Беседа № 1. Неуносимость
Беседа № 2. Найти себя среди экспонатов
Беседа № 3. Антиполемическое
Беседа № 4. Отвергающие нигилизм
Беседа № 5. Пополняя золотой запас
Беседа № 6. Письмо для брата сестры Иоанны
Беседа № 7. Советы отъезжающим
Беседа № 8. Отметая сомнения
Беседа № 9. По следам тамплиеров
Беседа № 10. По пути в Ясную Поляну
Беседа № 11. Избавляющи от словесе мятежна
Беседа № 12. Времена группы Continuous
Беседа № 13. Освобождаясь от знаний
Беседа № 14. Самурайская эстетика святых
Беседа № 15. Обращая всё во благо
Беседа № 16. Святые и совы
Беседа № 17. Не родись красивым
Беседа № 18. Рябина
Беседа № 19. Святые и апостолы
Беседа № 20. Снова о пчёлах
Беседа № 21. У барной стойки
Беседа № 22. У входа
Беседа № 23. Наполненность
Беседа № 24. Периферийное зрение
Беседа № 25. Ху из мистер Xy-ис?
Беседа № 26. Ангела за трапезой
Беседа № 27. Оползень
Беседа № 28. Уколоться
Беседа № 29. Не рясофорное
Беседа № 30. На выселках
Беседа № 31. О преобразованном пространстве
Беседа № 32. Дурак во мне
Беседа № 33. Кофеманы
Беседа № 34. Феодосий и кот
Беседа № 35. Пловцы поневоле
Беседа № 36. Напутствие гостям
Беседа № 37. Тропы восприятия
Беседа № 38. Унесённые дедством
Беседа № 39. На даче
Беседа № 40. За забором
Беседа № 41. Трепетание яиц
Беседа № 42. Успешный Brexit
Беседа № 43. Тайна
Беседа № 44. Мостик над бездной
Беседа № 45. Прегрешения святых
Беседа № 46. Say no more
Беседа № 47. Споры из кустов
Беседа № 48. Молитвы аскетов
Беседа № 49. В баре Усики Сатаны
Беседа № 50. Несправедливости святых
Беседа № 51. Спелеология снов
Беседа № 52. В хрустальной башке
Беседа № 53. Доводы вредных святых
Беседа № 54. Маленький я большой
Беседа № 55. Святые и безумцы
Беседа № 56. Значительно больше об осах
Беседа № 57. В гостях на яхте
Беседа № 58. Чудеса гибридных технологий
Беседа № 59. Так говорил Рамбан
Беседа № 60. Увертюра к салату
Беседа № 61. Самоирония мифогенных каст
Беседа № 62. В лесистом сердце Европы
Беседа № 63. Осенний человек
Беседа № 64. Смысловая непрозрачность святых
Беседа № 65. Спонтанное прошлое
Беседа № 66. Сонет 66 без ответа
Беседа № 67. Под пальмами-убийцами
Беседа № 68. Фривольно бдящие
Беседа № 69. Свойство событийности
Беседа № 70. Спасённые гуськом
Беседа № 71. Вечер Дня Всех Святых
Беседа № 72. Два полюса счастья
Беседа № 73. Подъезжая к Чернигову
Беседа № 74. В субботу на автотреке
Беседа № 75. Многословие на пустой желудок
Беседа № 76. На Казанскую осеннюю
Беседа № 77. В наставление доктору
Беседа № 78. До смешного
Беседа № 79. Сны о неукротимых святых
Беседа № 80. Водоплавающие
Беседа № 81. Признания святых
Беседа № 82. Козни обольстителя
Беседа № 83. Провалы в памяти
Беседа № 84. Ужин на Канарах
Беседа № 85. Святые и классики
Беседа № 86. Сидящие у реки
Беседа № 87. Семь цветов ауры
Беседа № 88. Годы без амнистий
Беседа № 89. Зимой в пустыне
Беседа № 90. Аспекты совершенства
Беседа № 91. Казуальные наблюдения
Беседа № 92. Евангелие от Феодосия
Беседа № 93. Время лося
Беседа № 94. Наедине с соседней крышей
Беседа № 95. У старого пня
Беседа № 96. Втайне от себя
Беседа № 97. Сплошная липа
Беседа № 98. Об инфантильности
Беседа № 99. Участь локального светила
Беседа № 100. Садоводство и национальный вопрос
Беседа № 101. Как продуть партию
Беседа № 102. Светильники и свечи
Беседа № 103. Торжество ослов
Беседа № 104. Поздняя и постная
Беседа № 105. Святой и прогрессия ослов
Беседа № 106. Суметь понравиться святому
Беседа № 107. Немеркнущая слева
Неуносимость
(Беседа No 1 из цикла Беседы с Феодосием)
«А унести ведь ничего нельзя.
Но это понимаешь слишком поздно…»
Мне вид святого не казался грозным,
Пусть даже с пальцем поднятым, грозя.
«Мы учимся хранить и собирать,
Беречь – чтоб не испытывать лишений.
Нам видится расчётливым мошенник,
Нам чудится удачливым пират.»
«Нас с детства приучают – не терять,»
Святой стал неожиданно серьёзен,
«А мы привыкли, помощи не просим:
Теряем и теряем, всё подряд.»
«И все теряют: миллион раззяв…
Но унести ведь ничего нельзя.»
Найти себя среди экспонатов
(Беседа No 2 из цикла Беседы с Феодосием)
“Я знаю, что мой ум не уникален,” –
Сказал я Феодосию за ужином в Ипатьево.
Мы подкреплялись свежими грибками
С картошкой, в окружении скульптур, покрытых патиной.
“Ты уникален свойствами и н ы м и,
Пусть ими обладает половина человечества,” –
Ответствовал святой с ведунской миной.
Наш ужин был в музее, а музей был краеведческим.
“Я знаю: ум не наш, но что же наше?
У нас нет ни идей своих, ни доблестей, ни имени,” –
Спросил святого я, и стало страшно,
Что он ответит шуткой или вовсе не ответит мне.
“Наш дух – основа наших восприятий и причинности;
Он – вход в неописуемый музей, в котором мы гостим.”
Антиполемическое
(Беседа No 3 из цикла Беседы с Феодосием)
“Я не знаю: я дико ленив или просто уверен
В бесполезности в с е х человеческих телодвижений?
Вот, к примеру, растят обормота, затем его женят,
А в конце, помудревшего, травят и гонят на берег –
Чтобы он уходил, уплывал, не насиживал место.
Потому – я готовлюсь к отплытию, не дожидаясь
Ни пинков, ни напутствий, как будто вся жизнь молодая
Испарилась, прошла – для себя и других незаметно.”
Исчерпав весь запас красноречия, я обратился
К Феодосию, не предлагая дальнейших полемик.
Но забыл, что святые не любят давать наставлений,
Предпочтя убеждать нас при помощи дел и гостинцев.
Феодосий слегка покивал, с кротким видом голубки,
И налил мне немного вина – ради пользы желудка.
Отвергающие нигилизм
(Беседа No 4 из цикла Беседы с Феодосием)
“Заложник обобщений и имён,
Ты думаешь, что дух материален,” –
Сказал мне Феодосий перед сном
В одной из монастырских келий-спален.
“Затворничество – та же суета,” –
Промямлил я, не зная, что ответить, –
“А жизнь моя проходит просто так;
В ней все плоды – бесплотные, как ветер.”
Святой лицом померк: “Не нужно ждать,
Пока твой нигилизм тебя прихлопнет.
Тебе даны бессмертной жизни дар
И вера в то, что дух сильнее плоти;
Она тебе не раз ещё поможет,
Чтоб сделать невозможное возможным.”
Пополняя золотой запас
(Беседа No 5 из цикла Беседы с Феодосием)
Феодосий молчит, потому что молчание – золото.
Я, смирившись, молчу, израсходовав всё серебро.
Мы глядим на заснеженный лес с ледяными узорами,
Где столбы телеграфные вытянулись во весь рост.
Солнце снизилось, небо наполнив искрящимся инеем,
Ветер гонит позёмку, несёт золотую муку.
Феодосий собою являет наполненность, и меня
Поглощают его тишина и уместность лакун.
Мы не судим – придётся ли нам подкреплять себя ужином,
И не знаем – найдётся ли к вечеру тёплый ночлег.
Я готов, – говорю баритоном, немного простуженным, –
Принимать сии дни и часы отведённых мне лет.
Скоро месяца серп засияет над лесом и городом…
Феодосий молчит, потому что молчание – золото.
Письмо для брата сестры Иоанны
(Беседа No 6 из цикла Беседы с Феодосием)
“Он вовсе не демон, а просто больной человек,” –
Сказала сестра Иоанна рассерженным тоном.
Святой Феодосий сидел, изучая конверт,
В сени Златоуста, как раз под двенадцатым томом.
“Откуда такая уверенность?” – добрый святой
Был странно беспечен, читая угрозы маньяка.
Внезапно, меня посетила уверенность в том,
Что градус его настроений всегда одинаков.
Я вспомнил тот факт, что сестра Иоанна была
Сестрой Иоанна, но подлинно не Златоуста:
Он слыл адвокатом, спасавшим кривые дела,
Порой ради денег, но чаще во славу искусства.
Святой подтвердил, что письмо не покажется странным
Знакомым с успехами брата сестры Иоанны.
Советы отъезжающим
(Беседа No 7 из цикла Беседы с Феодосием)
В беседке сохнут перцы-халапеньцы.
Глаза черник рассыпались по лугу…
Стрела путей, направленная в сердце,
Становится синонимом разлуки.
Я оставляю доброго святого
И уезжаю с барнаульским скорым:
Дела и обстоятельства – потоком –
Уносят и покорных, и упорных…
Но Феодосий говорит «По коням!»,
Передавая мне рулет с укропом;
Он строг, монументален и покоен,
Как Бог Отец с картин Буонарроти:
«Не огорчайся из-за обстоятельств;
Не забывай: наш смех Ему приятен.»
Отметая сомнения
(Беседа No 8 из цикла Беседы с Феодосием)
“Уж если суп варить, так с топором,” –
И Феодосий, с миной искусителя,
Из фенхеля воздвигнув кассероль,
Мне показал кастрюльку, вопросительно.
Я погрузился в пряный аромат:
Лесной, с томатно-сливочными нотками…
С его стряпнёй мой сенсорный роман
Был вдохновлён мотивами высокими.
“Не следует ли сделать шаг назад,
Покончить с кулинарным разнотравием?” –
Я усомнился, но святой сказал:
“Оно – такой же стимул, как и праведность.
Хорошая еда врачует нервы;
В любви и гастрономии н е т меры.”
По следам тамплиеров
(Беседа No 9 из цикла Беседы с Феодосием)
Мы приехали в Рослин часовню задолго до вечера.
