Часть 5 - Ледовое побоище
И вот снова в Диком Поле
Звон знакомых бубенцов.
Снег, простор, … по доброй воле
Кони мчат назад гонцов.
Снова Киев разорённый,
Там Чернигов и Козельск.
Александр, пусть утомлённый,
Знал и видел свою цель.
По Москве без остановки,
А Владимир его ждал.
Там отцу без подтасовки
Всё подробно передал.
Пайцзу сдал ему обратно,
Он свою теперь имел.
Хоть была ценнее кратно,
Говорить о том не смел.
Сидя в горнице, неспешно
Ярослав сам доложил:
- «Я доволен, что успешно
К хану съездил, … послужил.
А теперь послушай дальше,
Я Андрея снарядил
Земли Низовские раньше
Все объехать убедил.
Чтобы рать собрать, не только
Брать лишь Суздаль и Ростов.
Городец, Молога, …. сколько
Есть таких, кто в рать готов.
Будет ждать в Переяславле,
Заодно дом навестишь.
Побываешь на привале,
Саше суть и объяснишь».
Вскоре конные отряды
Из Низовских городков
Собирались под пригляды
В рать, не зная смысл, каков.
Тут Андрей и встретил брата,
- «Сделал, как отец сказал» -
Доложил: «Мол, время трата
Объяснять, кто оказал …
Немцы! Вот вражина главный!
Так отец мне и сказал.
И что Бог наш православный
Нам на это указал.
Быть с тобой, вопрос серьёзный,
Обстановку знаешь сам.
Наш отряд ещё не грозный,
Впереди немало драм».
Александр вполне довольный,
Что Андрей остался с ним.
Пусть немного своевольный,
Но он вырос, не гоним.
- «Через пару дней готовься» -
Он Андрею: «Дело ждёт.
В Тверь придём, вот там подправься,
Скомплектуй рать и … вперёд.
Ты возглавишь это войско,
Но без инициатив.
У войны одно есть свойство,
Дисциплина, как мотив.
Дальше Новгород! Задача
Всё на месте обсудить.
По пути в Торжке, тем паче,
Можно что-то рассудить».
В Бремен, в две зимы пораньше,
Шёл монах, из латинян.
Не бывали они раньше,
Привлёк этим бременян.
В замусоленной сутане,
Белый цвет когда-то был,
Чёрный плащ, как на путане,
С капюшоном, вид уныл.
Да и возрастом, похоже,
Далеко за пятьдесят.
Хоть и выбрит, но моложе
Он не стал, как говорят.
Стража в город запустила,
Вид монаха не смутил.
И опасность не грозила,
Да и прыть не проявил.
- «Как найти мне Брудегама?» -
Он прохожего спросил.
- «Вон гора печного шлама,
Там кузнец когда-то жил …» -
И добавил осторожно:
- «Может до сих пор он там.
Если так, вполне возможно
Скажет, где ваш Брудегам».
После долгого скитания
По указанным местам,
Надпись встретил содержания
Это - «Haus Brudegam».
Вышел сам хозяин кузни
Седой, в возрасте кузнец.
Прокопчённый, словно узник,
Добродушный, не наглец.
Будто пакля, шевелюра
Перехвачена ремнём.
А в клещах, как увертюра,
Блюмс, охваченный огнём.
- «Вы ко мне, отец почтенный?» -
Кузнец вежливо спросил:
- «Перед Богом я смиренный,
Свой приход не обносил.
Церковь пресвятой Бригитты,
Это наш общинный дом.
Капеллан её, без свиты,
Был вчера, один притом.
Взносы сдал ему я лично,
Так что все дела лишь с ним.
Заплатил ему прилично …
Денег нет? Иди к другим».
- «Мне пожертвований не надо,
Добрый мастер Брудегам.
Я духовник, а не чадо
И кормлю себя я сам …» -
Тут монах остановился,
Но продолжил: «Я с письмом!
Сын родной к вам обратился,
Теодорих, вот о ком»
- «Теодорих?! Жив зараза?
Я давно его проклял.
Бандюган! Он нам проказа …
У кого он жизнь отнял?» -
И кузнец вздохнул протяжно:
- «Ну, зачем ты к нам пришёл?
Всё забыто, … это важно …
Навсегда от нас ушёл».
- «Зря вы мастер, так о сыне» -
И монах достал пакет.
- «Он достойный рыцарь ныне
И к нему претензий нет.
Вот прочтите, он подробно
Всё в письме вам написал».
