Пиит грызет от муки перья.
Пьёт от безысходности мерло,
линчует мысли лунной тенью,
себя загнав из кельи в келью,
упав на спину, смяв крыло.
Сжигает мусорные склоки,
в бессоннице вершит обряд
и, обжигаясь о пороки,
он достаёт из горна строки,
что даже в пекле не горят.
Из истории надкусанного карандаша Инессы Елисеевой.