вошёл, тоже не таясь.
Дал коню горбушку хлеба,
Фыркнув тихо, стал жевать.
Хрумкал, словно это репа,
Тем внимание привлекать.
Деревянным гребнем гриву
Расчесал, как на парад.
Обошлось без рецидиву,
Было видно, что конь рад.
Фыркал, ржал совсем тихонько,
Головой тряс, как кивал.
Кербет хлопал круп легонько,
Гладил холку, как ласкал.
Основное предстояло,
Первый раз седло надеть.
Как воспримет, всё влияло,
Дал обнюхать, поглядеть.
Седло выбрал не простое
Не учебное стремясь,
А конечно боевое,
На котором ездит князь.
Вот надел, конь дёрнул холкой.
- «Тпруу, тпруу, тпруу» - ему Кербет.
Поиграл, как с малым, чёлкой …
И на ухо: «Нет, нет, нет …»
Взял переднюю подпругу
И плотнее застегнул
После заднюю по кругу
Также плотно пристегнул.
А затем ремнём подбрюшья
Обе их соединил.
Будто присказка пастушья,
Он сказал: «Я не шутил …»
Заменил ему уздечку,
Транзель просто так висел.
Не вдевал, чем дал осечку,
Жалость в выездке – пробел
По ноге поправил стремя,
Путлищем длину избрав.
Перемётку снял на время,
В остальном всё, как Устав.
Вывел вскоре из конюшни,
Конь послушно рядом шёл.
Были все неравнодушны,
Впечатление произвёл.
Словно бархат, шерсть блестела
С переливом, как сполох.
Грива равных не имела,
Хвост создал переполох.
А «Шаман», как любовался
Сам собой, как будто знал,
Что хорош и так держался,
Потому что Кербет звал.
Вышли прямо в центр манежа,
А вообще-то это луг.
Вёл коня, уже не нежа,
Под уздцы в центральный круг
Ну, а дальше всё мгновенно,
Кербет вдруг в седло вскочил.
Конь присел одновременно,
Словно плетью получил.
Кербет натянул поводья,
Чуть привстав на стременах,
Дал коню узнать угодья,
Запах лета на лугах.
Конь есть конь, он без эмоций,
На спине ненужный груз.
Без намёка, мотиваций
Скинуть наземь – весь конфуз.
Вот «Шаман» и начал пляски,
На дыбы, потом взбрыкнёт.
Полчаса такой вот тряски,
Хоть кого с ума сведёт.
Пожалел неоднократно,
Что транзель не вставил в рот.
Мог бы скинуть многократно,
Но седок попал не тот.
И Кербет не стушевался,
Он такое ожидал.
Что транзель висеть остался,
Нехороший был сигнал.
Вороной же бесновался,
Он команд не принимал.
То в галоп, как лань срывался,
На колени вдруг вставал.
И тогда Кербет решился,
Повод вправо натянул.
Резко конь остановился,
Морду вправо повернул.
И вот здесь он изловчился,
За удила цепко взял..
Вставил грызло, не ошибся,
Напряжение вроде снял.
Вновь почувствовав свободу,
Конь понёс во весь опор.
Поменялось всё вдруг сходу,
Кербет нёс теперь фурор.
Два часа гонял по лесу,
Всю лужайку истоптал.
Но пришёл конец и «бесу»,
Выдохся и всё же встал.
Соскочив с коня, устало
За уздцы его подвёл:
- «Получай князь! Вот что стало
С вашим «зверем», он расцвёл.
Этот конь твоя находка,
Хорошо, что не продал.
Он твой друг, не кнут, не плётка
Не нужна, чтоб понимал».
Александр приняв уздечку,
Тут же Кербета обнял.
- «За тебя поставлю свечку,
Чтоб жил долго, не увял».
Хоть приезд отца и ждали,
Появился как-то вдруг.
Все забегали, желали
Не показывать испуг.
Ярослав, пускай с дороги,
Разглагольствовать не стал.
Лишь размял от стремя ноги,
Не сказав, что он устал.
Сразу к сыну: «Предлагаю
Отобедать нам вдвоём.
Остальным, я полагаю,
Будет надо, позовём.
А пока распорядись-ка
Во дворе накрыть нам стол.
Непременно лук, редиска …
Покажи, что хлебосол».
Стол накрыли на террасе,
Александр предложил сам.
Варианты есть в запасе,
Но отец добро дал там.
В тишине, в уединении,
Никого и близко нет,
В напряжённом настроении
Александр хотел совет.
Ярослав начал не сразу,
На раздумье время дал.
Знал, что сын не врал ни разу,
Откровений тоже ждал.
Начал как бы издалёка:
- «У меня твой Савва был.
О тебе не без упрёка,
Мол, людей спросить забыл.
Коренные новгородцы!
Он хозяин! Он народ!
А не те иногородцы …
То не люди, просто сброд.
Они празднуют победу,
Раз ты просто убежал.
Бросил город, как соседу,
Свою клятву не сдержал.
На тебя сейчас в обиде,
Так мне Савва и сказал.
Разгуляться всякой гниде
Ты дал, Бог и наказал.
Знаешь! Савве всё же верю.
Наговор здесь исключён.
Почему ты хлопнул дверью?»
- «А вот дверь здесь не причём!» -
Александр аж вспыхнул резко …
- «Ты давай не кипятись» -
Ярослав ему не лестно:
- «А спокойно объяснись
Что заставило, скажи мне,
Бросить мать, семью, … зачем?
Смысл, какой в твоём резоне?
И вообще ты думал чем?
Если верное решение,
Думал тем, на чём сидишь.
Вот такое моё мнение …
Может, всё же объяснишь?»
Александр сидел весь красный.
Жгла обида, жгла и злость.
- «Если ссора, путь опасный» -
Враз подумал: «Он здесь ось!»
Ярослав же очень мудро
Протянул ему бокал:
- «На вот выпей это цебро,
Мёд душе покой снискал.
Я же вижу, ты «завёлся»,
Говорю тебе, остынь.
По достоинству прошёлся?
Я не трогаю святынь
Если мучает гордыня,
Помолись, ведь это грех.
Не срами ты наше имя,
Гордость есть у нас у всех
Ну, давай всё попорядку,
Я пойму, ведь я отец».
Выпил тоже для порядку,
И умолк сам, наконец.
- «Да, отец, и ты поддался
Этой лжи, что я не прав.
Что и Савва оказался
В стороне этих орав.
В чём меня там обвинили?
В том, что я купцов разбил.
Они Биргера хвалили,
Что с товаром к нам спешил.
Вот писал «купец» пушистый» -
Александр письмо достал:
- «Александр! Ты если истый,
Уходи! Ты «отплясал»!
Лучше не сопротивляться,
Хольмгорд я, считай, пленил.
Лучше к папеньке убраться,
Он прокормит, раз женил!».
И ещё мне доложили,
Что у Биргера наш крот.
Шведы с ними не спешили,
Свой обдумывали ход.
Делал всё в строжайшей тайне,
Самых близких посвятил.
Все приказы не случайны,
Их сообщник с нами жил.
Всё прошло великолепно,
Лично Биргера убил.
Все суда на дно, предметно,
Более сотни утопил.
Было их намного больше,
Но к нам так и не попал.
Но иуды, как и в Польше,
Или пан, или пропал.
Так что вече их работа,
А конкретно Симеон.
И у Биргера до пота
Изъяснял, как нужен он.
У Софийского Собора
Он устроил балаган.
Пиво, брага, … до упора,
Площадь пьяных, каждый в хлам.
Мат в мой адрес непрерывно
С обвинением, мол, бандит.
Всё разграбил, визг надрывно,
Кто и с дьяволом сравнит.
Савва требовал решения.
Вот его я и принял.
Город не без замещения,
Мой тиун меня понял.
И посадник друг надёжный,
На Неве со мною был.
Мой уход считал возможный,
Но на время, что-то скрыл.
Кстати, кто с письмом добрался,
Здесь сейчас, у нас живёт.
Он с изменником касался
И узнал на вече влёт».
- «Дааа! … Прости, сынок, не знал я
Всех подробностей, … не знал.
Ну, а где твои собратья?
Почему не поддержал?»
- «Все друзья мои на месте,
Двое здесь, со мной живут.
И дружина с нами вместе,
В трудный час не подведут» -
Александр уже спокойно:
- «Понимаешь ли, отец,
Я бы мог благопристойно
С драки сделать образец.
И не стал бы разбираться,
Кто сильней всего кричал.
Кровью б стали умываться,
Кто всю эту брань начал.
После бойни, в кои веки,
Мне б спасибо кто сказал?
Душегубом бы навеки
Я, отец, тогда бы стал.
Но зато христопродавцы
Взяли б в княжестве всю власть.
Не хочу, чтобы мерзавцы
Вновь открыли свою пасть.
Вот поэтому на время
Я из княжества ушёл.
Для меня оно не бремя,
Выход лучший не нашёл.
А доверенные люди
Отщепенцев всех найдут.
Правда, верю, с нами будет,
А они под суд пойдут».
- «Я таким тебя не помню …
Как ты Саша повзрослел!
Этот день и я запомню,
Когда полностью прозрел.
Молодец! Всё сделал верно!
Но семья должна быть здесь.