Блюмс, швырнув в кадушку злобно,
Брудегам послание взял.
Повертев в руках немного,
Он к монаху: «Просьба есть!
Не судите слишком строго,
Не сумею я прочесть.
Кузнецом быть научили,
А читать, писать – никак.
Вы б любезно подсобили? …
Разобраться что ни так.
Я живу от кузни близко,
Дом мой тут, … рукой подать.
Нам с Матильдой без изыска
О сынке б своём узнать».
- «Я бы мог …» - монах для понта:
- «Но меня епископ ждёт!»
- Заплачу вам, как для фонда,
Часть епископ пусть возьмёт» -
И кузнец сказал так жарко,
Так естественно причём,
Что монаху стало жалко,
Он сказал ему: «Идём».
Лишь купцы, мастеровые
Возле пирсов могли жить.
Все места там дорогие
И не каждый мог блажить
Видеть порт и всю торговлю,
Самому товар иметь.
А когда имеешь кровлю,
Больший шанс разбогатеть.
Все дома впритык и кучно.
В два-три яруса, чердак.
Всё безлико, очень скучно.
Жизнь похожа на общак.
Кухня, тут же нечистоты …
Нет вообще отхожих мест.
В переулках вонь до рвоты,
Но есть порт, а он всё съест.
Жил кузнец под гребнем крыши,
То есть третий был этаж.
Дверь добротная чуть в нише,
Свой, особый эпатаж.
Сам хозяин постучался,
Был подвешен молоток.
Но никто не откликался,
Он сильней, там шепоток.
- «Кто там?» - голос хриплый, женский.
- «Я это!» - в ответ кузнец.
Аргумент довольно веский,
Дверь открылась, наконец.
Отворила дверь служанка,
Не царица, средних лет.
Никудышная осанка
И колпак громадный в цвет.
Рядом в комнате хозяйка,
Только с рынка на порог.
Тоже далеко не «зайка»
И колпак, но более строг.
Увидав в дверях монаха:
- «Что? Опять какой-то сбор?
Бога нет у вас и страха.
Может выставить во двор?
Совесть явно потеряли …
Все денарии отдать?
Так на рынке всё отняли,
Курицу могу подать».
- «Всё!!! … Матильда, успокойся!» -
Грозный окрик остудил:
- «За доход не беспокойся,
Побираться не ходил.
К нам святой отец по делу,
Весть приятную принёс».
- «Дорих!? Дрожь пошла по телу …» -
Вдруг сказала и без слёз.
- «Ты всё верно угадала,
Нам оболтус написал» -
И кузнец: «Узнай сначала,
Кто теперь и кем он стал».
И Матильда стала мягче:
- «Ах, святейший наш отец,
Нам намного станет легче,
Что Дорих наш не подлец.
А вы лично с ним знакомы?»
- «Ну, конечно же, знаком.
Все душевные надломы
Рассказал тогда тайком.
Мы из Бремена на судне
Уезжали на Восток.
Рассказал о своей блудне,
Хоть в учёбе был знаток».
И Матильда подтвердила:
- «Капеллан учитель был …»
- «Стал разбойник и громила,
Вот в тюрьму и угодил», -
Так кузнец не смог сдержаться,
Но монах вдруг возразил:
- «Он с Создателем расстаться
Не посмел и тот простил
И дорогу пилигрима
Он себе определил.
Веру нашу, силу Рима
Он понёс, как бы целил.
А теперь давай неспешно
Я прочту, что написал.
Делать выводы, поспешно …
Вот что он в себя «всосал».
После этого спокойно
Все расселись за столом.
Брудегам держался стойко,
Словно чувствовал надлом.
Приподняв подол сутаны
Сел на стул, очки надев.
Посмотрел на тех, кто званы,
Стал читать, чуть нараспев:
- «Здравствуйте, мои родные!
Рига – вот мой дом теперь.
Обращаюсь к вам впервые,
После всех моих потерь.
Вы ж видали, как грузили
В корабли, буквально всех.
На причале люди были
Без эмоций, как на грех.
Кандалы у многих были,
Я посажен был на цепь.
Что нас ждёт? Куда поплыли?
Для чего такая крепь?
Для начала все решили,
Что везут нас всех топить.
Бога многие молили,
Чтоб быстрей, устали жить.
Трюмы кораблей забиты,
А всего их было шесть.
Были, что вообще избиты
На прощанье, как бы месть.
Уже в море два монаха
И каноник сошли в трюм.
Свечи не для прибабаха
Каждый нёс, как доп. костюм.
