Серая мгла – по мураве.
Осень ползла, как муравей,
не торопясь, шарясь кругом…
Хлюпала грязь под сапогом.
Я прибежал – тонок и мал.
Кто от ножа там умирал?
Вечер погас, ветер затих,
но не для нас и не для них.
Что за бичи, что за дела?
Бились в ночи, юшка текла.
Мы, детвора, ждали чудес,
но не игра – жуткое здесь.
Вот они, вот; всё нипочем:
финкой в живот, в лоб кирпичом.
Кто в лопухах тихо стенал?
Ширился страх, словно стена.
…Зубы стучат. Ближе они:
«Этих сучат на хрен гони!»
Вот и летим мы по домам –
без хворостин, окриков мам.
Лучше не знать, что там и как…
Стен белизна, сдавленный мрак,
спать бы пора, и набекрень –
смотрит с ковра – добрый олень.
Баюшки-бай, завтра менты
скажут: «Вставай, видел же ты…»
Утро мудрей. Бойким дождём,
скрипом дверей я пробуждён.
С ночи свежо – смыло следы
боли чужой, чьей-то беды.
Столько концов в лужу – бултых;
нет мертвецов, нет понятых.
Выберусь я из одеял,
ждут же друзья (кто б устоял?),
и, осмотрясь, – к месту бегом.
Хлюпает грязь под сапогом.
В полной тиши верю глазам –
нет ни души. Только из-за…
из-за угла – сорок соро`к.
Осень ползла через порог.