День был сонным, служители – сонными, даже кот Вильям
Не прельстился закуской и спал на скамейке под свечками.
Вид часовни был странно зловещим, но в целом цивильным.
Своды были украшены мелкой резьбой и фигурками,
Где библейские сцены и демоны жались бок о бок.
Мы спустились в подземную крипту ступенями гулкими,
В символизм франкмасонских культур не вдаваясь особо.
Я спросил Феодосия – стоит ли верить преданию,
Что подземные части часовни равны её верхним?
Феодосий ответил: “От частого переедания
Ты становишься глупым и склонным в предания верить.”
Но сейчас же поняв, что меня огорчил его выпад,
Незлобивый святой протянул мини-фляжку с Glenlivet.
По пути в Ясную Поляну
(Беседа No 10 из цикла Беседы с Феодосием)
"Я, наверное, выполнил миссию,
Если путь мой подходит к концу," –
Я святому сказал, – "Споры высею –
И предстану пред очи Отцу."
"Для чего тебе споры высеивать?" –
Феодосий был неумолим.
Мы стояли в Никитской расселине,
Экотопе плющей и малин.
"Эти споры – истоки наследия,
Что останется после меня,
Даже если мы будем последними,
Кто сумеет их сущность понять."
Но святой не желал долгих споров:
"Ты д а в н о разбросал свои споры."
Избавляющи от словесе мятежна
(Беседа No 11 из цикла Беседы с Феодосием)
Смешные эллиптические тучи
Висели в километре над селением.
В киоске взяв пивка на всякий случай,
Я сел как раз у памятника Ленину.
Сосульки дружно исходили потом,
Но мне в пальто без шарфа было холодно.
Скамейка упиралась спинкой в попу.
Слова молитвы обжимали голову:
“На избавленье, Боже, уповаю,
Заступник мой еси, мое Прибежище
В земле, богатой падалью и львами,
Где дух мой, укрощенный, пополам трещит...”
...И тут возникший Феодосий, в гневе,
Мне всыпал подзатыльник, ибо – не**й.
Времена группы Continuous
(Беседа No 12 из цикла Беседы с Феодосием)
“Нет, Future Perfect – это странная фигня,
Поскольку будущее – суть несовершенно.”
Мы со святым гостили в Виннице три дня,
Вкушая персики и шоколад Рошена.
“Но в русском тоже много больше трёх времён;
Они сложней, чем нам преподавали в школе!”
Святой принёс походный стул и сел на нём,
Вращая блюдце, а на нём – с повидлом штолик.
“Для сил, что нами управляют, нет границ
И нет времён, но есть возможности и выбор.
Но времена...” – Я смолк, задумавшись о них,
Как будто вдруг из рамок собственного выпал.
Святой осклабился: “Всевышний не покинет нас
Пока мы помним, что пришли из Past Scotinius.”
* Не относящийся к тексту комментарий
Лат. Scotinos (греч. «тёмный») – прозвище Гераклита Эфесского, древнегреческого философа (544-483 гг. до н.э.), основоположника диалектики, учения о постоянной изменчивости всего сущего и единстве противоположностей.
Гераклит родился и прожил всю жизнь в городе Эфес, расположенном на западном побережье Малой Азии; род Гераклита имел царское происхождение. Еще в молодости Гераклит решил посвятить жизнь философии и сложил с себя унаследованные высокие полномочия, добровольно уступив их своему младшему брату и поселившись при эфесском храме Артемиды. О жизни Гераклита Эфесского сохранилось очень мало данных. Считается, что у Гераклита не было учителей. Современники прозвали его «мрачным», «темным»; причиной тому была его манера формулировать свои мысли в загадочной, не всегда понятной форме, а также склонность к мизантропии и меланхолии.
Именно Гераклит впервые использовал слово «космос» в известном сегодня значении вселенной, мироздания. Гераклиту приписывают авторство фраз о том, что все течет и изменяется, и о реке, в которую невозможно войти дважды. Согласно Гераклиту, противоположности тождественны, раздор между ними вечен, и через него они ежесекундно переходят одна в другую: день в ночь, жизнь в смерть, зло в добро, и наоборот. Однако вся эта изменчивость не есть хаос; она имеет свои границы, ритмы и меру. Философ решительно отвергал привычные для тех времен политеистические верования и обряды. Единственным божеством, которое он признавал, был вечный логос-огонь.
Гераклит утверждал, что мир не был создан никем из богов или людей, а в потустороннем мире людей ожидает то, чего они не предполагают. Единственное сочинение Гераклита, о котором известно ученым – «О природе». Целиком оно не сохранилось, но осталось в виде фрагментов, вошедших в произведения более поздних авторов (Плутарх, Платон, Диоген и др.). Гераклит Эфесский практически не имел последователей; «гераклитовцами» в большинстве случаев называли людей, в одностороннем порядке воспринявшиx идеи философа. В античности идеи Гераклита оказали заметное влияние на учения стоиков, софистов и Платона, а в дальнейшем и на философскую мысль нового времени.
Освобождаясь от знаний
(Беседа No 13 из цикла Беседы с Феодосием)
“Если знание приносит мало пользы,
А незнание – и вовсе не приносит,
То наш разум – каноническая поза,
Дорогой, но невостребованный полис.”
Феодосий слушал с явным интересом,
Словно некую причудливую птицу;
Он считал, что выставлять себя тупицей
Я способен даже сидя под арестом.
“Дело в том, что мир не принимает знаний
Вне условностей и закреплённой формы.”
Солнце мирно опускалось в лес за нами...
Восприняв ответ, не допускавший споров,
Я принёс из кладовой горшок с вареньем –
Как награду за потраченное время.
Самурайская эстетика святых
(Беседа No 14 из цикла Беседы с Феодосием)
“Мне дан был шанс, бесценный дар: деньки последние
Прожить в бою, и умереть в бою, как воин.
И я, безвестный самурай без рода-племени,
Живу, как кодексы велят, и всем доволен.”
“Как странно жить без страха будущего – в будущем:
Том самом времени, в котором я свободен!
И даже ангел, на меня, как свечку, дунувший,
Не может изменить узор моих ладоней...”
Я замолчал, и дым костра заполнил паузу.
Святой глядел, как искры тают в тёмном небе.
Нас было двое – под огромным звёздным парусом,
В тени больной луны, отсвечивавшей медью.
Святой шагнул ко мне, зевнувшему некстати:
“Ты сам не знаешь, как ты близок к благодати.”
Обращая всё во благо
(Беседа No 15 из цикла Беседы с Феодосием)
“Ко мне всё в жизни приходило слишком поздно,” –
Сказал я как-то Феодосию за завтраком, –
“Так человеку дарят шубу, для морозов,
Когда он вынужден переселяться в Африку.”
Святой заканчивал крем-суп из патиссонов:
“Твои костры ещё не выгорели полностью.”
В окно чуть слышно барабанил дождик сонный –
Для нас, укрытых в глубине квартирной полости.
“Так что мне делать с ними?” – я спросил святого, –
“Как мне дожечь их, чтобы с мёртвой точки сдвинуться?”
Святой сказал: “Твои костры – прекрасный повод,
Чтоб нам не ехать завтра утром, скажем, в Винницу.”
Так и случилось: всю грядущую неделю
Мы крепко спали, жгли костры и плотно ели.
Святые и совы
(Беседа No 16 из цикла Беседы с Феодосием)
Святой Феодосий сидел на раскидистом пне,
Раскинувшем корни, обширные до неприличия.
Он просто сидел, ни о чём не заботясь, но мне
Казалось: он может быть занят какими-то личными
Фрагментами воспоминаний. Сухие стволы
Лежали вповалку среди неочищенной вырубки.
Кому и зачем их затеялось, сдуру, валить?..
Но наши законы щадят идиотов и выродков.
Я поднял глаза и увидел, как совы кружат
Вдали над рекой, направляясь какими-то силами.
Святой обернулся: “Я знаю: тебе стало жаль;
Деревья безгрешнее нас, и намного красивее…
Твой мир существует в тебе как навязчивый сон.
Проснись – и увидишь: здесь нет ни деревьев, ни сов.”
Не родись красивым
(Беседа No 17 из цикла Беседы с Феодосием)
«Ты слишком часто думаешь о смерти.
Подумай лучше о своём рождении.»
Узнав знакомый почерк на конверте,
Я сел к столу и погрузился в чтение.
«Каким, и с чем приходишь в этот мир ты?
И как – из ничего – собой становишься?
Один взрывает скалы динамитом,
Другой пьёт пиво в Чешских Будейовицах…
Когда они вдруг стали тем, чем стали?
И где ты сам нашёл себя, с чьей помощью?»
Святой был прав, я не рождался старым…
Задумавшись, я просидел до полночи
И понял: не найдя себя в рождении,
И в смерти не найдёшь освобождения.
Рябина
(Беседа No 18 из цикла Беседы с Феодосием)
Вон рябина зажглась на горе.
Оттого ли мне высмотреть проще –
Кто гуляет, давно прогорев,
По затопленной осенью роще?..
Скоро лужи покроются льдом;
В них заблудшее сердце застынет.
Мне даётся всё с большим трудом
Понимать, кто такие – святые,
Различать их отверженный труд,
Их поход неестественно скромный…
Я, когда-нибудь, тоже сотру
Всё, что в жизни записывал кровью,
И останутся просто две даты –
Как у каторжников и солдатов.
Святые и апостолы
(Беседа No 19 из цикла Беседы с Феодосием)
“…А лёгкие пути искать легко,” –
Сказал святой, заканчивая проповедь,
И я вдруг понял в точности – о ком
Он говорил, вертя пучком укропа.
Я верил в эти лёгкие пути,
И верил в то, что выбрал их осознанно…
Но мой бунтарский дух давно утих,
Стал трезвым, эмпатическим и сонным.
Задумавшись, я тоже взял укроп
И повертел душистыми метёлками:
“Допустим, что в кротовине есть крот.
Но кто пойдёт ловить крота в потёмках?”
Святой сказал: “Спустись с креста, апостол.
Вот ты как раз для этого и создан.”
Снова о пчёлах
(Беседа No 20 из цикла Беседы с Феодосием)
Феодосий сказал, что нельзя
Оставаться всю жизнь дураком.
Я вмешался: “Но как доказать
Тем, кто с властью ума не знаком?
Вот сидит человек без мозгов,
Может, сладкую булочку ест.
Если мы все умрём через год,
Он продолжит наш прерванный квест.”
Феодосий ответил: “Пусть так,
Только ты навсегда обречён
Изучать безысходный этап
Созидательной мании пчёл
И читать дураков всех времён…”
Правда, я ни фига не умён.