Спели общую молитву,
Кто-то даже поддержал.
Словно шли сейчас на битву,
Враг, услышав, задрожал.
А уже после молебна
Сам каноник слово взял.
Его проповедь хвалебна
В адрес Рима, он сиял.
Сообщил, что все, кто в трюме,
Едут варваров спасать.
Шаг святой, благоразумен,
Нашей Верой вразумлять.
Эти; водь, чухна, ижоры …
В полной дикости живут.
От Руси одни поборы …
В общем, нас они там ждут.
И ещё сказал, что если
В пилигримы кто пойдёт,
Крест пришьёт на видном месте,
Бог грехи его возьмёт.
Согласились, безусловно,
Целовали тут же Крест.
Поклялись беспрекословно
Быть лечилками тех мест.
Сразу всех и накормили,
Суп густющий из бобов,
Хлебом просто обкормили,
Дали пива с погребов.
Так я поступил на службу,
Был замечен мой талант.
И со мною ищут дружбу …
Я магистра адъютант.
Андрес фон Вельвен здесь главный,
Он у Ордена магистр.
Крестоносец крут, тщеславный,
Хоть и фон, он реалист.
Так что я вас приглашаю
В Ригу. Бремен свой забыть!
Жизни здесь не помешаю,
Кузню можно тут открыть.
А работы очень много,
Кандалы, мечи ковать.
А доспехи? Да такого …
Этим можно торговать!
Есть у Риги перспектива,
Это Ордена форпост.
Наша роль благочестива
И подход к туземцам прост.
Так что жду вас, приезжайте,
Я условия создам.
Был грех, шибко не ругайте!
Ваш Тедорих Брудегам».
И монах закончил чтение,
А потом добавил сам:
- «У меня своё есть мнение,
Вы нужны сегодня там.
Что Ливонский Орден сила!
Нам опора – не стыжусь.
Церковь бесит и бесила
Православие и Русь.
А туземцы отговорка,
Крестоносцам не барьер.
Псков и Новгород, как створка,
Ну, а там … сплошной шедевр».
Старый Брудегам вдруг мрачно:
- «Зря сюда ты приходил.
Сообщение неудачно.
Он разбой свой возродил.
Я кузнец довольно скромный,
Честным немцем был всю жизнь.
На товар мой спрос огромный,
Он для дома, … с вашим рознь.
Вам язычники помеха?
Православие подмять?
Не найдёте там успеха,
Вам их Веру не понять»
Рига. На площадке башни
Группа рыцарей стоит.
Крестоносцы не вчерашни …
Каждый бил, но был не бит.
Немцы с гордостью смотрели
На залив, на крепость их.
За два года всё ж сумели
Закрепиться без шумих.
Как обзор и совещанье
Андрес фон Вельвен собрал.
- «Это план, не обещанье» -
Произнёс, верней сказал.
Каждый рыцарь был при чине,
В Палестине побывал.
И магистр по той причине
Их всех вместе и собрал.
- «Для начала я представлю,
Брудегам мой адъютант.
Биографию оставлю,
Нам важней, что он педант.
Хладнокровен, как все немцы,
А зовут Теодорих.
Кто не с нами, те туземцы,
Устраняет враз на чих».
Тут магистр остановился,
Внешне был он сдержан, сух.
Словно в ком-то усомнился,
Что к словам его был глух.
Пятеро из этой группы,
Сторонились как-то всех.
В разговорах были грубы,
Заостряя низость тех.
Андрес это без внимания,
Взять отбросить, не хотел.
Зигфрид и его компания
Затевали беспредел.
Что они все тамплиеры,
Каждый был им награждён,
Андрес помнил мощь их Веры,
Гроб Господня возвращён.
Как магистр не мог смириться,
Подошёл, а Зигфрид ждал:
- «Со мной можешь поделиться,
Кто тебе здесь досаждал?
Рыцарю негоже дуться,
Как монаху на весь свет.
Есть турнир, там ломануться
С тем, кто кроет твой совет.
Так что эту неувязку
Ты, пожалуйста, реши.
А устраивать здесь встряску
Зигфрид, Зигфрид … не спеши»
- «Дед мой герцог Лотаргинский
Кавалер всех орденов,
Готфрид, помните, Бульонский,
Это он спас Гроб Христов
Был шеф Иерусалима,
Я Бульонский, его внук.
Мне быть другом пилигрима?
С перепугу? Или вдруг …»
- «Разреши мне, как магистру,
Адъютанта выбирать.