Саша с Васей ждут наверно,
Я сказал им: «Повод есть».
Ведь они пока не знают,
Что ты сам сюда ушёл.
И не надо, пусть считают,
Что дела свои здесь вёл».
Дальше шла уже беседа.
- «А пусть гости скажут нам,
Как лупили они шведа» -
Ярослав вдруг: «Были ж там.
Заодно в упор увижу,
Кто он, этот новый друг.
Не волнуйся, не обижу,
Я ж отец, ближайший круг»
Пришли быстро, будто ждали
Мол, когда их позовут.
Видеть гения мечтали,
Зная, как его все чтут.
Ярослав предложил место
Рядом с ними за столом.
Для гостей конечно лестно
И смутившись: «Мы потом …»
- «Никаких потом! Садиться!» -
Нарочито грозно князь.
И пришлось им подчиниться,
Всё же скованно держась.
- «Что? Давайте за знакомство!» -
Ярослав вино налил.
Тотчас стыд и неудобство
Князь тем самым удалил.
Кербет первым оказался,
Кто представлен был, как друг.
Александр сказать старался
Массу всех его заслуг.
- «Это Кербет» - и ладонью
Александр задел плечо.
- «Он готов был с этой вонью
Там расправиться ещё.
На Ижоре ополчение
Он с Всеславом собирал.
Рать создали и значение
В битве той он показал.
И сейчас ижорцы сами
На Неве контроль ведут.
И конкретными делами
Службу правят и несут.
А ещё он очень смелый,
Аргамака мне вернул.
Конь был дикий, очумелый,
Стал послушный, как агул.
Будет тысяцким в дружине,
Это я уже решил.
Без коней, как на чужбине,
Он за мной и поспешил».
Ярослав спросил Кербета:
- «Ты Залесский? С этих мест?
Вижу, как природа эта
Вдохновила твой заезд».
- «Рад, что вы меня узнали.
С Александром с детских лет
Знались, дрались и играли …
У меня секретов нет».
Ярослав сидел довольный,
Выбор сына убедил,
Что пусть он и добровольный,
Очень даже угодил.
Александр увидел тут же,
Как отец на них смотрел,
Словно видел что-то глубже
И с улыбкой лицезрел.
- «Это Прохор! Да, тот самый!
На охоте взят был в плен.
А допрос вёл самый главный,
Хоть и было один хрен.
Пусть расскажет сам подробно,
Как бы всё из первых уст».
Ярослав сел, как удобно:
- «Пусть расскажет, раз не трус».
- «Нас с приятелем связали,
Привели туда, где штаб.
Кораблей там увидали …
Уж действительно масштаб.
Как потом уже узнали,
Принял Биргер, их вожак.
Там и ваших увидали,
Не купцов, не тот видак.
Вот и дали нам задание
Письмо это передать.
Будут ждать, сказал заранее,
Что найдут в болотах гать.
Мы и поняли – измена!
Что беда весь город ждёт.
Я понёс письмо из плена
И сказать, что враг идёт.
Так два дня без передышки
Я бежал среди болот.
Даже не было мыслишки,
Сделать что наоборот.
А потом было сраженье,
Это вече – стыд и срам.
И я принял предложенье
Поступить на службу к вам».
Ярослав, как вспомнив что-то:
- Прохор звать?» - и лоб потёр.
- «Помню, был рязанец, он-то
Всем татарам нос утёр.
Был в плену у них в Рязани,
Спас тогда всех Коловрат.
Бил татар с ним в глухомани,
В ту же зиму, аккурат.
А когда отряд разбили,
Коловрат там сам погиб,
Сами тут же приступили
К мелким стычкам, то был скрип.
Он со мной соединился,
Когда я на Сити шёл.
Вот тогда он и открылся,
В этом многих превзошёл.
Про бродяг раскрыл секреты,
Как татарин их нанял,
Стать разведкой, все приметы
Он увидел и понял.
После Сити удалился
Он в Никитский монастырь.
Прохор звали, там постригся,
Став монахом, пел Псалтырь.
И зовут его Порфутий,
Летописцем ноне стал.
Пишет всё про жизнь распутий,
От которой он устал.
Я к чему тебе всё это?
Съезди ты к нему разок.
Он в версте от нас тут где-то,
Расскажи всё, как бы впрок.
Всё же летопись та книга,
Что хранит про нас в веках.
Для потомков пусть кулига,
Пусть кусочек о делах».
- «Хорошо, отец, я съезжу,
Всё сумею рассказать.
Все обители объезжу,
Чтоб проколов избежать»
И уже через неделю
Ярослав в обратный путь.
Новгородскому борделю
Даже жалости ничуть.
На прощание Александру
Всё ж шепнул: «Семейство ждёшь?
А княгиню Александру
Больше так не проведёшь.
Через месяц и не больше
Сын, княгиня будут здесь.
И ещё, … как можно дольше,
Обещаю, так не лезть».
За столом сидел Порфутий,
Старый дед, теперь монах.
Много знавший, а по сути
Летописец, всё в словах.
И пергамент, ещё чистый,
Перед ним уже лежал.
От лампад, как маслянистый.
Но письму не возражал.
В двери кельи постучали,
Никого в тот час не ждал.
- «Кто там?» - вдруг спросил вначале,
Ухо он потом прижал.
Александр, поступок здравый,
Тихо так: «Ваш здешний князь …».
- «Александр!? О, Боже правый!»
Произнёс монах крестясь.
- «Проходи! Сейчас открою …».
Проскрипел дверной засов.
Александр, само собою,
В келью, как в Кувукль Христов.
Встретил дед, одет убого
Лишь подрясник и надет.
Вида нет того былого,
Не понять, какой и цвет.
А поверх ремень широкий
С домонаховских времён.
Как трофей, такой далёкий
В память канувших имён.
Сверху в чёрной камилавке
На копне седых волос.
Ряса сложена на лавке,
Тоже чёрная, как трос.
Александр окинул быстро
Келью взглядом и понял.
Жить Порфутию здесь кисло.
А писать? … Озноб пронял.
Деревянный крюк на стенке,
А на нём один зипун.
Чувство впрочем, как к шубёнке,
Всё же греет в колотун.
Стол с двух досок прочно сбитый
На трёх чурках сам притом
А на нём пергамент свитый
И чернильница с пером.
Житный хлеб тут же краюха,
Гребень сломан без зубцов,
Не бывает тут стряпуха,
Здесь обитель «молодцов»
А оконце … впору келье,
Бычий вздулся в нём пузырь.
Вот-вот лопнет, держит еле,
Ветер келье, как упырь.
Поставец есть деревянный
Для лучин. Огонь погас.
Рядом ковш с водой желанный,
От пожара чтобы спас.
На полу лучин аж связка,
Явно струганные впрок.
От лампад свет словно сказка,
Будто манит в свой мирок.
Потолок был в келье низкий.
Мог пройти лишь наклонясь.
Вот и кланялся, как близкий,
Хоть и был вообще-то князь.
- «Что ж не дал мне знать заранее,
Оболочься в рясу мог.
Мог просвирку за свидание
Принести, да дай-то Бог» -
Говорил, как извинялся:
- «А то встретил, аки зверь.
Не причёсан, весь измялся,
Лишь подрясник цел, поверь».
Александр лишь улыбнулся,
Сел на крайчик, пень был стул.
Осмотрелся, разогнулся
И всю скованность стряхнул.
- «Мой отец осведомиться
Попросил, узнать, как жизнь
Рассказать где что творится,
В чём помочь без укоризн.
Я же вас совсем не знаю,
Только то, что дал отец.
Интерес и я питаю
К вашей службе, наконец».
- «Александр! Отец твой гений
И добрейший человек.
Свежий хлеб и без прошений
Постоянно есть у всех.
Для меня он персонально
Доставляет рыбку, лук.
Зелень свежую буквально …
В этом смысле жизнь без мук.
Но, однако, есть кручина,
У меня харатьи нет.
Исписал всю, вот причина,
Есть пергамент и … привет.
Я готов в Священной книге
Текст писать свой между строк.
Но вот ум пока не в сдвиге,
Грех принять не вышел срок.
Ноне братия сказала,
Как ты шведов разгромил.
Опишу, как есть, с начала …
Расскажи подробней, мил.
Все деяния Ярослава
Я подробно описал.
Не померкнет его Слава …
Сын теперь людей спасал».
Александр не согласился:
- «Не о том надо писать.
Ты в Рязани же родился?
Где она? Уже не встать …
И что? Туга одолела,
Больше не о чём писать?
Нет отец Порфутий дела
На Руси, дна не достать».
- «Я наверно тугоумный,
Не могу в толк мысли взять.
О, какой ты туге? Умной
Не назвать Русь, не понять» -
И монах перекрестился:
- «Боже, праведный! Эт как?
На татар, чай, покусился?
Или понял всё не так?»
Александр с глубокой грустью
Вновь с тоской заговорил:
- «Русь сейчас подобна устью,
Вся в протоках и без сил.
От привольной, многолюдной
Не остался даже след.
Пустотой её безлюдной
Лишь пугать, как делал швед».
- «Верно, князь! Всё это верно!
Неужели ты дерзнёшь?» -
Взял икону: «Кончишь скверно …
Остуди, Господь, падёшь».
