Столетьями саднит больное словечко —
рвёт душу по-прежнему "Чёрная речка".
Кровавые раны по русскому телу
и ныне и присно, и нет им предела.
Частят неустанно печальные вехи:
в горах пятигорских дуэльное эхо
летает, как птица, в невольном смятенье,
цепляя уступ неприкаянной тенью.
Чекист белой ниткой шьёт в Питере дело,
и бредит стихами расстрельное тело.
А век без стыда пополняет потери —
ужасна декабрьская ночь в "Англетере".
Стремится к концу треть двадцатого века,
копейки не стоит судьба человека.
Так, хмурое утро рифмует рассвет
с бессмысленной связкой "поэт" — "пистолет".
Бумага всё стерпит? Не терпит бумага.
Путь в вечность лежит через пытки ГУЛАГа.
На Дальнем Востоке, в неведомом "там",
поставлен последний прижизненный ШТАМп.
Живёт в забытьи и опале старуха,
чьё имя теперь — символ русского духа.
Один и для Премии не выездной,
другого силком разлучат со страной.
Оболганы жизни, оборваны строчки —
стихов ненаписанные многоточья.
А часики тикают: "Вы ещё тут?"
И те многоточья растут и растут.