У барной стойки
(Беседа No 21 из цикла Беседы с Феодосием)
Человек с безумно грустными глазами,
Приосанившись, сидел у барной стойки.
Как мадам Сезанн на полотне Сезанна,
Он был мил и не манерничал нисколько.
Было за полночь, и люди расходились.
Я закончил к Феодосию посланье.
Проливая втайне слёзы крокодильи,
Как тибетский теократ по Далай-ламе,
Вдруг я понял: человеку нужен повод
Чтоб уверовать в свою непобедимость –
Без гарантии, что он найдёт святого
В толпах тех, которых столько расплодилось…
Только пусть они об этом скажут сами
Человеку с очень грустными глазами.
У входа
(Беседа No 22 из цикла Беседы с Феодосием)
Колокола ещё звонят, но наверху
Уже густеет первородное молчанье,
И облака творят обет сестринских уз.
Небесный карп спустил полупрозрачный ус,
Который виден только летними ночами,
И словно просится в рассветную уху.
Мы посидим вдвоём у входа, на бревне, –
В бесцветный мир, в лишённый красок перелесок.
И значит, дело не в бревне и не во мне,
Раз темнота нас не слепит, и свет не резок.
И я не знаю – Феодосий или нет
Сказал: души твоей цыплёнок не ощипан,
Хоть и напуган, и ленив, и, часто, нем…
Зане у Господа ведь нет от нас защиты.
Наполненность
(Беседа No 23 из цикла Беседы с Феодосием)
“Удерживай наполненность, – промолвил мне святой, –
Поскольку лишь она тебе защитой и убежищем
Послужит в этом мире.” Я замялся: “А потом?” –
Но тут же вразумел, что это спрашивать невежливо.
Мы ели украинский борщ, со свёклой и лучком,
На кухне у окна, а за окном качались ясени.
На кухонном столе сидел большой сиамский кот
С двумя глазами-лунами, покойными и яркими.
Горбушка бородинского и долька чеснока,
Бутылка запотевшая отсвечивала гранями.
В руках яйцо варёное и маленький стакан,
Святой сказал, что вещи – нелогичные и странные –
Нередко называют чудесами безгреховности.
“Но это всё неважно; лишь удерживай наполненность.”
Периферийное зрение
(Беседа No 24 из цикла Беседы с Феодосием)
“Жизнь индивидуальна – или это
Конечный элемент, как пчёлы в улике?”
Я вёл машину и не ждал ответов.
На автобане воцарялись сумерки.
Святой молчал. Сидел, нахмурив брови,
По бардачку постукивая пальцами,
А мимо нас текли, текли дороги,
Огни машин и сервисные станции.
Я заглянул вовнутрь; мне открывались
Сокровища нездешнего достоинства:
Заоблачный Биврёст, огни Дивали,
Бессмертных лики и святые таинства,
И чудо бытия, и дух несломленный…
Моя А5 неслась к Большому Лондону.
Ху из мистер Xy-ис?
(Беседа No 25 из цикла Беседы с Феодосием)
Учителям английского языка посвящается
“Who is on duty today?” – я, услышав нелепый вопрос, встрепенулся.
Мальчик с невиданно-важным лицом говорил как апостольский нунций.
Дальше пошло: “Who is absent?” – и я пожалел, что не взял с собой каски.
Чтобы немного ослабить обстрел, я ребёнка спросил: “Who is asking?”
Дверь отворилась: святой нам принёс на подносе оливки и хумус.
Мальчик заметно увял и невнятно спросил: “Asking who… Mister who is?”
Я засмеялся и взял пита-хлеб: “Mr Whois, I know that Mister!
В Лондоне я многократно встречал и его, и его twisted sister.”
Я не хотел продолжать: сбитый с толку ребёнок был сыном хозяев.
Вилки лежали уже на столе, и святому пришлось снова взять их.
Вредный мальчишка стоял на своём: “Мистер Ху-ис… Who is Mr Whois?”
Тут мы услышали, через окно, как машина взревела, паркуясь.
“Ху-ис!” – повергнув родителей в шок, сбитый с толку кричал, исступлённо.
Но мы уже покидали сей дом – до того, как запахло палёным.
Ангела за трапезой
(Беседа No 26 из цикла Беседы с Феодосием)
“Нам, наверное, следует объясниться,” –
Я сказал Феодосию. В зале людном
Он сидел, приправляя сома горчицей;
Чуть поодаль картофель дымил на блюде.
“Объясняться – вообще никогда не поздно.”
Феодосий, кивнувший дородной деве,
Протянул мне тарелку со снедью постной:
“Помни: праведный ужин – благое дело.”
Эта свадьба не пела и не плясала,
Но зато животов одаряла столько!..
Даже к нам со святым нисходил дух сала,
Дух вина, неотъемлемый дух Востока…
Он привстал и сложил из ладоней рупор:
“Налегай на горячее и на фрукты!”
Оползень
(Беседа No 27 из цикла Беседы с Феодосием)
Поживший, но ещё не старый человек,
Я знаю, что уже не сделаюсь святым.
И всё, что я умел: любить, лежать в траве,
Смеяться, – совершишь когда-нибудь и ты.
Святой мне говорил, что время – это тот
Единственный ресурс, который каждый сам
Растрачивает так, как хочет и готов:
Один сжигает лес, другой сажает сад;
В нём – бренной суеты отчаянный родник,
Суть нашего родства, основа бытия.
А дальше – нет нужды блуждать, искать, хранить;
Там святость и покой, где я – не только я;
Та область, что легко узнать, постичь, принять…
Как множеству мужчин, прошедших до меня.
Уколоться
(Беседа No 28 из цикла Беседы с Феодосием)
...Я выдохнул. “Нет, ты ещё не умер.”
Но голос был не мой, – какой-то детский.
Последний довод не всегда разумен,
Но отмахнуться было слишком дерзким.
Я вспомнил поучения святого,
Что эта жизнь даётся нам на вырост.
Тогда я думал: разве нужен довод,
Чтоб оправдать несовершённый выбор?
Боль схлынула, и стало так отрадно,
Как будто я увидел, у колодца,
Святого и припомнил, что все травмы
Врачуются – когда он засмеётся…
Но разве я не всё на свете вынес,
И жизнь была дана мне не на вырост?..
Не рясофорное
(Беседа No 29 из цикла Беседы с Феодосием)
Я выходил из туалета
Когда святой меня увидел, –
Спешащего из тени к свету
В немного непотребном виде.
Мою сконфуженность заметив,
Он дал совет, не потерявшись:
“Мы все годны давать советы,
Не только те, кто носит рясы.”
“Мы все – как маленькие солнца,
И все вращаемся и светим.
Без нас Всевышний не спасётся,
Ведь Он один за всех в ответе.”
Я внял и, укрепляясь духом,
Пошёл варить свекольник с луком.
На выселках
(Беседа No 30 из цикла Беседы с Феодосием)
Князь всех и вся, оставленных удачей,
Я снова прихожу к Тебе, Спаситель, –
Отнюдь не за заслуженной подачкой,
Но просто чтобы выразить «спасибо».
Цветут, цветут подкожные равнины
Тобою кротко принятых терзаний,
С плантациями лунными сравнимы.
Мои – молчат, угрюмыми глазами
Рассматривают, ищут, принимают,
Но словно ждут каких-то объяснений.
Дорога нашей жизни не прямая;
А вон, гляди, святой идёт по ней же,
Как будто бы увидеться спешит
На выселках моей пустой души…
О преобразованном пространстве
(Беседа No 31 из цикла Беседы с Феодосием)
“Быть современником – это то, самое большее,
На что – применительно к людям – мы можем рассчитывать,”
Сказал Феодосий когда мы с ним въехали в Польшу.
А я наблюдал пролетавшую мимо растительность
И высказал мысль: когда люди, меняя пространство,
Его наделяют чертами, вполне объективными,
То эти черты – и точней, и яснее гораздо,
Чем наша игра с историческими перспективами.
Но времени не существует, хоть глупый историк
Привык им описывать внешнего мира старение…
Святой произнёс, возвратившись назад из сатори:
“Не правда ли, очень забавно, что именно временем,
Которое люди привыкли считать переменной,
И определяется то, кто тебе современник.”
Дурак во мне
(Беседа No 32 из цикла Беседы с Феодосием)
“Я с детства не считал себя поэтом,
Поэтому пишу так хорошо.”
Мои слова остались без ответа, но
Какой-то отклик всё-таки пришёл:
Сперва зашевелились листья клёнов,
Затем раздался зов далёкой птицы.
У перекрёстка обнялись влюблённые.
И тут под кожей стало тихо-тихо…
И я увидел тихого святого,
Облитого лучами, словно патиной.
А всё, что нам, как смертным, уготовано,
Вдруг озарилось тихими лампадами…
И пусть дурак во мне не собирается
Спешить к нему, – какая, к чёрту, разница?..
Кофеманы
(Беседа No 33 из цикла Беседы с Феодосием)
“Не излечась от жалости к себе,
Нельзя понять природу расставаний,
Поскольку неизвестно – в чьей судьбе
Вращаешь ты свои земные грани.”
Заваривая кофе в третий раз,
Я думал – становлюсь ли я бариста.
Святой сидел прищурив левый глаз
Над чашкой с аффогато золотистым.
“Бывают ли и в радости друзья?” –
Спросил я, – “Или только по несчастью?”
Святой поднялся, пальцев не разъяв:
“Не я ли повторял тебе, и часто,
Что без животных жизнь совсем не та?
Пойдём, я покажу тебе к о т а .”
Феодосий и кот
(Беседа No 34 из цикла Беседы с Феодосием)
Феодосий и доктор пришли к повороту реки.
Было тихо, плескалась вода под корягой на отмели.
Феодосий присел на бревно у полёглых ракит.
Доктор стал наблюдать, под водой, карасей или омулей.
Где-то крякнула утка. Прошлёпал кургузый буксир.
Доктор задал вопрос: так ли важно держаться в фарватере
Если сломаны вёсла. А как дальше жить – не спросил…
Почему-то святой представлялся ему экскаватором,
Добывающим смысл даже там, где ревущий поток
Размывает, безволием, утлые мостики разума.
“Повстречавшись с котом, непременно подумай о том,
Как щедра наша жизнь на возвышенное и прекрасное.”
Доктор вздрогнул: казалось бы, несообразный ответ
Возвратил его к точке превыше всех истин и вер…
Пловцы поневоле
(Беседа No 35 из цикла Беседы с Феодосием)
“Боль бывает такая, – сказал я однажды святому, –
Что не знаешь, как долго сподобишься ждать и крепиться…”
Мы как раз ночевали в какой-то дыре под Ростовом:
Молодёжь разных лет, фиксы, татуировки и пирсинг.