_- «Лучше выслушай-ка, отче!
У меня кручины нет?
Хочешь, чтобы я был кротче?
Прокляну весь белый свет …
Ты считаешь, я умчался
Жеребцов здесь объезжать?
Сердцем, волей не сдержался,
Я не мог так продолжать.
Новгородские бояре
Стали в Русь, во всё плевать.
И в своей вонючей сваре
Даже стиль одежд менять.
Иноземные кафтаны,
Шапки носят набекрень.
Ходят словно атаманы,
Войско польское их тень.
А враг лезет отовсюду,
Швед пока сейчас притих.
Но Тевтонцы ноне всюду
И Миндовг опять стал лих.
Что мы в муках, они рады.
Спят и видят – Русь стереть!
Чтобы внуки, те что млады,
Не смогли её иметь».
- «Верно, князь, глаголешь! Верно!» -
Рукавом слезу смахнул:
- «Выход есть? Ну, хоть примерно …
На татар всё ж замахнул?»
- «Нет, Порфутий, успокойся.
Не об этом сейчас речь.
Силы где? В душе поройся …
С кем сейчас идти на сечь?
Он сегодня очень сильный,
Орден Батыю не враг.
Как клопа прибьёт всесильный,
А Литву возьмёт за так.
Обожди! Он всю Европу,
Как гуляючи пойдёт.
Их Орда сродни потому,
Все их замки разнесёт».
- «Господи! Когда ж терпению
На Руси придёт конец …»
И монах вернулся к пению
Обращений, как истец.
Александр, подумав как бы:
- «Отче, это не сейчас.
Я, как русский, тоже рад бы
Увидать их смертный час.
Дай нам Бог постичь терпение!
Нужно детям, внукам знать …
Строить Русь, вот моё мнение!
Затаиться, время ждать.
В чём заслуга Ярослава?
Он разгром остановил.
От Орды добился права
В мире жить, Русь заложил!
И теперь мы и потомки
Будем снова создавать
Русь великую, обломки
Собирать и сохранять.
И настанет день Великий,
Когда острым станет меч.
И народ наш многоликий,
Скинет всё с могучих плеч».
Был восторг во взгляде деда:
- «Мыслишь мудро, хоть и юн.
И бахвальства нет и следа,
Рассуждаешь, как вещун.
Все задатки полководца,
Бог тебя поцеловал.
Ты опора новгородца.
Позовёт! Я так сказал».
Говорили ещё много,
Александр всё рассказал.
Слушал дед, подчас не строго,
Кое-что и подсказал
Уходя, сказал монаху:
- «А харатья будет тут.
С уваженьем, не от страху
Для меня её найдут
Для тебя хоть из Египта
Мне папирус привезут.
У них с этого реликта,
Как у нас рубахи ткут».
Дед заплакал от прощанья:
- «Добротой ты весь в отца.
Дай-то Бог, чтоб все желанья
Исполнялись до конца».
Дома ждал, как по заказу,
Посетитель, странный вид.
Не поймёшь вот так вот сразу,
Кто в нём всё-таки сидит.
Весь в диковинной одежде
Цвет зелёный и расшит.
И в чулках, не видел прежде,
Что мужик вот так грешит
Башмаки под цвет камзола,
Бантик сверху, пустячок.
Шляпа-блин, для нас крамола …
Так что странный мужичок.
С ним слуга, держал собаку
Сразу видно злобный пёс
Больше всех, похоже, драку
Уважает, плоский нос.
- «Вам кого?» - спросил князь сухо:
- «С вами чёрно-рыжий зверь?
У меня с такими глухо,
Быстро покажу на дверь».
- «Это дар от нас, простите.
Дьявол, волка загрызёт.
На охоте, … захотите,
И медведя вам найдёт».
Александр прошёл поближе,
Дьявол злобно зарычал.
- «Осторожно! О престиже
Со щенков болеть начал.
Все кругом ему чужие,
А вот будете кормить,
Станет ваш и никакие,
Пусть угрозы, не сломить».
- «Ну, а сам-то ты откуда?» -
Александр решил узнать.
- «Город Краков, я оттуда,
Глубже Русь хочу познать.
Для меня важна торговля
И профессии я рад.
Мне купечество, как кровля,
А зовут меня Кондрат.
Ещё книгами торгую,
Кроме всех других забот.
Здесь всё честно, не ворую,
Книге нужен оборот
Их и пишут с этой целью,
Чтоб, кто грамотен, читал.
Иногда хожу и в келью,
Много мудрых там видал.
В Новгороде дом имею,
Много лет я там прожил
Вот по-русски и умею
Говорить, как старожил.
Я хотел бы разрешение
Веси ваши посещать.
Кто имеет отношение
К кожам, надо бы узнать.
Я хочу наладить скупку
Кож, пеньки, хвостов, волос.
Обеспечу всю закупку,
Если вдруг пропал весь спрос.
Могу сбыт наладить сала
Или стало дефицит?»
- «Накормить себя сначала …
Это всё татар визит» -
Князь ответил, как случайно,
Знал, что голода здесь нет.
- «Это всё необычайно…» -
И добавил: «Есть ответ!
Я возьму твою зверюгу.
Сколько просишь за него?
Вижу я тебя хитрюгу,
Неспроста привёл его».
Замахал купец руками:
- «Я сказал же, это дар!
Не сочтите дураками
Продавать такой товар.
Я единственно хотел бы,
Чтобы был ваш проводник.
Расторопный, да и смел был …
Если что, … шёл напрямик»
- «Хорошо! Дар принимаю.
У меня есть, где служить.
Да и вас я понимаю …
Помогу! Начнём дружить.
Ловчих дам, лихие парни,
Лиходеи им пустяк.
Знают всех и все деревни,
Проводник из них – верняк.
Подарил ты мне не куру,
Что бесценен – убедил.
Вот возьми медвежью шкуру,
Сам медведя завалил.
Для меня, как утешение,
Не бесплатно пса забрал.
Абсолютное решение,
Как услугу оказал».
Кондрат весь расцвёл в улыбке:
- «Король с зависти умрёт.
Но его желания зыбки,
Кроме нас он, где возьмёт?»
- «У меня к тебе есть просьба.
Сможешь как-то мне помочь?
Ни дела и не усадьба …
Здесь другая заморочь» -
Александр увидел сразу
Как серьёзен, стал купец.
Не отвёл глаза ни разу,
Подтвердив, что не наглец.
- «Я вас слушаю и знаю,
Что смогу и я помочь.
Дело в книгах? Мысль читаю,
Если да, то будет вточь».
Александр аж рассмеялся:
- «С тобой можно говорить.
Значит, я напрасно мялся,
Прежде чем тебя спросить.
У отца есть друг старинный,
Много вместе с ним ходил.
Список дел большой и длинный.
Дружбу эту он хранил.
Пришло время распрощаться
И ушёл он в монастырь.
Стал монахом. Возвращаться?
Впереди для дел пустырь.
Из монаха в летописца
Превратившись, он расцвёл.
Словно Господа десница
Прикоснулась, душу ввёл.
Стал писать красиво, много …
Всё, что видел, где бывал.
Вёл себя предельно строго,
Монастырь не забывал.
Со всей братией делился,
Ярослав не забывал.
Хлеб у них не выводился
И другой продукт бывал.
Был в обители недавно,
Отец очень попросил.
Он не мог, а я подавно,
Шибко враг тогда грозил.
А сейчас возможно стало,
Вот я к старцу и пошёл.
Впечатлений, чувств немало
Получил, считай, нашёл.
Так вот он с чем обратился?
Стало не на чем писать.
Весь пергамент завершился,
Харатью просил прислать.
Обещал, что хоть в Египте,
Хоть папирус, но найдём.
Будет вечным в манускрипте
Труд твой, жить всегда причём.
Как? Посильная задача?
Если нет, то откажись.
Что ж, сочту, как неудача,
Без обид, такая жизнь».
- «Вы меня не оценили,
Я же не сказал вам нет» -
И Кондрат, как будто били,
Аж поёжился в ответ.
- «А в Египет нет резона
И папирус там не тот,
Как в правление фараона,
Не понять что и за сорт.
Наш пергамент самый лучший
И мы этим дорожим.
Из телячьей кожи высшей,
За продажу не дрожим.
У меня семь книг готовы
Для продажи, хоть сейчас.
И застёжки, как оковы,
Все из меди, не на час.
И пергамент чистый, жёлтый,
Не был до сих пор в руках.
Переплёт весь тёмно-жёлтый
Для контраста, просто АХ!»
Александр вдруг оживился:
- «Я согласен всё забрать!»
- «По цене-то сговоримся?»
- «Я не стану обижать …»
Через две недели ровно
Книги князь держал в руках.
Рассчитались не условно
А, как надо на торгах.
Так Кондрат обосновался
Здесь в Залесье. Торг открыл.
Дом построил, … обживался,
Даже Новгород забыл.
Александр же в той же келье
Всё Порфутию отдал.
Радость, тихое веселье …
Он пределы соблюдал.
Даже сам игумен лично
Посмотреть к нему пришёл.
Тет-а-тет, а не публично,
До поклона снизошёл.
Время шло. … И вдруг по новой
Из Владимира гонец.
Весь в пыли и не ковровой,
Но с улыбкой. Молодец!