Он даст фору бургомистру,
Если надо что собрать» -
Андрес фон Вельвен сурово
Посмотрел на пятерых
- «Ваше общество готово
За родных не быть в живых?
А могу сказать и больше,
За наш мощный Faterland?
Здесь сложней, чем было в Польше,
Тут есть рыцарь Александр.
Так что Бертран, Герпард, … все вы
Немцы, а не просто знать.
Faterland!!! Всемирной славы!
Здесь должны пробить, создать.
Псков и Новгород вначале
Взять, а русских покорить.
Когда Русь будет в обвале,
Проше станет говорить.
Позабудут и про Веру
Представители племён.
Faterland наш по размеру
Станет Римом всех времён!»
И строй рыцарей взорвался:
- «Слава! Слава! Faterland!!! …»
Даже Зигфрид не сдержался:
- «А магистр у нас гигант!»
А по Новгороду слухи
Расползались, словно червь.
Все вопросы в том же духе:
- «Бросил князь! Открыта дверь …»
И Иван посадник тоже
Толком ничего не знал
Брат Андрей, что помоложе,
Тоже с города пропал.
Был спокоен воевода,
Савва всё конечно знал.
Александр с ним до ухода
Всё в деталях обсуждал.
Что к отцу идёт приватно,
Есть серьёзнейший вопрос.
Здесь стратегия, а внятно,
Мол, расскажет, как запрос.
И посадник, и владыка
Успокаивал народ.
Вся дружина здесь и дико
Даже думать про разброд.
Воеводы все на месте,
Для тревог причины нет.
Немца будем бить все вместе.
И вперёд на много лет.
Так прошла зима и в марте
Новгород своих встречал.
Александр был, как на старте,
Это каждый отмечал.
Начал рать готовить с места,
Андрей с войском рядом был.
Ждал сигнал иль просто жеста,
Был готов и не остыл.
Александру доложили
Об атаке на Изборск.
Немцы город обложили,
Взяли без единоборств.
Город в общем пограничный,
Стен особых не имел.
Псков был рядом, град приличный,
Есть куда бежать, кто смел.
Так что немцы город взяли
Очень быстро без потерь.
И по-своему поняли,
Значит, в Русь открыта дверь.
И вот Псков, а тут другое,
Здесь нахрапом не возьмёшь.
Крепость – средство основное,
Просто так не попадёшь.
Но нашлась и тут иуда
Сам посадник стал таким.
Звать Твердила, ждал паскуда,
Новгород был нелюбим.
С ним бояре были, … кучка
И частично гарнизон.
Словно пёс, собака-злючка,
Ненавидел князя он.
Открыв главные ворота,
Запустили в Детинец.
Но не всем было охота
Признавать их за венец.
Отпор дали псковитяне.
Половина, как один,
Как славяне-северяне,
Доказали - Псков един.
К Александру в то же время
Стали прибывать гонцы.
Псков и Гдов такое бремя …
Не могли связать концы.
Сил им явно не хватало
Крестоносцев удержать.
Полегло уже немало,
Все молили поддержать.
Но была весть и другая.
Накануне князь узнал,
Хан Хорда, он брат Батыя,
Как услугу оказал.
Часть ливонцев из-под Риги,
И к тевтонцам, … выручать.
Им Орда теперь вериги,
Не уйти, да и не снять.
- «Батый держит обещание …» -
Про себя подумал князь.
- «Всё! Борьба за выживание
Началась!» -сказал крестясь.
Торопились немцы тоже,
Новгород считали взят.
Бурги строили, похоже,
И не ждали, что сразят.
Стенобитные тараны
Появлялись, как сигнал.
И повозки для охраны
Были с ними. Кто их звал?
Те, кто видел крестоносца,
Говорили про их вид.
Странный тип оруженосца,
Весь закрытый, как Аид.
Устрашающие шлемы,
Только прорези ля глаз.
Весь в броне, достать проблемы …
Много явно напоказ.
Даже лошади закрыты
Латами со всех сторон.
Не поскачешь, латы влиты
Даже в круп, вместо попон.
Александр всё знал про это
И был внутренне готов.
И людей готовил, где-то
Иногда был и суров.
Под конец всей подготовки
Прискакал вдруг новый гость.
Это были не уловки,
Князь знал всю у гостя злость.
Водовик, посадник псковский
Был злодейски умерщвлён.
Как сторонник новгородский,
Был Твердилой не прощён.
Его верная супруга
Приняла тогда постриг.