“Не носись со своей изощрённой концепцией боли,
Словно Дэмиен Хёрст со своей расчленённой акулой, –
Мне святой отвечал, – Ибо все мы – пловцы поневоле,
И не знаем о том, как другому плывущему худо.”
Я молчал, устыдившись своих беспричинных терзаний.
“Не страданий телесных нам следует ждать и бояться, –
Феодосий сказал, – Пусть они появляются сами;
Не старайся снести их, как добрая курица яйца.
Тяжелее другое: как все головастики в луже,
Мы живём без примеров, и сами примером не служим…”
Напутствие гостям
(Беседа No 36 из цикла Беседы с Феодосием)
“Я не гость,” – промолвил человек.
“Да у нас здесь, знаете, все – гости.”
Солнца луч, скользнувший по траве,
Осветил могилку на погосте.
Феодосий, вынув пироги
И бутыль с терновою наливкой,
Помянул раба, что днесь погиб,
Упираясь голенью в калитку.
Свежая могилка поднялась
Крутобоко на участке старом…
Феодосий, встав из-за стола,
Обратился – с мелкой стеклотарой –
К тем, кого не страшно потревожить:
“Света на пути!.. И нам – того же.”
Тропы восприятия
(Беседа No 37 из цикла Беседы с Феодосием)
Как хрупкое растение в долине,
Где водятся бизоны и шмели,
Я перестал быть братом мескалина
И вытащил свой апекс из земли.
…Оргазм пришёл, но медленные реки
Не повернули вспять, и на ключице
Яснее обозначилось проклятье:
Зависимость, безвыходность, запреты,
В полпервого – опять домой тащиться,
Раздумывать о тропах восприятия…
А помнишь, Феодосий убеждал нас,
Что нет такого места, где святой,
Себе воображая мир как данность,
Не мог сказать воображенью: «стоп!»?
Унесённые дедством
(Беседа No 38 из цикла Беседы с Феодосием)
“Я в детство вовсе не хотел бы возвращаться,
Пусть даже на пороге смерти или старости,” –
Сказал я утром Феодосию, отчасти
Кривя душой, где детство укрывалось в зарослях.
Святой, оставив бланшированную спаржу,
Глядел пытливо: не ищу ли я сочувствия.
“Мой милый, в прошлом виноватых не накажешь.
Но там встречаются, подчас, картинки чудные.”
“Я говорю о том, что слышал от знакомых,
Не раз, какие-то о детстве сожаления...”
Я подивился, как в пространстве заоконном
Плескалось солнце, не в ладу с осенним временем.
“Пойми,” – сказал святой с кастрюлькой на коленях, –
“Тебе гораздо лучше жить без сожалений.”
На даче
(Беседа No 39 из цикла Беседы с Феодосием)
Мы затемно приехали – и вот
Сидим мы с Феодосием на даче.
Ещё сидит соседский наглый кот,
Он с нами отъедаться только начал.
На чердаке рассыпаны укроп,
Чеснок, шалот и прочая редиска.
Я говорю: “Покойным нужен гроб,
Когда дожди здесь начинают брызгать.”
Дожди здесь начинают… Огород
Залит водой и превращён в болото.
Святой спокойно достаёт горох
И стряпает, в сухих грибах по локоть.
А мы с котом, общаясь с пауками,
Смиренно ждём, его не понукая…
За забором
(Беседа No 40 из цикла Беседы с Феодосием)
…Тут за забором – сразу лес.
Кто нам мешает встать с колен,
Подпрыгнуть, взяться, перелезть?
Возможно, просто наша лень.
Герои побеждают лень:
Встал, подтянулся, перелез!
Эй, кабинетных мифов Лель,
Хватайся: хоп! – Ногами в лес,
Летишь через забор… Упал.
Ушибленную ногу трёшь.
Прохладно здесь, из носа пар.
Какой-то звук: лисица? Ёж?..
А вот святой нам говорил,
Что вся Вселенная – в н у т р и …
Трепетание яиц
(Беседа No 41 из цикла Беседы с Феодосием)
В ночи газгольдеры светились, словно два яйца.
Уже рабочие прошли на третью смену…
“Вопрос: достаточно ли быстро мы меняемся,
Чтоб неизменно оставаться неизменными?”
Я понимал, что Феодосия расспрашивать –
Подчас занятие довольно непростое:
Святые внешне только выглядят не страшными,
Хотя на самом деле вурдалаков стоят.
Свет над заводом жил и беспрерывно двигался.
Мне показалось, что газгольдеры трепещут…
Святой сказал, что заглянувшие в глаза Отца
Там открывают поразительные вещи.
Но я отважился (пусть это – дело вкуса)
Лишь заглянуть в глаза младенцу-Иисусу.
Успешный Brexit
(Беседа No 42 из цикла Беседы с Феодосием)
Наш морковный сок был доподлинно очень свежим.
Сочный маковый торт мог порадовать вкус гурмана.
Феодосий погладил животное очень нежно,
И коза повернулась к нему и сказала: «мама».
Мы сидели в каком-то кафе на какой-то ферме,
В том приятном из южных графств, где огромный Лондон
Заявлял о себе самолётами в тропосфере,
Где теперь даже в бизнес-классе летишь голодным.
Я сказал, что не знаю – зачем распускать Парламент,
Если в нём голосуют одни пастухи с ослами,
И что старая Англия вряд ли уже воскреснет,
Коль продлятся ужимки ЕС и истошный Брексит.
“Не ропщи,” – вдруг промолвил решительный Феодосий, –
“Нам дарованы тортик, и сок, и такая осень…”
Тайна
(Беседа No 43 из цикла Беседы с Феодосием)
“Оттого, что она меня любит,
Я не стану ни лучше, ни младше.
Как туканы, что щёлкают клювами
Посреди рамбутановой чащи,
Мы живём – и никто нам не нужен,
И не важно, что там уготовано,” –
Я открыл свою тайну святому,
Разделяя в субботу с ним ужин.
“Ты и сам её любишь не меньше,
Позабыв обо всех прочих женщинах,” –
Он сказал и налил себе чаю.
Покивав, я заметил, печально:
“Но ведь мы с ней счастливые люди –
Оттого, что она меня любит...”
Мостик над бездной
(Беседа No 44 из цикла Беседы с Феодосием)
В переросшем саду симиренка росла вперемежку
С макинтошем, антоновкой, пепинкой, снежным кальвилем.
Феодосий и я поутру занимались пробежками
И не менее трёх дождевых червяков раздавили.
А под вечер мы, в низких шезлонгах, сидели под грушами:
Кафедральной, дюшес, бессемянкой, любимицей Клаппа.
Феодосий рассказывал что-то, а я его слушал
И смеялся нередко, а изредка, может, и плакал –
Потому что таких выходных у меня ещё не было,
И я понял, с отчаяньем страсти: уже и не будет;
Выходных, где шотландские сосны верхушками в небо,
И святой со своею стряпнёй, побеждающей бури…
Я не знал, что смогу удержать это воспоминание –
Словно мостик над бездной, пролегшей с тех пор между нами.
Прегрешения святых
(Беседа No 45 из цикла Беседы с Феодосием)
“Спасибо,” – говорит мне Феодосий, –
“За всё, что ты не сделал, но подумал,
За всё, что ты подумал – и не сделал.”
Когда он мне речами мозг выносит,
Я становлюсь как рыночная дура,
В которой дум возня и чувства тела…
Святой готов стараться; он уверен,
Что в жизни слишком многого не сделал.
Он, духом укреплённый, мне поведал
О мелочах дороже всяких денег.
Я укреплён, но не готов стараться.
И верю в то, что ум – большое ухо.
И в то, что встречу, выйдя из простраций,
Отца и Сына и Святаго Духа…
Say no more
(Беседа No 46 из цикла Беседы с Феодосием)
“Я знаю, ты болен,” – сказал Феодосий, и мне
Осталось кивнуть, промолчав, – разве только кивнуть.
“Забудь это страшное слово, его просто нет.
И нет ни вины, ни того, кому ставят в вину.”
“Пей чай с земляникой. Встречай в летнем парке рассвет.
Поездку на будущий год не забудь загадать.
Не думай о том, что случится когда тебя нет,
Поскольку для нас – и тебя – ты пребудешь всегда.”
“Отплясывать в душе. Купить незнакомым цветы.
Без всякой причины отважиться тортик испечь…
Да мало ли чем заниматься сегодня! – И ты
Вполне можешь выпить вина, если сможешь не петь.”
“Попробуй! Но даже не сделав вообще ничего,
Ты будешь уверен: тобою любуется Бог.”
Споры из кустов
(Беседа No 47 из цикла Беседы с Феодосием)
Я сказал святому как-то: “Может,
Лучше сразу – жопой на ежа,
Чем, как сильным личностям положено,
Научиться жить и побеждать?”
“Чем победы лучше поражений?” –
Он спросил и спрятался в кусты.
(Это было как бы продолжением
Наших давних споров со святым.)
“Тем, что поражения нас учат
Преодолевать себя самих,
А победы обучают мужеству –
Не глядеть на побеждённый мир
Глупыми глазами победителя...”
“Правильно, – сказал святой, – будь бдительным.”
Молитвы аскетов
(Беседа No 48 из цикла Беседы с Феодосием)
“В душе аскеты, мы оставим за порогом
Свои котомки, обувь, кус лепёшки чёрствой…
Молю: пусть тень Твоя послужит той дорогой,
Где мы проследуем – от склонности к обжорству
И созерцательству – к приятию той роли,
Которой мы облагоденствованы были,
И, несмотря на неудач жестокий троллинг,
К покою духа и отсутствию гордыни.”
Святой поморщился; ему мои молитвы
Казалось, были совершенно не по вкусу.
“Пусть отречений слёзы не были пролиты,
Даруй нам силы и наставь нас, безыскусных, –
На путь смирения и сдержанности, Боже!”
(Поскольку всё-таки аскеты, а не дожи).
В баре Усики Сатаны
(Беседа No 49 из цикла Беседы с Феодосием)
Мы сидели, касаясь плечами,
В баре Усики Сатаны
И, понятное дело, молчали.
Феодосий поправил штаны
И спросил, продолжая наш старый
Разговор о возможности плыть
По течению: “Выпьешь Корсара?”
Я, признаться, немного залип…
Феодосий откуда-то вынул
Небольшую коробку галет,
Съел одну и добавил, невинно,
Перед тем, как уйти в туалет:
“Рассуди, что бороться с течением –
Всё равно, что бросаться печеньем.”
Несправедливости святых
(Беседа No 50 из цикла Беседы с Феодосием)
Народ на ярмарке: доярки с хлеборобами
Угощались – кто сырами, кто яичком…
Не удержавшись от того, чтоб их попробовать,
Я вернулся ровно в шесть, на электричке.
Святой под вишней пересаживал дельфиниум.