- «Принимай жену и сына!» -
Написал ему отец.
- «Всё! Закончилась рутина …
Семья в сборе, наконец» -
Так подумал и, как должно,
Всем, кто в доме, объявил:
- «Княжич юн ещё, возможно
Не шуметь, кто норовил».
Кербет, Прохор с князем вместе
На конях верхом встречать.
Юрьев-Польский, в этом месте
Лучше всех пережидать.
Двадцать вёрст не доезжая,
Вдруг увидели обоз.
Князь воскликнул: «Мать честная!
Что ж без отдыха!? Стряслось…»
Впереди шло охранение
Строем ровно, не вразброс.
Ну, а дальше, тем не менее,
За кого и был с них спрос.
Князь влетел, как угорелый,
А княгиня вся в слезах:
- «Милый мой, какой ты смелый,
Я всё знаю! Где твой страх?»
Тут же вышла из повозки,
Александр к себе поднял.
Прислонился, как к берёзке,
Как берёзку и обнял.
Здесь же около речушки
Дал команду на привал.
Тихо, … квакали лягушки …
Припекало, день вставал.
Все хозяйские работы
Он Кербету поручил.
Подобрать людей с пехоты,
Кто покрепче, не без сил.
Разбить лагерь поприличней,
Чтобы можно было жить.
Не найти привал отличней,
Так что можно не спешить.
Фантастичен край Залесский,
Словно все красоты здесь.
Речки, рощи, перелески
И пород деревьев смесь.
Место, где остановился,
Было словно на заказ.
Бор в раздумье погрузился,
Не шумит, как на показ.
Извиваясь лентой, речка
Несёт воды свои в Нерль.
Словно Образ, Богу свечка,
Будто в Рай блаженный дверь.
Прохора послал в поместье
Вызвать весь свой персонал.
Чтоб с провизией все вместе
Были здесь, где отдыхал.
После этого княгиню
Наземь снова опустил.
Аккуратно, как богиню,
Чувства к ней всегда хранил.
Слез с коня прыжком, играя.
Повод, хлыст слуге отдал.
Александру обнимая,
Подошли, где Вася спал.
Тот стоял в своей кроватке,
Крепко вставлена в возок.
Спецповозка при закладке
Собрана не на разок.
А мальчишка улыбался
Годовалый крепышёк.
И уже сказать пытался …
Замер князь, был это шок.
А затем схватив в охапку,
Стал кружить, кружить, кружить …
Тот визжит, хватает папку …
Смех и счастье! Как не жить!!!
И княгиня в хороводе
Тоже счастлива до слёз.
Пусть пока на переходе,
Всё же дом, семья всерьёз.
Лагерь быстро расширялся,
Там палатки, там костёр.
Кербет сам не расслаблялся,
Пессимистам нос утёр.
Ближе к вечеру прибыли,
Кто усадьбу содержал.
Даже утварь не забыли.
Всё, что он в руках держал.
Вечер выдался наславу,
Самодельный стол накрыт.
Александра в центр по праву …
Князь в ответ: «Устав забыт!»
Сидя рядом с Александрой
И Василий между них,
Князь поднялся: «Будет щедрой
Жизнь у тех, кто не затих
Первый раз, пока я княжу,
Мы все вместе просто так.
Без последствий, что обяжу …
Не боясь попасть впросак.
Кто здесь нынче, гордость наша,
Будь то повар или смерд.
Вот княгиня моя Саша,
Или в чём-то там эксперт.
Каждый в своём деле дока,
Так Господь определил.
Всё до тризны, всё до срока …
И чтоб всякий, помня, жил».
Тут Васятка громко: «Папа!»
- «Вот и мой заговорил!
Предлагаю тост до храпа,
Пока он не наступил.
Хоть привык он спать в дороге.
Там ведь только конь храпит.
Здесь у дома на пороге.
Вася пусть спокойно спит».
Как волна, шло одобрение,
Всем приятен был и тон.
Князь был свой, такое мнение
Заслужил … и только он.
После третьей аль четвёртой
Ловчий Яков слово взял:
- «Отдых есть и не затёртый,
Рыбный лов здесь не завял.
Место знаю я на Нерли,
Путь отсюда где-то час.
Клёв на зорьке лучше или
Можно прямо и сейчас»
- «Черпий!» - князь с не злой усмешкой:
- «Якову не наливать …
Он всегда был сладкоежкой.
Пусть поест, потом даст знать»
Яков даже не смутился.
Шутку князя в ум принял
И к Кербету наклонился:
- «Завтра спросит, снасти взял?»
- «А ты взял?» - Кербет спокойно.
- «А то, как же …» - тот в ответ.
Рюжи, удочки, … пристойно
В лучшем виде. Этикет!»
- «Я б наверно согласился
На рыбалке побывать» -
Кербет словно обратился:
- «Не случалось мне бывать»,
Яков мигом оживился:
- «Так в чём дело? Повод есть!
Князь же сразу согласился,
А сострил, мол, чтоб учесть.
Так что завтра ни намёка …
Пусть теперь предложит сам.
И начнёт он издалёка …».
- «Я не верю чудесам.
Говоришь, как будто в курсе,
Что он думает сейчас?
Александр в своём ресурсе,
Разберётся и без нас».
Вечер был на удивленье,
Говорили обо всём.
Без угрозы на похмелье,
Хоть набраться было чем.
Даже княжич веселился,
Александру нос щипал.
Смехом князь таки залился
И в конце концов устал.
Расходились все не сразу,
Первым встал, конечно, князь
И сказал всего лишь фразу:
- «Мир вам всем!» - перекрестясь.
Утро выдалось чудесным,
Лёгкий свежий ветерок
Стал дыханием небесным,
Будто счастья родничок.
Каждый в лагере при деле
И особенно с утра.
Если что не мог доселе
И представилась пора.
Кербет, Яков в ожидании,
Зная, князь у них педант.
Оба в полном основании
Каждый свой ждал вариант.
Кербет сбруей занимался,
Конь всегда его «конёк».
Всем наездникам старался
Показать, что невдомёк.
Прохор с Яковом напару
В стороне чинили снасть.
Припасли на случай тару,
Чтобы было, куда класть.
Александр, увидев Яшу,
Подозвал его к себе.
- «Вспомнил я привычку нашу
Бегать к озеру, к избе,
Там где ряпушку солили,
Угощали ей и нас.
Времена, какие были …» -
Александр мечтал сейчас.
- «Как считаешь в этой речке,
Кто-то стоящий живёт?»
- «Как сказать? В таком местечке
Тот, кто квакает не всчёт?»
- «Ты всё шутишь? Я серьёзно,
А куда она течёт?»
- «В Нерль, похоже, и возможно
Там и рыбка точно ждёт».
Вот и Нерль! Закат вечерний
Страсть к рыбалке возбуждал.
От красот и впечатлений
Каждый просто что-то ждал.
Александр с семьёю вместе,
Но Василий уже спал,
Расположились в том месте,
Где им Яков показал.
Заводь с лилией – картинка.
Попросил здесь не шуметь.
Дал по удочке, разминка
Началась, чтоб лицезреть.
- «Я пойду, поставлю рюжи» -
Яков встал и отошёл.
Пусть шаги и неуклюжи,
Но процесс, таки, пошёл.
А вдоль берега, у кромки
Группа лилий, просто блеск.
Ароматы нежны, ёмки …
В отражении словно всплеск.
Если князь был на рыбалке,
Александра первый раз.
То есть не было закалки,
Приходилось всё наглаз.
И червя брать без смущения,
И три раза поплевать.
Не кричать от ощущения,
Что там кто-то стал клевать.
Вот и первая удача,
Сразу клюнул судачок.
Князя тут же озадача,
Гордо: «Как я? Новичок!»
Александр сиял от счастья,
Червяка вновь насадил.
Словно ждал и он участья,
Окунь вмиг червя схватил.
Поплавок пошёл кругами
И у князя, он подсёк …
Лещ огромный, как пластами,
Бил хвостом, себя обрёк.
Клёв начался сумасшедший
И княгиня вошла в раж.
Яков вдруг, смотреть пришедший,
Был «убит», присвистнув аж.
Окунь крупный, краснопёрка
Все к княгине на крючок.
Александре, как подборка …
- «Вот тебе и новичок …» -
Яков прошептал тихонько,
Став княгине помогать.
Червяка садить легонько,
Говорить, как подсекать.
Да и князь не без работы,
В основном лещей таскал.
Стали мелочью красоты,
Клёв нараз околдовал.
Даже времени общаться
Не хватало, просто смех.
Клёв в игру стал превращаться,
В развлечение без помех.
Только лишь, когда стемнело,
Оставался лунный свет,
Яков всё смотал умело
И к костру, там ждал обед
А верней уха из щуки,
А к ней жерех и судак.
Тут уж было не до скуки,
На природе как-никак.
Александра вся сверкала,
Умилял задорный смех.
А улыбка всех пленяла,
Александра больше всех.
Он не мог налюбоваться
И ухаживал, как раб.
А желание пообщаться
Обретало свой масштаб.
После трапезы, блаженство …
Просто сказочная ночь.
Тишина, как совершенство
Этой неги – счастья дочь.
Александр прервал молчание:
- «Видите за Нерлью храм?
