В Лиговском,
в три дома, переулке,
Где в глазницах окон сквозняки,
Где дверей не умолкают стуки,
Сорванных с петель, о косяки,
У стены, опасной при обстреле,
На ступеньках, что взрывной волной
Скомканы,
подружки две сидели:
Маша с куклой, для неё – живой!
Да, живой!
Хотя при артобстреле,
Ей осколок ручку повредил,
Да ещё две дырки в хрупком теле –
Даже куклу враг не пощадил!
Но улыбка на лице подружки
Тихо шепчет Маше:
«Не грусти!
Мне не больно,
боли для игрушки
Понарошку, их перенести
Ничего не стоит!
Ну а платье
Можно всё заштопать, залатать,
И от локтя ручку до запястья
Крепко-накрепко забинтовать!"
Только как не загрустить девчонке –
Мама плакала навзрыд вчера:
Больше нет у Машеньки сестрёнки,
Не дожившей ночью до утра.
Да и кукла, верная подружка,
В ранах вся, живого места нет,
Маша кукле плачется на ушко,
Поправляя съехавший берет:
«Только ты не закрывай глазёнки,
Как закрыла младшая сестра,
Её молча, завернув в пелёнки,
Санитары унесли вчера».
Капнула с ресниц одной подружки,
Общей стала для двоих, слеза…
Хорошо, что куклы «Ленигрушки»
Не умели закрывать глаза!