И какая укусила его муха?..
“Ты зря пытался дух печали и уныния
Вытеснять безбожной суетности духом.”
Слова святого я нашёл несправедливыми:
Не ему ли знать предмет моих печалей? –
Но, не прибегнув к спору, подкрепился сливами
И пошёл рубить салат, пожав плечами.
Довольно скоро отыскав меня на кухне,
Святой сказал: “Не злись на каждого, кто пукнет.”
Спелеология снов
(Беседа No 51 из цикла Беседы с Феодосием)
Когда я сплю, я вижу дом, стоящий вдалеке, за рощами.
Я вижу розовый закат и нас – безжалостно хорошими,
Не знающими слова ‘долг’, не борющимися со временем,
Не склонных спать и вспоминать, чем может кончиться беременность…
Но стоит мне проснуться, я тотчас же забываю, начисто, –
И дом, стоящий за холмом, и нас в каком-то новом качестве,
И даже трели соловья в такой приятной с виду рощице,
Где мы играли в волейбол и где наш плед, как флаг, полощется…
Но Феодосий говорит, что сны полезно “прорабатывать”,
И я когда-нибудь возьмусь – и палочками барабанными
Пойду простукивать, внутри, свой череп, смертью перегруженный;
Найду в нём слепки наших уз и утварь, ставшую оружием,
Увижу множество следов, спасающих от одиночества…
Даруй нам всем Свою любовь, которая не может кончиться.
В хрустальной башке
(Беседа No 52 из цикла Беседы с Феодосием)
Святой живёт в хрустальной башне
Долины звездного огня
И молится, чему – не важно,
Найдётся ль имя у меня.
И каждый раз идя в долину,
Я, в ожидании потерь,
Молюсь, – но сбивчиво и длинно,
И вижу в небе тонкий серп:
Он возникает, отрезает
И вновь плывёт куда-то вдаль, –
Как ангел с тусклыми глазами,
В которых плещется вода.
И я там был. И я там не был.
И никого под тусклым небом…
Доводы вредных святых
(Беседа No 53 из цикла Беседы с Феодосием)
“Я не помню, – сказал я святому, – каких-то историй,
Где бы совесть моя пострадала особенно тяжко.”
Мы сидели за оранжереями с видом на море.
Мы сидели на низкой веранде и резались в шашки.
“Ты не помнишь, но это понятно: дырявая память
Плюс какие-то с совестью, – он чуть помедлил, – проблемы…”
Я успел разозлиться, поскольку – своими руками –
Вызвал к жизни дискуссию эту за краем Вселенной, –
Где должны были быть только волны, да солнце, да сосны,
Где вообще никаких не должно было быть пререканий,
Ни подруг, разъясняющих лихо – какой ты обсосий,
Ни – тем более – вредных святых, чтоб тебя допекали…
“Ты представить не можешь, – сказал мне святой, – в своей жизни
Скольких ты, мимоходом: обидел, подставил, унизил…”
Маленький я большой
(Беседа No 54 из цикла Беседы с Феодосием)
“Мой кот предпочитает есть бифштекс
С хозяйкой,” – проскулил унылый мальчик.
Святой пил чай со мной. Пробило шесть, –
Удачный час, чтоб что-нибудь заманчить.
“А кто хозяин твоего кота?” –
Спросили мы у мальчика, – “Хозяйка?”
Но мальчика святая простота
Нас тут же пристыдила: в жёлтой майке,
Зелёных парусиновых штанах
И туфлях абрикосового твида,
Он походил на молодой банан;
Кто молодой банан бы смог обидеть?
“Бифштекс с хозяйкой – кошкам много лучше,” –
Сказал святой, – “чем макароны с грушей.”
Святые и безумцы
(Беседа No 55 из цикла Беседы с Феодосием)
“Знать, предзимье ломится к нам в гости,” –
Я сказал святому за обедом,
Предрекая, сам того не ведая,
Несколько недель дурной погоды.
Но невозмутимый Феодосий
Отвечал мне: “Поживём – увидим,”
Ибо был к погодам нечувствителен.
Что за повседневные заботы
Занимали дух его в то время,
Что за удивительные планы
Строил он, склонившись над салатом
Или над четырёхтомьем требника?..
И зачем я спрашиваю это,
Как безумный, на пороге лета?..
Значительно больше об осах
(Беседа No 56 из цикла Беседы с Феодосием)
“Мне не страшно, сказал я святому,
Что минуты мои на исходе;
Мне лишь тягостно, что нет простого
Языка для общения в коме.
Да и не с кем особо общаться, –
Понимаешь особенно остро,
Потому, что все люди – початки,
Над которыми кружатся осы…”
Феодосий втянул воздух носом:
“А о чём ты хотел бы общаться?
Чем тебе золотистые осы
Не друзья в ярком, внутреннем танце?..”
Он был прав; я, не зная ответов,
Благодарен святому за это.
В гостях на яхте
(Беседа No 57 из цикла Беседы с Феодосием)
“Островитянки кажутся красивыми,
Возможно, оттого, что спят нагими,” –
Сказал я, открывая банку с пивом.
“Хотя, мне лично нравятся другие.”
“Разлитое вино весьма изысканно,
Особенно, когда глядишь на море,
И весь бокал покрыт снаружи брызгами…
Хотя, мне лично нравится иное.”
“Морская яхта просто сногсшибательна:
Способна уходить от урагана…” –
Погладил я перила цвета платины.
“Хотя, мне лично нравится другая.”
Но тут, напомнив мне, что я культурен,
Святой сказал: “Пора заткнуться, дурень!”
Чудеса гибридных технологий
(Беседа No 58 из цикла Беседы с Феодосием)
“Я уходил с работы тихо, без скандала,” –
Сказал я тихому святому, съев яичницу, –
“Возможно, делая начальникам подарок,
Поскольку в их поступках было много личного.”
“Но я подпортил их тщеславия машину:
Представил дело в суд, суд принял санкции,
Сумев заставить их признать свою ошибку,
По крайней мере предоставить компенсацию.”
“Твоя история стать бомбой в интернете
Могла вполне,” – святой заваривал чай в чайничке.
Я на костяшки лёг щекой: есть люди, нет их…
“Так что же ты не отлюбил своих начальников?”
“А что бы это изменило, к чёрту?” – я спросил.
“А ничего, но лишь добавило бы ясности…”
Так говорил Рамбан
(Беседа No 59 из цикла Беседы с Феодосием)
“Есть только смерть и смерть,” – сказал я Феодосию, –
“И жизнь – как предикат, на самом деле, слабый…
И всё, что мы снискать могли, уже уносится
Туда, где жить – вне сфер – действительность могла бы.”
“Но, как сказал Рамбан, огнь чёрный и невидимый
Приходит, чтоб вернуть все формы к эталону.
И вот какая муть: мне, в целом неповинному,
Огнь этот свыше дан, уже поджёг солому…”
“Теперь, я нахожусь в цейтноте и смущении
Пока дымы растут, и пахнет чем-то пряным,
Плюс – сенсорный испуг, ум бредит Воскресением…”
“Ум – часто лишний груз,” – святой сказал мне прямо, –
“Не спорь, как идиот, а думай о Спасителе!
Ведь Суд уже идёт, коль время – относительно.”
Увертюра к салату
(Беседа No 60 из цикла Беседы с Феодосием)
Двор был мал. Соседи расплескались
Вдоль домишек, боком жавшихся к дороге.
Было жарко, цвёл хемерокаллис.
Спели вишни, и хотелось их потрогать.
Феодосий, сев в тени у дома,
Ноги выставил почти что на дорогу.
Я принёс два спелых помидора
И щенка мелкотерьеристой породы.
Из-за пихты видно было горы
И чудесную зелёную долину.
Я, вздохнув, сказал, что очень скоро
Нам придётся вновь месить ногами глину.
“Не ворчи,” – святой достал кинзу и перец, –
“В этой жизни нет занятия глупее.”
Самоирония мифогенных каст
(Беседа No 61 из цикла Беседы с Феодосием)
“Бог посылает мне – с завидным постоянством –
Посылки счастья, где слились любовь и яд,
Да в заоконном, разлисиченном пространстве
Осенней ночи – злые полосы дождя.”
Заговорив об этом со святым, я ведал,
Что вряд ли выслушаю сдержанный ответ:
Святой терпеть не мог иронии в беседах,
Где есть упрятанная жалобная весть.
“Ты не умеешь тихо радоваться миру
В своей душе, недопечённый интроверт.
Тебя не требуют – ни встать по стойке смирно,
Ни примерять цвета денотативных вер…
Свобода вырваться из мифогенных каст
Предполагает просто п е р е с т а т ь и с к а т ь.”
В лесистом сердце Европы
(Беседа No 62 из цикла Беседы с Феодосием)
“В каждом домике несколько комнат,” –
Нам поведал небритый лесничий, –
“Но вселиться и жить в них законно
Можно лишь заплатив Их Величествам.”
Заповедник был, правда, огромным,
А приют для охотников – маленьким.
Мы приехали в среду, под ровный
Стук дождя по наружному пламбингу.
“Феодосий,” – сказал я, – “опять мы
Погружаемся в свод отчуждённости…”
Он достал сыр, фокаччу и мятный
Йогурт; в этом был вкус, и размах, и стиль!
Чудно: в мире, где каждый – судья или критик,
Как святых выделяет их предусмотрительность!..
Осенний человек
(Беседа No 63 из цикла Беседы с Феодосием)
…А вот ещё один осенний человек;
Он медленно идёт, переставляя ноги.
Нас радуют его осенний взгляд и цвет,
Ведь в целом он живой: не ветхий, не убогий.
Проходит мимо нас по левой стороне
Внимания, где нет долгов и силы воли.
И видно, вслед ему, что начало темнеть,
Хоть за полдень едва. Качаются, как волны,
Деревья и кусты, перемещают нас,
Деревья и кусты удерживают ветер.
И вот, мы со святым пьём чай – в четвёртый раз
И смотрим, из окна, на человеко-ветви.
Я сплю: уют – во мне; снаружи нет уюта.
Тянусь за крем-брюле, и чайники поют нам…
Смысловая непрозрачность святых
(Беседа No 64 из цикла Беседы с Феодосием)
“Феодосий,” – сказал я святому, –
“Как случилось, что наша судьба
Нас уносит всё дальше от дома,
Словно не-мореходный Синдбад?”
Феодосий премудростью блещет,
Нарезая ножом ананас:
“Понимаешь, подобные вещи
Происходят со смыслом для нас.”
Был он в чём-то не слишком прозрачным,
Или я свой ответ получил?..
Во фритюрнице с маслом горячим
Было слышно, как пончик шкварчит.