Мать Ираклия для круга
Стала зваться в тот же миг.
И чтобы быстрей добраться
Она села не в возок,
А верхом решила мчаться,
Вспомнить всё ещё разок.
И одета необычно …
В шароварах, сапогах.
Словно ей это привычно
Видеть это на ногах.
Она так закоченела,
Александр помог ей слезть,
Что сама, как онемела,
Ни сказать, ни что-то съесть.
Только в горнице сознание
Стало в норму приходить.
И служанки всё внимание
Ей старались подарить.
Вскоре мантию надела
И естественно клобук.
Мёду выпила, поела …
В дверь раздался тихий стук.
Князь вошёл без приглашения.
- «Мать Ираклия, ну как?
Силы есть для сообщения?» -
Он спросил: «Вы ж к нам не так?»
Говорила без умолку,
То, что он услышал тут,
Душу напрочь сбило с толку,
Искры просто не живут.
Александр всё слушал молча,
Только взгляд его темнел.
Будто стая мчится волчья,
А он это не хотел.
Мать Ираклия заснула,
Как закончила вещать.
Всё ж дорога захлестнула,
Да и возраст так сказать.
Князь в соседнюю светлицу …
Кербета просил позвать.
Основному очевидцу,
Что нельзя пока назвать.
Прохор тоже с ним явился.
- «Хорошо, что подошёл» -
Князь к обоим обратился:
- «Час решительный пришёл.
К нам пришли, дурны вести
Псков наш можем потерять.
В бой не вступим с немцем если,
Нам не станут доверять.
Мать Ираклия сказала,
В горнице соседней спит,
Что измена помешала
Отстоять, а Псков вопит.
В Детинец открыл Твердила
Перед немцем створ ворот.
Правда, в городе есть сила
Для которых дом – оплот.
Вокруг города охрану
Тут же организовал.
Не понятно лишь профану,
Сам намерение показал.
- «Мать Ираклия, кто такая?» -
Кербет князя вдруг спросил:
- «Нешто вам родня, какая?
Аж в светлицу пригласил …»
Князь лишь грустно усмехнулся:
- «Муж её посадник был.
Как он в Пскове развернулся,
Другом Новгорода слыл.
Детинец его работа,
Кстати звали Водовик.
И дубовые ворота,
Стены тоже он воздвиг.
А убил его Твердила,
Заговор он возглавлял.
Немцев ждал, у них, мол, сила …
Кто-то здорово влиял.
И ещё мне сообщила,
Увели в полон ребят.
С сотню где-то, заявила.
В Ригу всех их, говорят.
Там немецкие порядки
Вместе с Верой им привьют.
Крестоносцев словно с грядки
К нам по новой и пришлют.
Прохор, а твоя задача
Этого не допустить.
Отвращения не пряча,
Всех ребят у них отбить.
С немцами не церемонься,
Знали все, на что идут.
Всех прибьёшь, не беспокойся,
Будут знать – их здесь не ждут».
А потом опять к Кербету:
- «Начинай всех собирать.
В соответствии сюжету,
День-другой и выступать.
Вызывай сюда Ратмира,
Копорье пусть подождёт.
Здесь он нужен для «турнира»,
Сам Андрес сюда идёт.
Через два дня, так решили.
Войско двинулось на Псков.
Кричать громко не спешили,
План у князя не таков.
Он решил идти не прямо,
А на Гдов, почти в обход.
Тракт в сугробах, шли упрямо
Строем строго не вразброд.
Снег глубокий и дружины
Растянулись вёрст на пять.
Из-за этой чертовщины
Приходилось и стоять.
Все задачу понимали,
Ратник этим поразил.
На ходу и отдыхали,
Если кто-то подвозил.
И вот озеро Чудское,
Войско вышло всё на лёд.
Будто праздненство людское;
Свет, простор, красе черёд.
Шли по льду, так было легче,
Подтянулись, кто отстал.
Лёд, похоже, стал помягче,
Это Узмень тёплым стал.
Это был пролив, а дальше
Снова озеро и Псков.
Десять вёрст до Пскова, раньше
Он не мог, был план таков.
Приказал остановиться
И костров не разжигать.
Чтоб заранее не светиться,
А когда стемнеет, ждать.
Штурмовали Псков внезапно,
Ночь стояла – выткни глаз.
Молча, как бы поэтапно,
Словно делали рассказ.
Стражу, спящую, всю сняли,
Стражник пикнуть не успел.
За воротами их ждали
И открыли, как умел.
Первой конница влетела.