Дед поставил, как смыкание
С Верой тех, кто правил там.
А точней родной брат деда,
Князь Андрей был богомол.
Боголюбский его мета,
Из бояр враг заколол.
В этом месте я впервые,
От отца всё и узнал.
Век пошёл, а те, кто злые,
До сих пор добрей не стал»
Яков вдруг прервал беседу,
Чтоб смягчить тоскливый тон:
- «Рюжи я сниму к обеду,
Весь улов там быть должон.
Я поставил три рогатки,
Утром будем проверять.
Пескаря взял для насадки,
Ему нечего терять.
Вместо удочек по донке
Я вам утром сразу дам.
Место знаю, тут в сторонке,
Там налим сюрпризом вам.
Утром встали очень рано,
Только начало светать.
Завтрак лёгкий – боль гурмана
И к реке зарю встречать.
Церковь Покрова на Нерли
В светлом мареве, как ждёт.
Не придёте, вроде, если
Зорька вновь не позовёт.
А заря была прекрасна,
Солнце чуть-чуть поднялось
И Нерль стала ярко-красна.
Пробуждение началось.
Как вуаль, туман над речкой,
Где-то прокричал петух …
Рыбка булькнула дощечкой,
Всё это ласкало слух.
Разошлись, где раньше были,
Только Яков поменял.
Донки взяли, не забыли
И прикорм немного взял.
Вышли. Берег был песчаный,
Полоса саженей семь.
- «Отмель здесь? И берег странный …» -
Князь спросил: «Тут лучше чем?»
- «Здесь не отмель» - Яков сразу:
- «Шаг и «отмель» резко вниз.
Не достал я дна ни разу,
Хоть нырянье не каприз.
Глубина в моей прикидке
Двадцать сажень, где-то так.
И налим здесь, как в отсидке,
Холод ждёт, в тепле слабак.
Рыба редкая, чудная.
На столе – деликатес.
Стерлядь волжская иная,
К ней другой и интерес».
Три кола вбил для начала.
Князь с княгиней наблюдал.
Что всё это означало,
Даже не предполагал.
А потом достал подкормку,
Кашу – молотый горох.
Объяснял всё без умолку,
Что налим совсем не лох.
Разбросав подкормку в воду,
Яков, вроде как, вздохнул:
- «Всё! Теперь судьбе в угоду
И начнём, раз не спугнул».
Александр лишь удивлённо:
- «Как узнал, что не спугнул?»
- «На воде след обречённо
Он оставил бы, всплеснул».
Нацепив ерша покрепче,
Он закинул донку в цель.
А другой конец, что легче,
Привязал к колу, где мель.
Вскоре все три донки были,
Где положено им быть.
Как на вахту заступили,
Миг подобный не забыть.
И ещё интрига в лове …
К каждой донке привязал
Колокольчик, как корове.
Смысл потом сам показал.
- «А теперь, что будет дальше?»
- «А теперь осталось ждать.
Через полчаса, не раньше,
О себе налим даст знать».
Ждать пришлось намного меньше,
Брякнул крайний бубенец.
- «Твой, княгиня, здесь полегче …
Пусть заглотит всё вконец».
Яков подошёл к княгине,
Чтобы всё же ей помочь.
Вдруг рывок, сродни махине
Мог так резко, сразу прочь.
Князь и Яков уже вместе
Донку всё ж смогли достать.
Устоять вот так на месте …
Ноги стали вдруг дрожать.
Перед ними было что-то,
Что и рыбой не назвать.
Морда зверя и всего-то …
А окрас? Пантерой звать?
Успокоились, как только
Второй бубен зазвенел.
Там такой же, весит столько,
Как и этот, присмирел.
- «Ты налима видел раньше?» -
Князь у Якова всерьёз.
- «Если честно? Нет! А дальше
Вот и вышел сей курьёз.
Первый раз об этой рыбе
Услыхал от рыбаков.
Здешних, местных, как о глыбе,
Из семейства чужаков.
Любит холод, нерест даже
У неё январь, как факт.
Особь редкая, в продаже
Не бывает, вроде такт.
Как у хищника, охота
Когда все другие спят.
Многим зимняя зевота,
Станет вечной, эти бдят.
А вот лето – нельме спячка.
Где поглубже, там и сон.
Сон условный, не горячка …
Им прохлада рацион.
И искал я это место,
Где они свой холод ждут.
Так что вышло всё чудесно,
Здесь, похоже, и живут».
Александр уже спокойно
В руки вдруг налима взял.
- «Вот какой ты? Недостойно
Жить не так, как все. Понял?» -
Положив его на травку,
Проронил: «А, что теперь?»
Не успел. Тут дал заявку
Третий «гость», стучится в дверь.
Этот был ещё не зрелый,
Как подросток, с килограмм.
И окрас весь чёрно-белый,
Как итог не тех программ.
Александр и Александра:
- «Предлагаем завершить.
Нет другого варианта,
Как проверку совершить.
Повар пусть теперь решится,
Как сготовить, как варить.
Там решим, как поступиться,
Стоит ли его ловить».
Повар помнил вкус налима,
В детстве ел уху не раз.
Тяга непреодолима
Сохранилась и сейчас.
Взялся сделать это блюдо,
Он от этих блюд отвык.
Знал, налим природы чудо,
Хоть в ухе, а хоть балык.
И княгиня изъявила
Вдруг желание помогать.
Мужу так и заявила:
- «Я княгиня, я и мать!»
Для начала аккуратно
Кожу сняли, как чулок.
Печень брали деликатно
И в сторонку, как бы впрок.
Нежно внутренности взяли,
Чтобы желчь не повредить.
Горечь даст, об этом знали,
Вкусу может навредить.
Срезав голову надёжно,
Плавники убрали, хвост.
Жабры вынули, … не сложно.
Весь процесс довольно прост.
После этого промыли
Той водой, в которой жил.
Подготовку завершили,
Повар всё на стол сложил.
А потом уже всю кожу,
Плавники сложил в котёл.
Хвост туда же, точно в ложу
И ершей с десяток счёл.
Все залил водой солёной,
Лук не резав, положил
Две головки и ядрёной,
Скипитить всё предложил.
А когда бульон сварился,
Содержимое убрал.
Время дал, чтоб остудился,
Процедил, весь сор собрал.
После в чистую бадейку
Тушки, голову сложил.
И бульоном, как семейку,
До краёв почти залил.
На костёр и до кипения
За минуту лишь довёл
Всё зависит от умения
Время выбрать снять котёл.
И опять он аккуратно
Содержимое достал.
Не вернуть процесс обратно,
Миг ответственный настал.
Он в бульон двойной, кипящий,
Положил теперь морковь
И картофель, здесь лежащий …
Снова лук и перец вновь.
И когда всё прокипело,
Он котёл с треноги снял.
И к костру, чтоб только млело,
Так куски котёл принял.
Сверху покрошил петрушку
И шинкованный чеснок.
Печень всю, добавка в юшку.
Полчаса томлению срок.
Аромат непостижимый.
Нет сравнения ни с чем.
Александр, как одержимый,
Стал давать на пробу всем.
Разошлось всё моментально.
Яков голос потерял,
Князя чествуя буквально,
Что вкус отдыха понял.
В час примерно пополудни
Яков снова объявил:
- «Рюжи ждут! У них не будни.
Кто трясти?» – сказав, съязвил.
Князь под аурой налима
И всего, что получил …
- «Рюжа с этим всем сравнима?» -
Удивлённо: «Поразил …
Нет, дружок, давай не путай
Божий дар с простым яйцом.
И рогатки сам распутай,
Рюжи тоже и с концом.
Не мешай нам наслаждаться
Ароматом, отдыхать.
Будь скромней, а задаваться
С кем, не стоит забывать».
Через два часа созрели
Пойти рюжи посмотреть.
И рогатки целы все ли,
Может нечего смотреть.
Удивительно! Рогатки
До сих пор все три стоят.
Леска смотана, … догадки…
- «Как дела там обстоят?» -
Яков к первой дотронулся,
А там щука и не спит.
Крюк дала, аж кол прогнулся
И затихла, зря глупит.
На второй сидела щука,
А на третьей окунь-мощь.
И красавец, как белуха,
Весь сверкает, словно в дождь.
Яков все смотал монатки,
Рыбу повару отдал.
Сразу к рюжам, там загадки,
Неожиданность он ждал.
Он вначале испугался
И не только он один.
То ли тут косяк попался
Или просто рыбий клин.
Пудов десять в первой рюже,
Во второй забит мешок.
Пять всего, могло быть хуже …
Взяли б десять, точно шок.
Александр распорядился:
- «Срочно в лагерь, помощь звать!»
Яков больше всех стремился
И решил его послать.
А к утру пришла подмога.
Тару взяли, прежде соль.
- «Это нам привет от Бога!»-
Кербет всем: «Принять изволь!»
Позже все вернулись к речке,
Нерль осталась на устах.
В этом сказочном местечке
Испытали всё же страх.
Но и в лагере их тоже
Поджидал и свой сюрприз.
Рассудили, что негоже
Не готовить князю приз.
Прохор, как охотник с детства
Собрал лучников артель.
Без намёка и кокетства
Объяснил задачу, цель.
