Мне детство босоногое шлет письма электронные,
Как с почтой голубиною, ночами в соцсетях.
И вновь иду дорогами, любуюсь я картинами,
Что память сохранила мне, под пенье птиц в садах…
Даны мне были вотчины рукою детства царскою
Под Томском, славным городом, на милых берегах,
Коларово, Батурино, Вершинино, да Ярское,
Там княжичем я хаживал в коротеньких штанах.
Вершинино. Вершинино – деревня необычная,
Там избы деревянные на берегу крутом.
Стрижи под срезом берега копают норы птичие,
Грубокие, надежные, в них гнезда вьют потом.
Везли меня родители на школьные каникулы
На поезде, в автобусе, в Вершинино к родне,
На улице гармошечка пиликала, пиликала,
И нас встречала бабушка в распахнутом окне.
Налево – глушь таежная, направо – поле с пашнею,
Мочище – это озеро – кувшинки да камыш.
Я на песчаных улицах все строил замки с башнями,
Дружил с клопом – солдатиком, ночами слушал тишь.
Под ливни под горячие бежал, как реки – улицы
Вброд по коленки в ссадинах любил переходить,
Со мною вместе под дождем стада гусей и курицы,
В потоках грязно – ласковых бежали побродить.
Изба у бабы крепкая, в углу рушник с иконами,
Вдоль стен из плахи лавочки, печь русская, лежак.
Топила баньку бабушка по черному, по черному
На огороде, дым ее терпел я кое-как.
На сеновале, с братьями, лежал ночами жаркими,
Сквозь щели в крыше – звездочки, за Томью – огоньки,
И был богат я сказочно таковскими подарками,
И было нас не вытащить с купанья, из реки.
Протокой мелководною до острова Кисличного
Мы шли, чернея спинами, брели по грудь в воде,
Там меж камней рос дикий лук, куст с ягодой – добычей нам,
И царским угощением, был сладок мой удел.
За островом сибирская текла река просторная,
На крыльях на подводных шли «Ракета» и «Заря».
От них волна высокая, и те ловили волны мы,
Таких красот, таких небес не снилось и царям.
Но главное, но главное – с отцом подняться затемно,
Взяв закидушки – удочки идти до рыбных мест,
И верить, что сегодня уж поймаешь обязательно
Огромного, красивого подъязка в полный вес.
Однажды я попробовал в отцовских, тех, резиновых,
Как некогда Спаситель наш, пройти по глади вод.
Да где ж там! Равновесие, увы, меня покинуло,
И грохнулся я, плюхнулся в волну лицом вперед.
Была моя обязанность следить за закидушками:
Лишь вздрогнут колокольчики – не мешкай, подсекай!
И камушки красивые служили мне игрушками,
Умыто – разноцветными, а плисточки – кидай!
Работал дядька день – деньской, пахал механизатором,
То на комбайне, то, глядишь, седлает «Беларусь»,
Приедет на полуторке, коль едет к элеватору,
Прокатит нас с братишкою, в кабине потрясусь.
Потом – дела артельные: за шишками кедровыми
С мужицкою бригадою везли на бортовой.
Отцы стучали палками там, наверху, за кронами,
Летели шишки вниз, мы их - в мешки, рискуя головой.
Но вот мешки погружены, забитые отборными,
Пахучими, весомыми плодами кедрача,
Везла машина нас домой, с руками липко – черными,
И выходили женщины с почетом нас встречать.
И бабушка, и бабушка встречала нас с улыбкою,
Открыв ворота крепкие, тесовые для нас,
И был очаг среди двора окутан белой дымкою,
И нам, как победителям, был подан вкусный квас.
В котел огромный полмешка вошло, он полон шишками,
Залит водой, укрыт травой, в нее уйдет смола.
Кипит котел, бурлит вода, мы давимся слюнишками,
И предвкушаем пир горой, и в воздухе – зола,
И дым, и пар, и аромат, и общее веселие,
Отцы, конечно же, нальют себе за добрый сбор.
Но только в меру, без лихвы, без драки, без похмелия.
Вот опрокинули котел, и праздник у обжор!
Пахучие, горячие, распаренные шишечки,
Легко чешуйку оттянув, орешка два возьми!
Скорлупки колем зубками, на погребе, на крышечке,
Сидит счастливая братва, годочков по восьми.
А завтра – весть печальная: преставилася старая
Соседка, и прощаться с ней мы с бабушкой идем.
Лежит она спокойная, в платочке белом, даренном,
И гроб цветами выложен, и ей уютно в нем…
Потом на старом кладбище ей выкопают ямочку,
Могилки под деревьями, ограды да кусты.
- Не ешь, внучек, те ягоды! И даты, лица в рамочках,
И наши, православные, кресты, кресты, кресты…
Я в будочку к молочнице не раз ходил с бидончиком,
Мне наливали теплое, парное молоко.
В сельпо за хлебом бегал я, и лакомился пончиком,
Потом на ферму, к тетушке, совсем недалеко.
А вот однажды, с бабушкой мы в поле, за черемухой
Ходили, ели ягоды, и собирали впрок,
Но шершней растревожили те разговоры громкие,
И больно, в лоб, я получил удар разящий – чпок!
Неслись быстрее ветра мы от полчища враждебного,
В затылок били, жалили, безжалостно враги.
Потом смеялись весело, компрессами лечебными,
Отмачивали шишки мы, да ели пироги…
Да что же я, товарищи, вас заболтал, наверное,
Мои воспоминания – семь верст и до небес!
Чесать без меры языком – привычка очень скверная,
А слово в меру, краткое – всегда имеет вес.
Простите многословие, спасибо за внимание,
Не кормят басней соловья, а сказкой – жеребца.
Но может быть, вы все-таки оцените старания
Убогого разсказчика, не стукнете в сердцах!
Коларово, Батурино, Вершинино, да Ярское,
Где княжичем я хаживал в коротеньких штанах,
Даны мне были вотчины рукою детства царскою
Под Томском, славным городом, на милых берегах…