Как тяжело сидеть взаперти,
Листки раскидав по скатерти,
Рукой раздвигая сумерки,
Улавливать звуки Шуберта.
Средь завечернего щебета
Птиц, да соседского лепета
Угарно-пьяного Гоблина.
В очках изумрудных Гудвина.
Локтем пространство расталкивать.
Первопроходцем быть, сталкером.
Нащупывать путь по рацио.
Жизнь проклиная *ляцкую.
НА зиму снасти рыбацкие
Все на балкон – в холод карцера.
Наварист суп будет с клецками.
Не лишними будут специи.
Добьют дурацкими рецками,
Слова вставляя не детские.
Писала своими ручками,
И пренебрегала случками
По туалетам обшарпанным,
Где выгорали огарками
Пикантные дамы с ляжками,
С юными встав вровень шлюшками.
С матами, патами, шахами.
Со пресловутыми бляхами
На сладкое липли мухами.
Охали, да томно ухали.
Знал бы кто, как было плохо мне.
Строфами чиркала, крохами.
Жила лишь Святыми духами.
С людьми не общаясь тухлыми,
Мутными, некими штатскими.
Боль испытала я адскую.
Пусть гадская эта лекция -
Гной вскроет всю та резекция.
ПОлымь разверзнута дрязгами,
Скверной окутав и брызгами.
Давненько не слышно Градского,
Шансон представляет Слуцкого.
Была я от дыма блеклая.
Читала запоем Блока я.
Теперь я читаю Рыжего,
Вставляю слова бесстыжие.
Всю Полозкову и Бродского
Перечитала с эмоциями.
Поэзией Веры Павловой,
Смачно себя я баловала.
Век мой теперь весь расшатанный.
Новыми грежу глашатаями.
Не зря этот список собранный -
Забуду про век «серебряный».
Переболела Цветаевой –
Осталась в душе как марево,
Как зарево, алое дерево.
Признаюсь, теперь без палева.