Я, признаться, надеялся больше
Получить ананасовый пончик…
Спонтанное прошлое
(Беседа No 65 из цикла Беседы с Феодосием)
Пока мы ездили, болтались –
То вместе со святым, то порознь, –
Как два мистических китайца
Сквозь дней даосовую поросль,
Какие-то дела земные,
Вмешавшись, прошлым завладели,
Моё внимание отныне
Заполнив памятью падений...
“Не беспокойся о текущем,” –
Сказал святой так безмятежно,
Что солнце свесилось сквозь тучи,
А в двух шагах расцвёл подснежник.
“Будь словно поползень на клёне –
И прошлое тебя не тронет.”
Сонет 66 без ответа
(Беседа No 66 из цикла Беседы с Феодосием)
“Да, я бы тоже с радостию сдох, –
Чем наблюдать, во что рядится мир,
Двуличие и грязь былых эпох
Умножив многократно и затмив:
Где нищим предлагается пахать
Во славу тех, кто вверг их в нищету,
Где каждый проповедник – наглый хам,
Чьё НЛП заметно за версту,
Где все искусства меряют баблом,
Последний филантроп и гуманист
Готов лизать, постыдно, власти трон,
Уравнивая, лживо, «верх» и «низ»…”
“Есть лишь одно, к чему я не готов:
Как больно оставлять мою любовь.”
Под пальмами-убийцами
(Беседа No 67 из цикла Беседы с Феодосием)
В прекрасных тропиках кокосовые пальмы
К себе манили безопасной полутенью…
Смерть под кокосами ни разу не случайна:
Страшней акул вечнозелёные растения.
“Их почему-то люди вовсе не боятся;
Они уверены, что все умрут по-разному,” –
Промямлил я. Святой ел жареные яйца.
В проклятых тропиках всё кажется прекрасным.
Закат над морем, рядом с пальмами-убийцами,
Нас переполнил впечатлениями новыми…
Святой сказал: “Но стоит этим насладиться –
И понимаешь: сердцу хочется иного, –
Забыть о тропиках и вслушиваться, жадно,
Как на прудах за водокачкой квохчут жабы…”
Фривольно бдящие
(Беседа No 68 из цикла Беседы с Феодосием)
“Как человеку жить без капельки надежды?” –
Спросил я как-то поздней ночью Феодосия, –
“Ты как бы здесь, но в то же время где-то между,
Как тля, которой жить отмеряно до осени.”
“Мы абсолютно все в таком же положении,” –
Сказал безропотный святой, не удивившись.
На летнем портике длиною в две сажени
Он полуночничал варениками с вишней.
Сходив за маслицем, я присоединился
К его отмеченной фривольностями трапезе:
Компот из яблок и крыжовника с корицей
И свежий мёд с кусками сот, как сетка-рабица…
Мы ели долго, укрепляя узы разума,
И речь вели о том, что глупо пересказывать.
Свойство событийности
(Беседа No 69 из цикла Беседы с Феодосием)
“Есть в мире точки, где события случаются,
А есть другие, – где они не происходят,” –
Сказал я утром, разливая чай из чайника,
А Феодосий одевался – по погоде.
Он собирался прогуляться по окрестностям,
Возможно, в поисках каких-нибудь событий.
И я успел его спросить, уже на лестнице,
Чем лучше пользоваться, чтоб не позабыть их.
Дождь лил весь день. Святой вернулся только к вечеру.
Я поспешил собрать на стол горячей снеди.
И хмурый день, ничем особым не отмеченный,
Преобразился в день, который издали заметен…
А мы сидели, разговаривая чинно,
В том самом месте, где событий не случилось.
Спасённые гуськом
(Беседа No 70 из цикла Беседы с Феодосием)
Ночью было тихо, холодно и страшно;
Неизвестно – доживём ли до рассвета.
Потолок в пещерах известью окрашен,
А ещё в пещерах не бывает ветра.
Я сказал, что мы, должно быть, заблудились.
Неприятно спать голодным и небритым.
Нет свечей, и батарейки разрядились…
И меня заколебали сталактиты!
Феодосий отвечал, что потеряться
В нашем случае не страшно, а нелепо.
Бо в пещерах спать таким, как мы, засранцам –
Всё равно, что трупу выбраться из склепа.
Помолясь, мы шли гуськом, и вышли к выходу,
Где святой сказал, что нам себя не выпороть.
Вечер Дня Всех Святых
(Беседа No 71 из цикла Беседы с Феодосием)
На Хэллоуин мы прилетели не в Ирландию,
А – за каким-то хреном – в северный Уэльс.
Святой витийствовал, что мы, должно быть, сбрендили;
Я, вопреки привычке, спорить с ним не лез.
День Всех Святых проплыл без солнечного якоря;
Дождина пакостный умыл нас, как щенков.
Но наш трактир с толпой орущих, пьяных янгстеров,
По счастью, выдался не слишком далеко.
Мы, с выражением суровых, мокрых цуциков,
Тотчас нашли у барной стойки пару мест,
Чтоб пить во здравие святых Давида с Патриком
И непорочных Иисусовых невест.
…Лишь к часу ночи я, добравшись до кровати,
Смог констатировать: святым, пожалуй, хватит.
Два полюса счастья
(Беседа No 72 из цикла Беседы с Феодосием)
“Еда и коты,” – я сказал Феодосию, – “это
Два полюса нашей нелёгкой и суетной жизни.”
Святой усмехнулся: “Юристы, таксисты, кометы
И множество прочих вещей, лучше сам расскажи мне.”
“А как же,” – спросил я, – “любовь и любимое дело?
А сны, и ночные леса, и особенно, звёзды?
А Бог наш? Неужто и Он – для кого-то лишь Демон?”
Святой помрачнел, и глаза его стали серьёзны:
“Наш Бог позволяет учиться и делать ошибки
И нам, и бесчисленным множествам разных созданий.
А жизнь – как и смерть – просто части гигантской машины,
Которая так велика, что её ни глазами,
Ни разумом нашим нельзя охватить в одночасье…
Но в ней есть еда и коты – как два полюса счастья.”
Подъезжая к Чернигову
(Беседа No 73 из цикла Беседы с Феодосием)
Наш поезд шёл по направлению к Чернигову.
И тут затейники-мужчины, мы решили,
В купе раздевшись (от жары) до листьев фиговых,
Себя побаловать сливянкой из бутыли.
Затем, уевшись пирожками – по понятиям
(Особо чествовались с сыром и капустой),
Мы увлеклись спонтанным фолк-мероприятием,
А также творчеством оригинальным устным.
Сперва казалось, дело кончится полицией,
Но проводница оказалась очень милой,
И к нам, поющим с раскрасневшимися лицами,
Чуть прослезившись, бодро присоединилась…
Святой сказал позднее, на какой-то станции:
“Не верь душевности; всё дело в имитациях!”
В субботу на автотреке
(Беседа No 74 из цикла Беседы с Феодосием)
Однажды нас на лютом, тюнинговом Хаммере
Свезли на трек. Корчи ревели и дрифтили,
А толпы дятлов, мотор-хэдов и механиков
Пришли глазеть на тачки, ‘валящие в стиле’.
Один из них спросил святого, без горячности:
“Научный мир нам врёт, что Бога нет на свете?
Но если допустить, что врёт, то где Он прячется?”
На что святой ему ответственно ответил:
“Бог есть, но как бы в абсолютной ‘минималочке’:
Такой бичовейшей из всех доступных опций.
А это значит, что глазам учёных мальчиков
Он проявлять Своё присутствие н е х о ч е т.”
Раздался визг резины, вопль, и корч-крузак
К нам подлетел на отказавших тормозах…
Многословие на пустой желудок
(Беседа No 75 из цикла Беседы с Феодосием)
“Бывает так, что, занимаясь поисками главного,
Ты упускаешь время и проводишь жизнь бесславно,” –
Сказал я Феодосию, срезающему корочку
С картофеля, с таким лицом, что жизнь и вправду кончилась.
Святой спасал наш завтрак от последствий пригорания
И выглядел монументально у окна с геранью.
Не удовлетворясь плодами собственных усилий, он
Украсил помидорами, большими и красивыми,
Тарелку с запечённым, нашпигованным картофелем
Пока я ожидал, листая новости в айфоне.
“Зависит от того, что ты считаешь с а м существенным;
Бывает, люди ожидают нового Пришествия,” –
Изрёк святой и устремился с завтраком в столовую;
Я – следом, подстрекаемый привычкой к многословию…
На Казанскую осеннюю
(Беседа No 76 из цикла Беседы с Феодосием)
Я был одетым по погоде,
А склон – бессолнечным и хмурым.
“Вот так стоишь – и день проходит,” –
Сказал святой, сжигая мусор.
Вращались вянущие листья,
Подброшенные влажным ветром.
Сад приобрёл оттенок лисий
И очищал себя от скверны.
Тревожили дурные вести,
До нас дошедшие из дома.
Мы уезжали завтра в десять.
Я, улучив момент, святому
Сказал, присев среди акаций:
“Как мне хотелось бы остаться...”
В наставление доктору
(Беседа No 77 из цикла Беседы с Феодосием)
“Анамнез и история болезни –
Одно и то же, или не совсем?” –
Спросил я у святого. – “Мы воскреснем
Все поголовно, или же не все?”
Святой слегка поморщился: “Воскреснуть
Мешают цепи собственных привычек.
Ты манчишь так, что морда скоро треснет,
И юзаешь айфон с упорством бычьим.
Анамнез – это совокупность сведений;
История болезни – документ.
Твой доктор выбрал протокол: повременить
И эпикриза – вовсе не иметь!
Пойми, что убивает не диагноз,
А медик, что больного водит за нос.”
До смешного
(Беседа No 78 из цикла Беседы с Феодосием)
Я говорю «святой» и вижу тонкий луч,
Упавший из окна, луч света в тёмном царстве.
Я проклят и забыт, но миллионы лун
Мне светят из росы и молят – не сдаваться.
Я знаю, что святой общается с росой,
Со звёздами, и мхом, и старыми мостами.
Я проклят, но пока души моей росток
Вокруг него обвит, мне храбрости достанет…
Я верю, что святой бесстрашнее меня;
Он ко всему готов и помощи не просит.
А я смогу его запомнить и принять;
Я тоже тонкий луч, ведь правда, Феодосий?
И, как янтарный свет, дрожащий на иконе,
Мы падаем во тьму – и тонем,
тонем,
тонем…
Сны о неукротимых святых
(Беседа No 79 из цикла Беседы с Феодосием)
Мне снилось, что кругом враги… Святой прилёг на сенце.
“Не в этот дом, в другой, – беги!” Во сне заныло сердце.
Я видел: он неспешно встал и, бороду огладив,
Кому-то машет, метрах в ста: “Товарищи в засаде!”