- «Князь наш добрый, хлебосольный» -
Прохор каждому внушал:
- «Далеко не малахольный,
В Невской битве показал.
Так вот он поиздержался,
Никому не говорит.
Мал запас харчей остался,
Сам не знает, что творит.
Вот поэтому должны мы
И восполнить тот пробел.
Чувством правильным движимы,
Показать, что мы у дел.
Дичь считаю бить не надо,
Нужен заяц и кабан.
Попадётся если стадо,
Уходите, ты не зван.
Они в стаде агрессивны,
Не дадут уйти живым.
Их атаки коллективны
И с инстинктом вековым.
При себе лишь лук и пика,
Стрелы боевой комплект.
Совершенно не для шика,
Нужен, как в бою, эффект.
Кабана не сразу пикой,
Для начала с лука в глаз.
Только в глаз, иначе дикой
Будет схватка в этот раз».
Разделились все попарно,
Получилось восемь пар.
Снаряжение всё ударно,
Расходились без фанфар.
Прохор всем задал маршруты,
Место отдыха назвал.
Не теряя не минуты,
Разошлись, долг службы звал.
Встреча стала необычной,
Прохор первый увидал.
Вепрь был с виду непривычный,
Весь в грязи, как в луже спал.
В стороне гуляла самка,
Поизящней, чем секач.
Видно, что ещё не мамка,
Время ждут, «жених» силач.
Тут секач насторожился,
Носом воздух потянул.
Да и Прохор как бы слился
И вглубь леса сиганул.
А напарнику он тихо:
- «Нам на ветер заходить …
Не подпустит, чует лихо,
Ветер может навредить.
Как сейчас, то в глаз уж точно,
В тушу можем не попасть.
Убегать предложишь срочно? …
Нееет, … обязаны напасть».
И они вдвоём неслышно
Вышли так, что ветер к ним.
Вепри хрюкали чуть слышно,
Лес не стал теперь чужим.
Подошли довольно близко.
Прохор жестом показал.
Залп. Стрела пошла со свистом
И секач пал наповал.
Стрела Прохора попала
Прямо в глаз, оттуда в мозг.
Шанса выжить не давала,
Потому что был безмозгл.
С самкой было чуть сложнее,
Спутник в ухо ей попал
Пришлось пикой бить грубее,
Тем не менее, не провал.
Вскоре все в условном месте,
Как решили, собрались.
Подвели итог, без лести
Похвалил, что не сдались.
В общей сложности имели
Пять огромных кабанов
И две самки, зря влетели,
Но закон борьбы суров.
Зайцев было два десятка,
Еле влезло всё в возок.
Всё проверил для порядка …
В этом Прохор был знаток.
Прибыв в лагерь, Прохор сразу
Пригласил всех поваров.
Не слыхал отказ ни разу,
Что, мол, в чём-то не готов.
Объяснил довольно быстро.
Шкуры зверя опалить,
Чтоб без шерсти были, чисто,
После этого делить.
А конечная задача
Свежий окорок иметь.
По четыре, не иначе,
С каждой туши, разуметь.
Старшего назначил здесь же,
За процессом чтоб следил.
Основным же, как и прежде,
Где коптить, соорудил.
- «Здесь премудрость небольшая,
Ёмкость ставить над костром,
А внутри опилки, шая,
Дым дадут, любой притом.
Хоть ольха, а хоть берёза» -
Говорил так – делал сам:
- «Так что если без курьёза
Всё пойдёт, как по волнам».
Только уходить собрался:
- «Тьфу, … совсем чуть не забыл.
Я с командой пообщался …
Каждый день товар, чтоб был.
По количеству не знаю,
Это как уж повезёт.
Но не меньше, так считаю,
Там посмотрим, как пойдёт.
И ещё, … пока на Нерли
Князь ухой будет балдеть,
Нам работы в своей сфере
Все закончить, всё успеть»
И нашлись специалисты,
Кто в коптильнях знает толк.
Утром, внешне неказисты,
Разговор о них умолк.
Восемь штук в рядок стояли,
А из трёх уже шёл дым.
Остальные подправляли
Темпом тоже скоростным.
И разделка туш шла бойко,
Каждый суть работы знал.
Повара трудились стойко,
Каждый что-то вновь узнал.
Всю ночь были, как в курильне,
Дым от шерсти нестерпим.
Но к утру уже в в коптильне
Окорок стал обозрим.
И охотники по лесу
В этот раз уже верхом.
Приподняли, как завесу,
Тайны их в лесу глухом.
Как зверь, в общем-то, всеядный,
Может съесть змею и гриб,
Он по сути травоядный,
Жёлудь лучший прототип
Потому уходит в чащу
И подальше от сует.
Там и лёжке, и жилищу
Неудобств для жизни нет.
Так что Прохор развернулся
И удвоил результат.
А когда князь вдруг вернулся,
Позабыл про власть, диктат …
Лагерь стал для князя новый,
Прохор скромно рядом шёл.
- «Ты ж дворецкий мой готовый!
Где ты всё это нашёл?
Это что за помещение?»
- «Склад-времянка. Вам открыть?»
Не услышав подтверждение,
Приказал ворота вскрыть.
Князь с княгиней обомлели.
Сотни три окороков,
Как на выставке висели.
Запах шёл, … не надо слов.
Дальше штабелями зайцы,
Как поленница из дров.
Цвет янтарный, как китайцы.
Прокопчёны до хвостов.
Прохор только улыбался:
- «Это князь тебе наш приз.
Мы с тобой, чтоб ты держался.
Только вверх, забудь про низ».
Подошёл, обнял: «Спасибо …» -
Только это смог сказать.
В горле ком, сказать что либо …
Он не мог двух слов связать.
- «Эти будки есть коптильни?» -
Успокоившись, изрёк.
- «Да! У нас зовут курильни,
Не поймите, как намёк.
Можно здесь коптить и рыбу.
Видел, видел ваш улов.
Лещ попробуйте на пробу
И поймёте всё без слов».
- «А налим? Налим коптится?» -
Александр прищурил глаз.
Не успев и удивиться,
Счёл узнать: «Он есть у вас?
Рыба редкая, я знаю.
Закоптишь – она балык.
Я вот стерлядь обажаю,
А к налиму не привык.
Его даже нет в продаже,
Ловят только на заказ.
Если в вашей есть поклаже,
Ни к чему и пересказ».
Яков был всё время тут же
И естественно понял.
Будет он сейчас загружен
Тем, что сам же и внедрял.
Александр: «Ясна задача?
Собирай своих орлов
И на Нерль. А как иначе?
За тобой, как здесь, улов».
Яков сделал всё, как надо,
Каждый день налим пошёл.
В день повозку, словно чадо
Лагерь ждал, как улей пчёл.
За неделю было столько …
Хватит всем на целый год.
Увезти осталось только,
Не хватало всех подвод.
Пришлось ехать вновь в именье,
Счёт обоза пополнять.
Это недоразуменье
Устранили всё на ять.
Больше месяца речушка
Была местом добрых дел.
Но не стала им ловушка,
Дом их ждал, родной удел.
И когда засентябрило,
Снялся лагерь весь в обоз.
Время снова заявило,
Осень – вот апофеоз.
Лето кончилось, хозяйкой
Стала осень, не врасплох.
Со своей другой лужайкой,
Лесом в злате, как сполох.
И багровые деревья,
Неизбежный листопад
Дарят прелесть вдохновенья
И активности не спад.
Там рябина, как в наряде,
Клён во всей красе расцвёл.
Белый гриб, как на параде,
Свою гвардию привёл.
Стал приютом пень трухлявый
Для общительных опят.
Их семеек вид лукавый,
Всё другое заслонят.
Лес, зато стал молчаливый,
Будто, где-то, загрустил.
Пенье птиц, их хор красивый
Приутих и грусть впустил.
Вот уже свой круг прощальный
Журавлей, как ритуал.
И курлычут, фон страдальный
Словно кто-то их прогнал.
Пусть это и «бабье лето»,
Солнце греет, но, как впрок.
В основном тепло всё спето,
Радость на короткий срок.
Чаще стелются туманы
С безызменным холодком.
Но в садах ещё гурманы
Не прощаются с добром.
Жёлтый лист, порой багряный
Укрывает всё ковром.
Воздух делается пряный,
Наступает перелом.
Когда на воду ложится
Первый тоненький ледок.
Когда первый снег кружится …
Он и есть тот холодок.
Осень князь любил всех больше,
Хоть и в мае был рождён.
И живут те люди дольше,
В этом просто убеждён.
Уж домой семья прибыла,
Но осенний лес тянул.
Там природа, как застыла,
Он дары все развернул.
Наряду с большой охотой,
Он тихую любил.
Тишиной, лесной дремотой
Упивался и ценил.
С Александрой они вместе.
И она влюбилась в лес.
И намёка нет о жесте,
Окунувшись в мир чудес.
Она просто замирала,
Когда видела опят
Остановится сначала,
Словно ей они велят
Но зато лисички, … эти
Заставляют поплясать.
Позабыв об этикете,
Как-никак, княгиня-мать.
Александр взахлёб смеялся,
Видя маленький концерт.
Своей Сашей любовался,
Самой милой из всех черт.
Слуги следом собирали,
Только то, что видел князь.
Наводить им запрещали
Или вдруг самим что взять.
