О тебе мысли текут стихами,
а рот мой складывает верлибры.
Они растекаются искрами-реками,
с водопада слов падают литры.
Не мистики блики меж нами?
Проделки чертей. Они так хитры.
И если я чернозём под ногами,
то взрастут пусть скорей цветы.
Из мыслей, слов и ошибок,
всё, чтоб держать тебя робко,
гладить бесстыдно твой бок.
Так иная уплыла б рыбка,
если не в груди моей хлопок,
что может быть взрыв как:
добавить туда сильный ток —
но грудь у меня лишь подушка.
Целуют пусть чернозём
во славу воспетой земле.
А ты спроси прямо о том,
что ж всё же смерть мне.
Дух выходит кровью и потом,
добавляя холода в теле,
и глотать воздух с голодом —
смерть ли на самом деле?
Откровенную не поведаю суть,
резво не отчеканю правды.
Это сделает иной кто-нибудь,
но будут ли они после рады?
Рассуждений конца нет тут,
кои длинной реки Раты.
Умирать для меня, будто уснуть,
жаль, тебя не почувствую рядом.