Ночь к концу а, город спал.
Тишина, как улетела,
Гром копыт, кто спал, достал.
Речка Пскова, как преграда,
Всё же ворвались на мост.
Там из лучников ограда
Их встречала в полный рост.
Несмотря, что всё Запсковье
Было взято, хоть ночь.
Детинец и Завеличье
Предстояло превозмочь.
Здесь и завязалась схватка,
Взять врасплох не удалось.
Как приверженцы порядка,
Караул не спал в ту ночь.
Сотни стрел от них летели,
Без потерь не обошлось.
Всё же ратники сумели
Смять порядки, удалось.
Александр возглавил лично
На противника бросок.
Порубили тех прилично,
Первый выдали урок.
Когда немцы отступили,
Средний город был весь взят.
В Детинце себя укрыли,
Всё же Кремль, как говорят.
Ратью юного Андрея
Был Окольный город взят.
И по льду Великой зрея,
В Завеличье страж был снят.
Детинец стал окружённый,
Ратники со всех сторон.
Вроде бы вопрос решённый,
Проливать кровь не резон.
Александр учил немецкий,
Сам предложил сдаться в плен.
Без уловок, по-простецки
Был готов и на размен.
И уже через минуту
Появился белый флаг.
Ну, а там по атрибуту
Вышли все, пусть даже враг.
Все оружие сложили
Там, где князь сидел верхом.
Разговор не заводили,
Всё решилось не тайком.
Так три сотни крестоносцев
Первый раз попали в плен.
Ни к кому-то, к новгородцам,
Александр почуял крен.
Подошёл к нему их старший.
По-немецки: «Я Бертран.
Тамплиер и без демаршей,
Сдаться силе не обман.
В вас я вижу благородство.
Вы ж тот самый Александр?
Есть у вас и с нами сходство ...»
- «Нет, любезный, вы корсар.
Походить на вас постыдно,
Мы старух, детей не жжём.
Иногда просто обидно,
На одной Земле живём».
Рыцарь вновь: «Мы не такие.
Род Бертранов не причём.
В церкви правила другие,
Папа Римский жгёт живьём».
И продолжил: «А что с нами?
Верю, нас костёр не ждёт?»
- «Хоть считаетесь врагами,
С пленными другой расчёт.
Рядовых и если бедный,
Смысла нет, у нас держать.
Пусть живёт, но как безвредный,
Чтобы зря не содержать.
А вот рыцарей задержим,
Я смотрю тут много вас.
Псков, уверен, мы удержим,
Вас обменим хоть сейчас.
А пока вас ждёт дорога
В славный Новгород, … вот так.
Жизнь не то чтобы убога,
Не зиндан и… не чердак».
Когда рыцарей убрали,
Савве тут же приказал,
Чтобы Псков в кольцо весь взяли,
Чтоб никто не убежал.
По приказу Александра
Било объявило сход.
В Завеличье, как команда,
И не просьба, как в приход.
Люди стали собираться,
Но никто не знал зачем.
Немцев выгнали, признаться
Веры нет, что насовсем.
Одна пышная торговка
Знать подруге шепчет вдруг:
- «Может это всё уловка?
Может князь Твердилы друг?
Город взяли моментально.
Кто живой из немцев, в плен.
Собирает всех буквально,
Будто не было измен».
Там же псковская дружина,
Вдоль стены отдельный ряд.
Вроде песня лебедина,
У всех их виновный взгляд.
Александр в галоп примчался,
Лошадь лихо осадил.
Поздороваться сдержался,
Мрачным взглядом одарил.
Сотня гриди сзади встала.
- «Голова дружины есть?!» -
Крикнул так, что грустно стало,
Кто стоял всё утро здесь.
Воин вышел, поклонился:
- «Голова я, … звать Игнат».
Конь был рядом, чуть крутился,
Под уздцы взял, крепкий хват.
Серебристый шлем блестящий
Придавал задорный вид.
Просто витязь настоящий,
Всё, как влитое, сидит.
- «Подъезжай ко мне поближе» -
Князь рукою показал.
Тот, подумав о престиже,
Впрыгнув ловко, рядом встал.
- «Я начальник псковской рати,
Вся моя дружина здесь.
Ты наш князь в режиме бати,
Отдадим всё, что в нас есть».
- «Случаем не сын Твердилы?»
- «И не сын, не сват, не брат.
Он мой враг! И тень могилы
Ему выше всех наград.
Водовик! Вот кто остался
В нашей памяти, как друг.