Белый гриб считают царский,
Князь их не воспринимал.
Подберёзовик гриб барский,
Только так всегда считал.
Как красноголовик просто
Новгородцы их зовут.
Дрожь сдержать совсем непросто,
Видя, как они растут.
Ещё рыжик, … безусловно
Вот кто самый царский гриб.
Во всех смыслах не условно,
Для него не перегиб
Был отцом ещё привитый
Интерес к этим грибам.
И с тех пор на стол накрытый
Рыжик с белым пополам.
Быстро осень пролетела.
В монастырь успел сходить.
Там Порфутий не без дела,
Продолжал вовсю творить.
Передал им хлеб и рыбу,
Как тогда и обещал.
Благодарность лишь по всхлипу
Услыхал, … монах смущал.
Александр отцу подробно,
Всё, что было, описал.
Про конфузы неудобно,
Он естественно смолчал.
Так прошёл декабрь неспешно
И в Сочельник на приём
Прибыл Яков, он успешно
Нерль привил, как водоём.
Видел ловчего он редко,
Да и тот не досаждал.
Потому заметил метко:
- «За налимом? Стужу ждал?»
- «Нет, князь! Он сейчас активный
И на донку не возьмёт.
Будет время, в сон пассивный,
Нас никак не обойдёт.
К нам намедни приезжала
Дашка с лесу. Не забыл?
Так она нам утверждала,
Что к охоте ты остыл.
Как тогда, мол, провалился
В яму с ланью и притих.
Потому взял и женился …
Байки в домыслах моих?»
- «Так зачем же приезжала?
Только это мне сказать?»
- «Князь, дослушай всё сначала,
После будешь возражать.
А послал отец Ерёма,
Тоже знаю, не забыл.
Для серьёзного подъёма
Он не тот, каким он был.
Сообщил определённо,
Что берлогу он нашёл.
В октябре же затаённо
Он следил, за ними шёл.
А сейчас в берлоге этой
Медвежата уже есть.
Предлагает его метой
Взять медведей, род из весь.
Здесь со мной ещё Никита,
Тоже ловчий, он готов.
Как задумка? Деловита?» -
Яков смолк, вопрос был нов.
- «Дааа! Задал ты мне задачу» -
Велел Прохора позвать.
- «Весь поход наш наудачу.
Там их несколько. Как знать? …»
Появился Прохор. С Яшей
Оба даже обнялись.
- «Расскажи о мысли вашей» -
Князь не медля: «Объяснись …».
После длинного рассказа
Прохор вдруг серьёзным стал:
- «Цель охоты не проказа?
Я ведь профессионал.
Этот ваш Ерёма в норме?
Ему можно доверять?
Сам-то он в хорошей форме?
Сможет чем-то повлиять?»
Яков ждал, ответил сразу:
- «Князь же лично его знал,
Не подвёл его ни разу,
Жил в избе и отдыхал».
Александр с ним согласился:
- «Он охоте жизнь отдал.
Потеряв жену, смирился,
Дочь для леса воспитал».
- «Если так, тогда считаю
Предложение принять.
И Кербета взять, я знаю
Не пойдёт от зверя вспять».
Собирались хладнокровно.
Весь собрали инвентарь.
Все рогатины условно
Поделили, как и встарь.
Кто-то взял ещё и копья,
Александр короткий меч.
На рогатииах все зубья
Подготовили для встреч.
Только тронулись в дорогу,
Гости въехали во двор.
Им сейчас бы отдых впору,
Пар с лошадок до сих пор.
А всего их было трое,
По одежде вроде знать.
Одеяние простое,
Для поездки так, видать.
И к саням подъехал старший:
- «Я боярин, долг вершить,
А со мною княжич младший
Ростислав, вопрос решить.
Сын черниговского князя,
Михаил его отец.
Дело есть, с коня не слазя,
Не решить, тут я не льстец.
Митрий Корня моё имя.
Князь, прошу вас, нас принять.
Если нет сегодня время,
Бога ради нас понять».
Александр с кибитки вышел,
К Ростиславу подошёл:
- «Про охотников наслышен?
Суеверный он пошёл.
Мы собрались на медведя,
Там в лесу команда ждёт.
Вдруг закончить недоедя? …
Нас Фортуна не поймёт.
Предлагаю ехать с ними.
Как охоту завершим,
Там подумаем, как с вами …
Так устроит? Что решим?»
Ростислав ответил тут же:
- «Мы согласны! Митрий, так?»
Тот кивнул, баз слова даже.
Князь подумал: «Не чурбак!»
- «Что ж садись в мою кибитку» -
Он предложил: «Отдохнёшь!
Путь далёк, возьми накидку,
Может, кстати, и заснёшь».
Вот уже три тройки лихо,
Под звон медный бубенцов,
Словно княжеская прихоть,
Мчались с шумом средь лесов.
Князь сидел в медвежьей шубе,
Гостю шкуру тоже дал.
Их в кибитке, словно в кубе
Ветерок не доставал.
Ездовые управляли,
Каждый тройку свою знал.
Радом конюхи скакали,
Чтобы сдуру не загнал.
Накануне ловчих группа
На санях пробила тракт.
Так что шагом ехать глупо,
Тракт был чистый, это факт.
Попадались и селения,
Как зарыты в чистый снег.
Ни часовни, населения …
Не видать, как вовсе нет.
Но дымок из труб струится,
Огоньки видны лучин.
Жизнь повсюду суетится,
По-иному нет причин.
Лишь лохматые собаки
Провожали лаем их.
Позабыли всё про драки,
Когда видели чужих.
Так и мчались рядом словно
Норовили укусить.
Все, буквально поголовно,
Лучше б что-то попросить.
Проезжали и озёра,
Скованны надёжным льдом.
Лес похож на ухажёра,
Как обнял, один притом.
Это было зимней сказкой,
Глядя, хочется мечтать.
Скрип полозьев с общей тряской …
Позволяло сочетать.
Подъезжали ближе к ночи,
Свет багровый от костров
Освещал тех, кто охочи
До таких лесных даров.
У костра все тройки встали,
Первым сразу вышел князь.
Яков с ним, Никита сзади
Подошли перекрестясь.
А навстречу к ним Ерёма,
Сразу видно – сдал старик.
В ожидании приёма,
Всё же князь, душой не сник.
С ним ещё три человека
В полушубках до колен.
Лапти, как у дровосека,
И в онучах, хоть бы хрен.
У костра медвежьи шкуры,
Чтоб не холодно сидеть.
И похлёбка без халтуры,
Запах – можно обалдеть.
Здесь же окорок лосиный,
С требухой большой пирог.
Даши нет, но благочинный
Почерк видно, был он строг.
Ни глоточка нет хмельного.
Нужен только трезвый ум.
От желания благого,
Не переться наобум.
Когда все перекусили,
Князь спросил: «И как наш зверь?
Может что-то упустили?
Всё мне надо знать. Поверь!»
Тут охотник, что был с ними,
Начал князю объяснять:
- «Все в берлоге и другими,
Их никак не поменять.
Сам медведь для нас приметный,
В переделках уже был.
Ухо рваное, … заметный …
Пёс порвал, он не забыл.
Год назад всё это было,
Мы пытались его взять.
Псов порвал, ушёл, как смыло,
И вот снова он опять».
К пояснению и Ерёма
Подключился: «Он шатун!
В октябре подмял Артёма,
Навалился, как топтун.
Лишь собаки отогнали,
За дровами ведь ходил.
Шатуном так и назвали,
До зимы злой и бродил.
Для медведицы берлогу
Ещё с осени нашёл.
Залегли, … и слава Богу,
Что он сам сюда пришёл.
А сейчас там медвежата,
Самка кормит их и спит.
Но шатун не спит, как плата,
Сон медведей сторожит.
Он вылазит временами,
На дыбы порой встаёт.
Чует – мы не за горами
И, возможно, нас он ждёт»».
Александр опять Ерёме:
- «Им уйти возможность есть?»
- «Люди там сидят на стрёме.
Если выйдут, будут здесь.
Будут гнать сюда собаки,
Их достаточно сейчас.
Не помогут буераки …
Вот такой предлог у нас».
Александр нахмурил брови:
- «Я б хотел в берлоге брать.
Обойтись без нашей крови …
Как на воле избежать?
Кто из них двоих матёрый?»
- «Князь! Конечно же, шатун.
Злой, не выспавшись, не хворый,
Не назвать его шалун».
- «Но медведица помёта
Никогда вам не отдаст.
Взять её так просто слёта?
Да она нам трёп задаст.
Не считай, что испугался,
Я давно уже не тот,
С кем когда-то ты общался,
Далеко не обормот».
Прохор рядом улыбнулся:
- «Князь у нас и в этом прав!»
А Ерёма: «Круг замкнулся?
Я же тоже не двуглав.
Князь, у вас есть предложение?»
- «Есть, конечно. Подсказать?
Не скажу, что одолжение,
Дело общее, видать.
Затаиться на неделю,
От берлоги всех убрать.
И костры, … я вас посмею
За такое отругать.
За пять вёрст, чтобы и духу
Не осталось и собак.
Не по звуку, не по нюху
Он не слышал нас никак.
Через семь дней и не раньше
Только с Прохором вдвоём
Всё проверим. Ну, а дальше
И решим все здесь причём.
