Как же давно это было, простить не могу себе,
отца я не расспросила о той...прошедшей войне.
Позже много узнала, но верить могла лишь ему,
жёсткому, но всегда очень честному папе моему.
Глупой была девчонкой, душой не успела созреть,
от того его слово скупое меня не смогло задеть.
Мне бы слушать его и слушать...да вот какая беда -
зовут девчонки-подружки...спешим....а куда?!
Думалось – вот он здесь, рядом, и я успею ещё.
Как рано он в путь собрался – простил уже и прощён.
Ему бы пожить подольше, внуков растить своих,
но нет, не хватило на больше...Лежал неподвижен и тих.
Все дни накануне несчастья я продолжала просить:
- Папка, не время сдаваться, нам нужно поговорить!
Спросить я хочу о многом, ведь ты не откажешь мне?
А он молчал, даже взглядом не отвечал, как во сне...
Вечером накануне дома священник был,
Он отслужил молебен, соборовал и причастил
его, кто не верил в Бога...а вот наступил момент,
Сказал тихо: "Соня, мне плохо, причаститься бы..."
И в ответ:
- Конечно же, Лёня, конечно...завтра же позову.
Бог...он любому поможет! А Бог уже видел вдову.
Священник, врачи, неотложки – всё стало ненужным таким,
когда в больничном покое его не нашла я живым!
Усилий врачебных рвение было таким запоздалым.
Ну хоть бы чуть-чуть пораньше! Ну что уж теперь...
Не стало!!!
Врач сделал свою работу, всадил три укола сразу,
но болезнь оказалась сильнее - гипертония...зараза!
Какая-то гипертония, мне тогда непонятное слово.
Про войну мы совсем забыли, а она не забыла – готова
собирать жатву повсюду, каждому время приходит,
С косой своей бродит по свету, всех ослабевших находит.
Но мне-то, живой, что делать? Как в душе обрести покой?
Завтра...Неужели наступит?! Что будет теперь со мной?
Выжила...только покоя так я и не обрела...
И ответов на все вопросы пока ещё не нашла.