На измену он поддался
И погиб, совсем не вдруг».
- «Как же ты на землю нашу,
В Псков решил врага впустить?»
- «То бояре, матерь вашу,
Не хотели известить
В Детинец врата открыли,
Но сказать всё же успел,
Чтобы в город не ходили,
Вот и всё, что я сумел.
Были те, кто в вас стреляли,
С ними мы разобрались.
К прародителям слиняли …
Предал Веру? Удались».
- «Здесь побудь, вдруг пригодишься».
- «Хорошо! Как скажешь, князь!»
- «Может ты и удивишься,
Я поверил, не таясь».
А когда Игнат вернулся,
Прохора к себе позвал.
Низко к голове нагнулся
И чуть слышно прошептал:
- «Вон, вдоль думского помоста
Сотню всю свою поставь.
Будет города короста,
Все предатели, как явь.
Я возьму всё вече в руки,
Ты следи и будь готов.
Будет «весело», без скуки …»
- «Князь! Не надо лишних слов».
После этого князь круто
Лошадь тут же развернул.
И к помосту, там вся смута,
Спрыгнул сам, коня вернул.
Он поднялся на площадку,
Всё боярство было там.
Не кивнул им для порядку,
Зная, что пришёл к врагам.
- «Не кладу я вам поклона!» -
Он с презреньем: «Чести нет!
Псков – нет крепче бастиона,
Немцам сдали! Есть ответ?»
Толпа как-то вдруг притихла,
Голос князя был жесток
Даже речь торговок стихла,
Ощутили не наскок.
Впереди бояр цинично
Был довольно мощный дед.
Одет с вызовом, публично
Подчеркнув, что равных нет.
Борода, белее снега,
Шуба с бархата до пят.
Как правителю коллега,
Золотым шитьём объят.
Смотрел зло, нахмурив брови,
Этакий хозяйский взгляд.
Голос хриплый, как свекрови,
А в словах не мёд, а яд:
- «Вижу, как петух явился,
Не петух, а петушок.
До конца не оперился
И учить? Ты кто, щенок?
Оскорбил и Псков, и вече,
Не отдав ему поклон.
Не доволен нашей встрече?
Кто послал? И кто хоть он?»
Александр смотрел на деда
Чуть с прищуром и молчал.
- «Этот гад подлее шведа» -
Вдруг подумал: «Как начал …»
Дед же не остановился,
А продолжил с тем же злом:
- «Объяснишь нам, кто явился?
Может, скажем, но … потом»
Хмыкнув: «Князь я Новгородский,
А послал Великий князь.
Случай, он мне, идиотский,
Псков предали, с немцем связь.
Вот приехал разобраться
И виновных наказать».
Дед аж взвизгнул: «С вами знаться?
Не желаем. Даже знать!
Ты, сопляк переяславский
Будешь нас учить, как жить?
Чтобы суд судить заправский,
Надо знать всё, изучить.
Был бы твой отец здесь ноне,
С ним бы стали говорить.
О нужде, о нашем горе …
Мог бы даже похвалить,
Что мы город сохранили,
Немец всё хотел здесь сжечь.
Фохтов их уговорили,
С мира выгоду извлечь.
Мы и Новгород прикрыли,
После Пскова он бы к вам.
Так глаза б ему открыли,
Мудрый он, понял бы сам».
В толпе ропот прокатился,
Кое-где раздался смех.
Александр не удивился,
Удивил дед этим всех.
- «Ах, ты старый лис поганый!»-
Князь вдруг резко оборвал:
- «Не представился, пёс драный,
Имя так и не назвал.
Может ты и есть Твердила,
Узурпатор, сукин сын»
- «Молод ты ещё, … дурила
Рассуждаешь, как кретин.
Я и есть наместник псковский,
С детских лет Твердилой звать.
Как правитель и не броский,
Кое-что сумел создать»,
Александр теперь спокойно:
- «Ты наглец, предатель, лжец!
Ты холуй немецкий, тайно
Всё им сдал, как есть вконец.
Водовик твоя работа?
Он наместник! Псков избрал!!!
Ты убил, как патриота,
Город сам к рукам прибрал.
Не наместник ты здесь больше,
Не боярин, … ты мертвец.
Поживи часок, не дольше …
Ждёт петля, а с ней … конец».
- «Ах, ты …» - палкой замахнулся,
Но был скручен в тот же миг.
Что-то рявкнул, чертыхнулся,
Покричал и позже сник.
Александр позвал Игната,
Приказал: «Бояр связать!