А после меряет шаги, да так невозмутимо,
Как будто рядом не враги, а други-побратимы.
Но вот, они за ним следят и, выскочив внезапно,
Бьют опрометчиво под зад, – таков растленный Запад…
Ан Феодосий не таков, чтоб без борьбы сдаваться:
Хватается за частокол и раздаёт поганцам
Таких затрещин, тумаков и оплеух сердитых,
Что разносилось далеко, и дрогнули бандиты.
Мне снилось, что потом он сам за ними гнался долго,
Преследуемый по пятам виной и чувством долга…
Водоплавающие
(Беседа No 80 из цикла Беседы с Феодосием)
“Меня давным давно не беспокоит
Тот факт, что я ничем не уникален,” –
Заметил я святому на Осколе,
Где мы стоянку вечером искали,
Гребя вдоль камышей и рослых вязов.
(До этого мы плавали по Ворскле).
Я вынул кофр, что к лодке был привязан.
Святой был занят, складывая вёсла.
Я перенёс провизию с одеждой,
А Феодосий воздвигал палатку.
“Иные изощряются – в надежде,
Что уникальность всем идёт во благо…
В действительности, каждый мелкий камень
Столь бесполезен, сколь и уникален.”
Признания святых
(Беседа No 81 из цикла Беседы с Феодосием)
“В стакане с водой содержится больше молекул,
Чем песчинок во всех пустынях Земного шара,” –
Я сказал Феодосию. В Занках стояло лето.
Мы маслят собирали массу, и он их жарил.
Иногда мы спускались вниз, по оврагу, к речке
И сидели подолгу, на берег отлогий глядя.
Облака проплывали, как радостные овечки.
Сосны шишки растили в мохнатом своём наряде.
Водомерки чертили воду, а мост за лесом
Был нечасто пересекаем товарняками.
Ближе к вечеру, смуглые дети и пёс облезлый
К нам играть приходили – в ножницы, лист и камень.
И святой мне заметил, когда они шли за нами:
“Я не знаю, что знали б мы, а они – не знали…”
Козни обольстителя
(Беседа No 82 из цикла Беседы с Феодосием)
Противный человек – во сне ли, нет ли –
Ко мне пристал с невероятной просьбой:
Проникнуть вместе с ним на двор монетный
И отчеканить мой бессмертный профиль.
Он был так убедительно настойчив
И приводил такие аргументы…
Я вспомнил, как советовал святой мне:
Коль медлишь, сомневайся непременно!
Мой оппонент, противник человечий,
Всё больше раздражался, что я медлю
С решением – себя увековечить
На золотых, серебряных и медных:
“Помилуйте, да кто же вас осудит?!”
Но я ему сказал: “Увольте, сударь!”
Провалы в памяти
(Беседа No 83 из цикла Беседы с Феодосием)
“…Я помню снег подтаявший, весенний
И ручеёк, спешащий вдоль бордюра,
Регату спичек – чья придёт последней,
И нас, прогуливавших физкультуру.”
“И этот запах тающего снега,
И мокрые носки в сапожках зимних,
И звуки голосов, и взрывы смеха,
И всплески солнца в послезимней сини…”
“Нет, были и в моём, дурацком детстве
Хорошего минутные просторы,” –
Сказал я, сидя в кресле, – по соседству
Листающему Библию святому.
Он помолчал, затем пришёл на помощь:
“Ты просто очень многого не помнишь…”
Ужин на Канарах
(Беседа No 84 из цикла Беседы с Феодосием)
“Мне кажется, что существа иные
Есть в глубине природных минералов,” –
Сказал я Феодосию, в унынии
От вида туч, чернильных и коралловых.
Святой сидел со мною на балконе
Какой-то крытой сланцами таверны,
С распахнутыми рамами оконными.
Мы видели, что завтра будет ветрено.
Святой сказал: “Природные законы
Не исключают жизни форм в кристаллах.”
Мы ели чипсы и морского окуня,
Печёного под слоем соли каменной,
А после пили крепкий баракито,
И здесь нас чувство времени покинуло…
Святые и классики
(Беседа No 85 из цикла Беседы с Феодосием)
“…Сатира ссохлась,” – я сказал святому, –
“В сарказм, но даже этого нам мало.”
Турецкий кофе, джин: лимон и тоник
И, на ночь, что-нибудь из Ювенала.
“Заглянешь в телезивер – там, по-всякому,
Уже вовсю меняются местами
Иосифы: сметливый сын Иакова
И стоик и мудрец, товарищ Сталин…”
Святой захохотал, – точь в точь как Ленин,
Принявший саблю в дар на День рождения,
И бросил мне, с дивана, на колени
Журнал, где было ‘всё для рукоделия’.
Я даже толком не успел обидеться,
Как он уснул, под томиком Овидия.
Сидящие у реки
(Беседа No 86 из цикла Беседы с Феодосием)
Мы сидели у сонной реки, размышляя о Боге.
Я, отвлёкшись, сказал, ковыряя песок сапогом:
“Есть речение: если сидеть так достаточно долго,
То узришь проплывающим тело врага своего.”
Феодосий глядел на лесок, на далёкие тучи
И на горку из слив, на которые села оса.
Он ответил: “Подумай, кого ты увидишь плывущим,
Если ты не воюешь, а подлинный враг твой – ты сам?”
Я задумался, глядя на воду, и вскорости понял:
Мне уже не хотелось особенно долго сидеть.
Как бы это в себе разместить, чтобы лучше запомнить?..
Но мешали течение, волны, круги на воде…
А потом мы ушли, но сперва, избавляясь от груза,
Съели сливы, кило винограда и дыньку с арбузом.
Семь цветов ауры
(Беседа No 87 из цикла Беседы с Феодосием)
“Какого цвета аура?” – спросил я у святого.
“На что тебе такая чушь?” – святой был неприступен.
“А может, вовсе и не чушь,” – ответил я, – “не то бы
Не лез с вопросами, а сам…” “Толок бы воду в ступе!” –
Святой подшучивал, и мне сначала стало стыдно,
Что я такой доверчивый и знаю слишком мало.
Затем пришёл природный гнев, а вслед за ним – постылый,
Гнетущий страх, что глупого нечистый бес обманет…
Святой прищурился: “Цветов у ауры немало;
Одни из них – от склонностей, другие – от болезней.
Но что за надобность тебе учить искусство магов,
Чтоб видеть ауры людей, – ненужное, хоть тресни?”
Он замолчал и сел. А я, смущённый этой мыслью,
Отправился поразмышлять – какого цвета мы с ним…
Годы без амнистий
(Беседа No 88 из цикла Беседы с Феодосием)
“День убывающий, осенний
Застиг меня за школьной партой.
Копытных парно- и непарно-
Плакат… Мне мало воскресенья!
(Тогда учились по субботам)…
Три недочитанные книжки
И девочка с короткой стрижкой…
«Оценку нужно заработать!»
И «Знаний не бывает лишних»…
О, как я ненавидел школу!..”
“Как Пепси-Кола Кока-Колу?” –
Святому было безразлично.
Он поглядел в меня, как в воду:
“Ты получил свою свободу.”
Зимой в пустыне
(Беседа No 89 из цикла Беседы с Феодосием)
Зимой в пустыне неба нет. Темнеет рано,
А после местность заволакивает дымкой.
В далёком прошлом здесь ходили караваны;
Теперь – святой и я, с нарезанною дынькой.
Мы шли до сумерек, затем остановились,
Перекусили тем, что Бог нам дал и не’ дал.
И вот, сидим и наблюдаем, как Озирис
Приветы шлёт с несуществующего неба.
Я говорю святому: “Семя нашей дыни
Здесь никогда не прорастёт, как ни пытайся.”
Он отвечает: “Мы находимся в пустыне!
Здесь огородам не бывать, но можно в танце
Зайтись, да так, что даже ночь нам не помеха…”
И я зашёлся, – но не в танце, а от смеха.
Аспекты совершенства
(Беседа No 90 из цикла Беседы с Феодосием)
“Чего не знает совершенный человек?” –
Спросил святой меня однажды после ужина.
Стояло лето. Я лежал в густой траве,
И мне казалось, пояс стал намного туже…
Я отвечал, что совершенный человек
Не знает слабостей, сомнения и боли;
Он постоянен, излучает тихий свет,
Не унывает, не вредит, и всем доволен.
Святой сказал, что я космически не прав;
Что совершенный человек не отличается
От нас ничем особым: лёжа среди трав,
Подвержен слабостям, недугам и печалям.
“Так чем,” – спросил святого я, – “он совершенен?”
“Тем, что не знает негативных отношений.”
Казуальные наблюдения
(Беседа No 91 из цикла Беседы с Феодосием)
Однажды вечером я, съев яйцо пашот,
Вдруг увидал в окне священника-католика.
Святой открыл ему, и человек зашёл,
Но всё равно я не успел заметить – кто это.
Они прошли – как то бывало, и не раз –
К святому в комнату и долго там гутарили.
Я ожидал в гостиной, не смыкая глаз.
Священник вышел поздно ночью, весь в испарине.
Я поспешил к святому, чтобы расспросить –
О чём велась беседа. Он сидел, задумавшись…
Вдруг попросил – наутро заказать такси;
Я позвонил и заказал. Мы похлебали щи
Из сельдерея и лучка. А в полвторого
Мы удалились спать, не проронив ни слова.
Евангелие от Феодосия
(Беседа No 92 из цикла Беседы с Феодосием)
“Вначале было нечто, и оно
Осталось навсегда неразделённым,” –
Сказал святой, а я глядел в окно,
На рощицу ориентальных клёнов.
“Затем случился акт любви Творца
И появилось нечто разделённое,
И из него, как птица из яйца,
Возникло всё, что делится, эонами.”
Я всё глядел на рощицу и ждал,
Когда святой продолжит. “Человечество –
Одно из многочисленных начал
Тех форм, что существуют в мнимой вечности.”
Я перевёл свой взгляд на Феодосия;
Святой открыл окно. Пахну’ло осенью…
Время лося
(Беседа No 93 из цикла Беседы с Феодосием)
Прошли январь, февраль… В снегу тропинка лисья
Всё шире с каждым днём, сосульки на ветвях.
А я сижу в кустах; я просто не родился.
И день плывёт туда, где старый лёд обмяк
Над озером лесным, и отражённой высью
Вдруг вспыхнет глубина… Звенит лощина вся,
Как говорит святой, – чтоб оттепель приблизить.
И я сижу в кустах, похожий на лося!
