С Колей Папковым я познакомился в первые дни моей работы на БРЭС. Он, тогда ещё холостяк, имел три главных увлечения, к которым и я разделял страсть – охота, рыбалка и музыка. На этой почве мы с ним и сошлись поближе. Коля мужчина был весьма своеобразный. Небольшого роста худой, он явно не был голливудским киногероем, не имел друзей и обходил женщин стороной. Но в коллективе Колю уважали за его глубокую порядочность, трудолюбие и профессионализм. (Фото-1)
Была у Коли одна фишка – немецкий педантизм. У него всё было распланировано и разложено по полочкам и только чрезвычайные обстоятельства могли поломать его планы. В СССР, где не культивировалась и не приветствовалась западная музыка, особенно рок, такие как Коля фанаты рока доставали музыкальные новинки обходными путями через тех, кто время от времени выезжал за рубеж. В нашем регионе это были моряки загранплавания. У одного из них Коля с Владивостока по почте и получал магнитофонные бобины с записями новинок рока. И как-то зимой 1976 года Коля похвастался мне новыми поступлениями в свою коллекцию и пригласил к себе в гости послушать новинки. Жил он в это время в бараке, который готовился под снос и уже был полностью расселён. Коля был последним жильцом барака, ждущим новую квартиру, остальные уже получили благоустроенное жильё и съехали. Зимой такие бараки заносило по самую крышу и в каждом из них был сделан специальный аварийный лаз, который в народе звался "скворечник." (Фото-2)
Он представлял из себя трёх метровый деревянный вертикальный короб, выходящий с коридора барака на крышу, с лестницей внутри, по которой спускались и поднимались жильцы барака. Такой короб был раньше у Колиного барака, но именно этой зимой был сдут сильной пургой и, поскольку всех расселяли, так и не был восстановлен. Поэтому Коля меня предупредил: "Когда придешь к моему бараку, ищи дырку в снегу. Я там прокопал лаз к входной двери. Ныряй в него головой впёрёд и ползи вниз. Учти лаз узкий, так что если застрянешь, кричи, я помогу протащить тебя вниз до двери." Единственное о чём он забыл меня предупредить это то, что при нырке в дырку, руки надо держать вытянутыми вперёд, как при нырке в воду. Я этого не сделал и, когда лаз сузился и я застрял, то карабкаться дальше я уже не мог. Руки были, как в смирительной рубашке у душевнобольного. Памятуя Колины инструкции, я начал кричать и громко звать Колю. Но ни через пять, ни через десять минут, ни через полчаса, Коля не появился. Я торчал головой вниз под углом 45° и от прилива крови к голове уже начинал терять сознание, а обещанная помощь всё не приходила. Я проклял тот час, когда согласился на этот дурацкий визит и эту рок музыку, и эти сугробы и этот барак, но это не помогало мне выбраться из ловушки. Надо было что-то делать. Из последних сил я начал рвать пуговицы на пурговике и, извиваясь, как червяк, по сантиметру вылезать из него. Через полчаса "агонии", я таки вылез из куртки, протиснувшись до конца лаза и в бессилии свалился у дверей барака. Я уже не хотел музыки, я хотел домой в свою комнату в общаге, где меня ждала уютная холостяцкая кровать. Но лезть обратно в узкую дыру, было настоящим самоубийством. Поэтому я побрёл в конец барака к Колиной комнате и начал стучать в дверь, которая оказалась закрытой. Через пять минут щёлкнул замок и из приоткрытой двери показалась заспанная физиономия Коли: "А это ты. Ну проходи, пока я оденусь. Извини, спал после ночной смены крепко, ничего не слышал. Ты, судя по тому что без куртки, наверно застрял, - догадался Коля, - Я так уже раз пять из куртки выползал, вот теперь и ты научился. Молодец!" Для меня это было, чуть не смертельным приключением, а для Коли рядовым событием. Экстремал, мать его! "Ладно, включу тебе музон, послушай, - продолжил Коля, - а я пойду пока лаз расширю, чтоб ты мог выбраться, только на столе ничего не трогай, не переставляй ничего, у меня тут каждая вещь на своём месте." Через час я выбрался наружу и от счастья, что не похоронил себя в сугробе, как птица нёсся домой в общагу, поклявшись больше никогда не ходить зимой к Коле в гости.
Что интересно, буквально через неделю, Коле дали отдельную квартиру, а злополучный барак снесли, но память об этом приключении у меня, осталась на всю жизнь.