А пока зови всех в гости!
Хватит места али как?
Что не так сказал? Без злости!
Для охоты зло – бардак»
И Ерёма согласился:
- «Ты действительно не тот.
А что в яму провалился,
Это просто от щедрот.
Отпустил гулять по лесу …
Как твой «дядька» не давал».
- «Он погиб, его замесу
Я обязан, жизнь мне дал».
И вот все в лесной сторожке.
Князь конечно не узнал.
Только свет в её окошке,
Вроде как напоминал.
Даша встретила у входа,
Поклонившись сразу всем.
Необычность их прихода
Не встревожила совсем.
Все охотники решили,
Что вернутся по домам.
На неделю отложили
Поиск зверя по следам.
Александр хотел вернуться,
Но Ерёма настоял.
В жизнь лесную окунуться,
Князь, в конце концов, принял.
Дарья, как хозяйка дома,
Показала всем, где жить.
Не для всех она знакома,
Эта жизнь, пришлось учить.
Утром рано Прохор князю:
- «Рядом с домом сразу лес.
Здесь беляк белее бязи,
В этом весь и интерес.
Предлагаю прогуляться,
Луки, верю, нам дадут.
А кого нам здесь стесняться?
Все охотники же тут.
И пополним их запасы …».
Князь тихонько: «Попадём?
Мы охотники не асы,
Ты считаешь, что найдём?
Заяц белый, снег весь белый …
Опозоримся нараз.
Если ты нахально смелый,
Попытайся, но без нас».
Яков рядом улыбнулся,
Ростислав вдруг поддержал:
- «Князь, а я бы окунулся
В мир, что нам Господь создал.
Это ж очень интересно
Посмотреть такую масть.
Завалить? Вообще чудесно!
Сраму нет и не попасть»
Князь довольный, аж расплылся:
- «Раз Чернигов в лес идёт.
Мой призыв считай, накрылся,
Я сдаюсь, Фортуна ждёт».
После завтрака Ерёма
Луки, стрелы всем раздал.
Арсенал, его объёма
Всем хватило, раз позвал.
Дарья вызвалась дорогу
В их угодья показать.
Там, где сено, понемногу
Прибегают его брать.
На лугах они резвятся,
В лес от недруга бегут.
Больше ястреба боятся,
Тот на деле очень крут.
То, что белый, не помеха,
Нос он может разглядеть.
А для полного успеха
След поможет налететь.
Первый выход получился,
Взяли восемь беляков.
Прохор даже отличился,
Ястреб был среди хвостов.
Так что гости доказали,
В лес они не просто так.
Основное поджидали …
Там в берлоге их чувак.
Куропаток настреляли,
Цель похлеще, чем беляк.
Белый весь и всё же взяли
Пять десятков, не пустяк.
Подошла к концу неделя,
Пролетела словно день.
Князь и Прохор, карте веря,
Посмотреть пошли мишень.
Подошли довольно близко,
Так что ветер был на них.
Князь шепнул: «Похоже чисто.
Следов вроде никаких».
Прохор к уху наклонился:
- «Видишь, там вон пар идёт.
Спит шатун и сон приснился …
Никого уже не ждёт».
- «Всё уходим …» - так же тихо
Александр ему шепнул.
И вернулись. «Ну, вы лихо …» -
Им Ерёма и кивнул.
Что-то вроде совещания,
Смелость взяв, князь сам собрал.
И Ерёма с подсознания …
Князь стал профессионал.
Александр же понимая,
Что ответственность он взял,
Никого, не обижая,
Сразу с дела и начал:
- «Будем брать его без шума,
Никого не приглашать.
Сами справимся без бума.
Будут только нам мешать.
Непосредственно к берлоге
Подойдём лишь вчетвером.
Яков с другом на подмоге
Будут сзади за бугром.
Прохор! Ну, а нам с тобою
Основное предстоит.
Поднять! Вызвать за собою
И, … пусть это ощутит».
Посмотрел с какой-то лаской
На рогатину и встал.
- «Ну, а я?» - спросил с опаской
Ростислав: «Я не устал …».
- «Будешь ты на подстраховке,
Прохор скажет, где стоять.
При такой во всём сноровке
Шатуну не устоять».
Александр любил подначки
И ценил, кто понимал.
Ростислав даже в горячке
Сознавал, кто донимал.
Потому на шутку шуткой:
- «Да шатун давно вас ждёт!
Он же сам с надеждой жуткой
В нос кольцо вам принесёт».
Даже Кербет рассмеялся,
Хоть и первый раз вот так.
Им с Ерёмой гон достался,
Обеспечить в бой собак.
Утром встали все на лыжи,
Чтобы силы поберечь.
Без какой бы либо блажи,
Не решились пренебречь.
Лес неспешно просыпался,
Шли неслышно и гуськом.
Каждый знал, не сомневался …
Если было, то мельком.
И негреющее солнце
Лишь сверкало меж стволов,
Как заветный свет в оконце,
Показать, вот он каков.
Шли молчком довольно долго,
Обходя пни, бурелом.
Тишина вокруг надолго,
Словно в дрёме неземном.
Место, где была берлога,
Александр тотчас узнал.
Сделал знак. «Мы у порога …» -
Еле слышно прошептал.
У сосны остановился,
Толстой, век на мир глядит.
Лапник весь к земле склонился,
Снег на нём – сугроб висит.
Якову с Никитой молча,
Рукой место показал.
Под корнями, как бы волчья …
Здесь шатун своё сказал.
Прямо в центре бурелома,
Меж деревьев сделал щель.
Лёгкий пар, как из разлома …
Там удобная постель.
Как в избе вчера решили,
Яков лёжку обошёл.
За бугром завалы были,
Но ещё вход не нашёл.
Дал знать князю, что тут чисто,
Вход в берлоге там у них.
Замер сзади, ибо близко,
Стал ждать действия своих.
Александр и Прохор оба
Стали тихо подходить.
Прохор вбок чуть, вдоль сугроба,
Чтоб пока не разбудить.
Князь, крадясь, казалось к сроку
Вздрогнул, будто нерв задел
Не из входа, а чуть сбоку,
На него шатун глядел.
Сажень десять разделяли,
Он в норе лежал, не спал.
А глаза, как укоряли:
- «Я же вас сюда не звал
Надоели мне до смерти
И прошу вас уходить.
Медвежата здесь, поверьте,
Ни к чему сейчас будить».
Это всё в мозгу у князя
Пронеслось в какой-то миг.
Прохор сам, как с чёрта слазя,
Сделал шаг к медведю вмиг.
И случилось, что не ждали,
Подключился Ростислав.
Не хотели, а позвали,
Чуть виной беды не став.
За спиной у Александра
Вынул с ножен острый меч.
Не подумав, что же завтра …
Прислонил к сосне, чтоб с плеч
Лук снять очень даже личный,
Боевой, в боях бывал.
Как стрелок вполне приличный,
Он осечек не давал.
Вот уже стрела, другая …
В цель летят, где зверь лежит.
Ничего не понимая,
Он от страха не дрожит.
Вдруг взревел медведь могуче,
В шее две стрелы торчат.
Затрещали сучья в куче,
Час разборки был начат.
Корневища бурелома,
Лом сосновый, просто хлам …
Разлеталось от погрома,
Превращая дом в бедлам.
Он ревел от боли, злости,
Две стрелы попали в грудь.
А незваные к ним гости
Были тут, нигде нибудь.
На мгновенье встал, мотая
Головой, сбивая боль.
Но она не исчезая,
Добавляла злости роль.
И пошёл, а голос трубный
Всех буквально оглушил.
Да и зверь был очень крупный,
Злобный рык порой страшил.
Ростислав с мечом навстречу,
Александр ему: «Назад!!!»
Но шатун, как ждал ту встречу, …
Был прыжок не наугад.
Не успев понять, в чём дело
Ростислав был сбит на снег.
Пудов тридцать налетело,
Время кончило забег.
- «Кербет!!!» -князь, что было мочи:
- «Выпускай быстрей собак!»
Волкодавы так охочи,
Что сдержать их злость никак.
И без тени колебания,
Шатуна начали грызть.
Рвали плоть до одичания,
Словно всё хотели сгрызть.
И медведь, оставив жертву,
Бросился ловить собак.
Александр продолжил битву,
Показал, что не слабак.
Ткнул рогатиной медведя,
Отскочив причём назад.
Тот поднялся, в рост не ведя,
Перед ним его расклад.
Зуб рогатины воткнулся
Прямо зверю под сосок,
Он вперёд ещё нагнулся,
Чтоб достать, так и не смог.
Ростислава откачали,
Яков тоже доложил:
- «Остальные все сбежали,
Запасной там выход был».
Прибыв в дом, боярин Митрий
К Александру: «Наш вопрос?»
- «Ну, боярин хитрый-дмитрий …
Говори, раз есть запрос».
- «Мы хотим объединиться,
Чтобы Батыя прижать».
- «А чего нам мелочиться?
Всю Монголию зажать?
Мы медведя положили?
А замены ему нет.
Медвежат не окружили,
Подрастут, дадут ответ.
Вот и мы, как медвежата,
Мало сил ещё у нас.
А Орда будет прижата,
Но пока что, не сейчас».