Тем временем, капель в лесу ещё не знает,
Замёрзнет или нет. Как говорит святой, –
То время, где Господь развёртывает знамя,
Исполненное звёзд и облачных хвостов…
И я сижу в кустах с мечтательною рожей,
Весь в капельках из льда и на лося похожий…
Наедине с соседней крышей
(Беседа No 94 из цикла Беседы с Феодосием)
“Когда мне, обучавшемся в девятом,
Надоедало видеть всех и слышать,
Я запирался в комнате с диваном –
Вдвоём, наедине с соседней крышей.
В верхушках тополей мерцали стаи
Грачей, а из-за крыш слепило солнце…
Какие сны к дивану прилетали
В час дрём, послеполуденный и сонный!..”
Я замолчал. Святой в цветном халате,
Испёкший к чаю тортик-недорослик,
Сказал: “Таких воспоминаний хватит
У каждого из молодых и взрослых.
Но даже с лучшей крышей по соседству,
Мы к старости плывём всё дальше – в детство.”
У старого пня
(Беседа No 95 из цикла Беседы с Феодосием)
“Любовь к отеческим гробам у нас в почёте,
Но почему-то нет любви к отцовским чадам,” –
Мой голос дрогнул. – “Я, не будь Георгом Чёрным,
Мог усомниться в том, что так нам всем и надо.”
Смирившись с тем, что он меня за это треснет,
Я продолжал святого злить: “Зачем стараться,
Раз мы когда-нибудь и без того воскреснем?”
Мы отошли от пня шагов на полтораста.
Я снова начал: “Чем мы за отцов в ответе
И за детей, с которых нет ни капли спроса?”
Святой ответствовал: “Они ведь просто дети.
Сходи, подумай – сколь умны твои вопросы.”
И я пошёл и, преимущественно лесом,
Вернулся к пню, где он меня ещё раз треснул.
Втайне от себя
(Беседа No 96 из цикла Беседы с Феодосием)
“Вся наша жизнь, – сказал святой, – покрыта тайнами,
Которых мы не допускаем до сознания.”
Стоял сентябрь. Мы в шортах нежились под пальмами,
А наше сдержанное чувство обоняния
Не возбуждалось ни тигровыми креветками,
Ни мескалём с сырокопчёными колбасками…
Мы обменялись молчаливыми приветами
И слабо чокнулись тепаче с ананасами.
К нам подошли две мексиканские красавицы.
Святой, рассматривая горы, гладил бороду;
Он пил коктейль и не пытался им понравиться.
Я постарался отвернуться в ту же сторону,
Чтоб взгляд не падал на их плечи загорелые,
И чтоб мы – втайне от себя – чего не сделали…
Сплошная липа
(Беседа No 97 из цикла Беседы с Феодосием)
Мы сидели на кухне и ели салатик из репы.
За стеной у соседей вовсю барагозили дети.
Я спросил: как случилось, что тот, кто в учении крепок,
Не находит себе применения больше на свете?
Феодосий жевал кулебяку и медлил с ответом.
Я сказал, что, возможно, Господь меня не замечает.
И поэтому, там, где должна быть иконка с заветным,
Тихим образом, я, развалившись, пью липовый чай.
Чай был очень душист и, с кизиловым свежим вареньем,
Послужил нашей трапезе своеобразной вершиной.
Я заметил, что тот, кто сумел на кресте умереть,
Вряд ли меряет всех на один, непонятный аршин.
Феодосий задумался, взоры вперив в небеса:
“Просто время приспеет – и Он позовёт тебя Сам...”
Об инфантильности
(Беседа No 98 из цикла Беседы с Феодосием)
“Есть теория: те, кто желают добра своим детям,
Их должны, удалив от себя, перестать опекать.
А пока мы считаем, что мы за них чем-то в ответе,
Они будут расти инфантильными...” Жёлтый закат
Освещал нашу комнату, где Феодосий на креслах
Развалился, как не-дрессированный бурый медведь.
Он читал интернет, временами чесал свои чресла
И прихлёбывал квас. За окном начинало темнеть.
“Дело в том, – поделился святой, – что детей, как и взрослых,
Должен кто-то любить, невзирая на их аттитюд.
Вспомни: Бог на известных полотнах не выглядит грозным,
Но покойным и ласковым, даже домашним чуть-чуть.”
“Ну а как с инфантильностью?” – взял я святого измором.
Он парировал: “Глянь на свою инфантильную морду.”
Участь локального светила
(Беседа No 99 из цикла Беседы с Феодосием)
Стоял январь. День начинался как обычно.
Святой проснулся и пошёл готовить завтрак.
А я – напротив, был рассеян и забывчив,
В окно рассматривал снеговиков пузатых,
При этом сидя лишь в оранжевом халате,
Такого ‘вырви глаз’ безбашенного цвета,
Что во дворе снегирь ослеп, сквозь стёкла глядя.
Ко мне, как к солнцу, простирали свои ветви
Обледенелые, продрогшие деревья.
Я, съев горяченьких оладушек из миски,
Позвал святого – чтобы тот принёс свой требник
И чай со льдом, поскольку я уже дымился,
И дым, казалось, поднимается всё выше…
Святой полил меня из чайника и вышел.
Садоводство и национальный вопрос
(Беседа No 100 из цикла Беседы с Феодосием)
Святой на корточках сажал в саду дельфиниум.
Я, подойдя к нему и сев на грядку спаржи,
Сказал: “Неужто мы в душе славянофилы?..”
Он продолжал сажать, не удивился даже.
Я, наблюдая ветви яблони с синицами,
Предположил, что инородцы зачастую
Приходят к нам с надеждой – с нами породниться…
Святой сажал. Мои слова пропали втуне.
Взглянув на бабочек, снующих над крыжовником,
Я обобщил: “Нам жмёт культура мировая;
Но мы – отменные мужья, а также жёны…”
Святой рыл ямки и спросил, не прерываясь,
Не осенён ли я ямбическими силами,
И что за муха меня в попу укусила.
Как продуть партию
(Беседа No 101 из цикла Беседы с Феодосием)
Мы с Феодосием взапой играли в шахматы –
На время или до победы, как получится.
Так, окружённые цветущими каштанами,
Расположившись на полянке, у излучины,
Мы просидели три часа и не заметили,
Как по полосчатой воде крадутся сумерки,
А вместо дам, сновавших рядом без косметики,
Теперь, бесстрашные, вовсю сновали суслики.
Я Феодосия спросил, сдирая кожицу
С огромной сливы, – для чего нам суматоха вся,
И что мешает сердцу взять и успокоиться?
Я Феодосия спросил, а он задумался.
Турнир кончался, мы разменивались пешками…
А сзади выплыла луна.
И я замешкался.
Светильники и свечи
(Беседа No 102 из цикла Беседы с Феодосием)
…И снова я подлил любовь
В неугасающий светильник.
Как мало ночи нам с тобой!
Как скоро нас она покинет!..
Я напишу тебе о том,
Как буду говорить святому,
Что ночевать с тобой готов
В степи, в лесу, где нет ни дома,
Ни куреня, ни шалаша,
Где можно от росы промокнуть…
И так, слова перемешав,
Влюблённым дураком умолкну.
А он слегка подует на свечу,
И я останусь с тёмным морем чувств…
Торжество ослов
(Беседа No 103 из цикла Беседы с Феодосием)
“А мёртвым – много ли им надо?” –
Спросил святого я намедни. –
“Незлой патологоанатом,
Монеты: серебра ли, меди…
А может, место на погосте?
А колумбарийная ниша?
И мы, пришедшие к ним в гости,
Где голоса и травы ниже…”
Святой кивнул: “Венки азалий
И тридцать три красивых бабы,
Их заливающих слезами…”
Он засмеялся и добавил:
“Кто запретит ослиный юмор
Тем, кто, как мы, ещё не умер?”
Поздняя и постная
(Беседа No 104 из цикла Беседы с Феодосием)
“Беспомощность не делает нас злыми,
Но вызывает чувство озлобления,” –
Сказал я колдовавшему с кореньями
Святому, в кухне с запахом полыни.
Над крышами подрагивали звёзды,
Стирая в стёклах наше отражение…
“Беспомощность – лишь плод воображения,” –
Сказал святой, управившийся с поздним
Великопостным ужином, а может,
Иной горячей полуночной трапезой,
Радением и времени затратами
Сравнимой с рестораном дюже модным.
Тут, в схватке с аппетитом став беспомощным,
Я приналёг на хлеб, грибы и овощи…
Святой и прогрессия ослов
(Беседа No 105 из цикла Беседы с Феодосием)
“Пусть струны – это нити, которые звучат,
А ноги – это руки, которые идут…”
Я приостановился, чтоб прения начать,
Но тут святой, тактично, мне предложил еду.
Я, рот набив салатом и гренками с пюре,
Пытался речь продолжить, упрямый как осёл:
“Снежинки – это капли, но только в ноябре;
Мозг человека – ухо, чей разум слышит ВСЁ.”
Святой оставил вилку и показал мне нож:
“Твой разум может резать лишь мягкую еду.
А что сокрыто в твёрдом, то сталью не возьмёшь;
Здесь нужно семя веры и чудотворный Дух.”
Я собирался спорить – уже как два осла,
Но сам себе признался, что в практике я слаб…
Суметь понравиться святому
(Беседа No 106 из цикла Беседы с Феодосием)
“...Вот так, внезапно, и пришло моё ‘однажды’,
И с ним – пора в себе порядком разувериться, –
Там, где до этого был щит ‘ума и сердца’...
А говорят, что не бывает смерти дважды.
Бывает дважды, трижды, десять раз бывает;
Бывают разные модели умирания.
Как выбрать мостик между тонкими мирами?
Как в эту дверь пройти без лишних открываний?..”
Я замолчал, а Феодосий как-то нежно,
Отставив банош недоваренный с грибами,
Сказал: “Всё будет как должно быть.” И добавил,
Что нет причин для нас – бояться неизбежного,
Но чуден облик наступившего на грабли,
В котором я ему гораздо больше нравлюсь!
Немеркнущая слева
(Беседа No 107 из цикла Беседы с Феодосием)
Когда-нибудь и к нам придёт немеркнущая слава.
Святого мощи продадут, мои стихи (не сразу)…
Нам памятники отольют, но главное не это;
Нас станут в школе изучать, в добавочных предметах.
Святой смеётся, говорит, что я его позорю.
Я отвечаю: “Мы давно живём, как Рихард Зорге:
Законспирированы так, что даже сам Спаситель
Нас не узнает.” (Тут святой велел мне – не шутить так.)
Я вразумился, но приплёл: “На стенах туалетов
Нас дети будут рисовать, в пансионатах летних.”
Святой сказал, что лучше бы нам сразу утопиться!
А я заметил: “Нас найдут ответственные лица,
Чтоб сделать киноочерки и ног бессмертных слепки,
Замерив для грядущего – как мы великолепны.”
См. предыдущий цикл бесед с Феодосием здесь: http://www.stihi.ru/2017/05/23/1424