А Твердилу-супостата
Здесь повесить и не ждать.
На ворота городские,
Пусть любуется народ.
Эти люди им чужие,
Ишь притих боярский сброд»
А Твердилу, как прорвало,
Начал плакать, голосить:
- «Старый я, мне лет немало,
Сжальтесь, и прошу простить.
Вон кто больше виноватый» -
На бояр вдруг показал.
А оттуда: «Сгинь проклятый!
Ад твой дом, ты доказал».
Был повешен, как решили,
С остальными был вопрос.
Делать вывод не спешили
И с бояр отдельный спрос.
Вече шумно обсуждало …
Заговорщиков лишь семь.
В основном боярство ждало
Помощь князя Пскову, всем.
Семерых придали смерти
И никто не возражал.
Кто-то крикнул: «Пусть вас черти
Варят так, чтоб Ад дрожал!»
Когда все дела решили
И народ стал уходить,
Александр: «Не поспешили …
А с наместником как быть?
Кто же станет заниматься
Всем хозяйством городским?»
Люди стали волноваться,
Чтоб не был абы каким.
Из толпы его спросили:
- «Князь! Твои суждения есть?
Мы своих бояр простили,
В жилах многих всё же спесь».
- «Есть, конечно! Я считаю
Первый кандидат – Игнат.
Сохранил дружину, знаю
В сдаче он не виноват.
Кто к врагу переметнулся,
Он без вече всех казнил.
Псковский парень, в Псков вернулся,
Как наместник, будет мил».
Вече тут же поддержало,
Так наместник стал Игнат.
И ничто не угрожало,
Псков стал Новгороду брат.
Вскоре перед взором князя
Обезлюдевший Изборск.
Немцы все ушли облазя
Все места на много вёрст.
Всё, что может пригодиться,
Было взято, как товар.
Есть чем рыцарям гордиться,
Это их репертуар.
Перед тем, как разменяться,
Бертран всё ж сумел шепнуть:
- «Князь, не нас нужно бояться
А магистра, вся в нём суть.
Только Новгород, не меньше,
Он готов вначале взять.
На всю Русь, там тоже ваше,
Не намерены влиять.
А вот северные земли
Faterland к себе возьмёт.
Вот и думай, вот и внемли,
Кто к вам вскорости придёт.
И ещё, … Дерпт место сбора,
Через озеро и к вам.
Псков и Изборск не приора,
А проверка головам».
Вспомнив, вслух подумал: «Ясно!
Битвы мне не избежать.
Значит к озеру? Прекрасно!
Буду там соображать».
В Дерпте тоже совещание,
Сам магистр дебаты вёл.
Все уступки, потакания
Он, в конце концов, отмёл
- «Бертран! Поделись со всеми,
Кто он этот русский князь?» -
Андрес фон Вельвен по теме
Вдруг спросил, как бы стыдясь.
Обсуждали план похода,
Кто-то морем предлагал.
Выйти к Ладоге и схода,
Там и Новгород наш стал.
Бертран встал, хоть рыцарь тоже,
Мог бы, как магистр, сидеть.
Молвил: «Наглость не поможет.
Лезть к Неве, как помереть.
Вспомните про участь шведа,
Александр их там разбил.
Не в числе клинков победа,
Он тогда всех убедил.
Молодой, настырный, умный
Я бы так о нём сказал.
Наш магистр по праву мудрый,
Жизнью это доказал».
Зигфрид с этим согласился,
Путь на Ладогу отверг.
Быть в активе напросился,
Чем в восторг магистра вверг.
Когда все своё сказали,
Андрес начал говорить:
- «Всё что вы мне предлагали,
Только часть могу внедрить.
А теперь моё решение,
Строй свинья, как основной.
Если будет нарушение,
Обеспечу всем … покой.
Зигфрид поведёт колонну,
А чуть сзади два полка.
Бертран, Гарард свою зону
Прикрывать наверняка.
Ты сказал – настырный, умный …
Знает, где права качать?
Не решится, шаг безумный,
Нас на озере встречать.
Знаю русскую стихию;
Снег, тайга, болото, хлябь …
Вызывают аллергию,
А в глазах, как в море рябь.
Тут они сильны, бесспорно.
А для нас наоборот.
Так что будет ждать упорно
В чаще леса у болот.
Два дня дам на подготовку.
Ну, а там – труба зовёт.
Адъютант мой, как страховку,
На себя всю связь возьмёт».
А в ту ночь, просили словно
Сильный выдался мороз.
Где подтаяло условно,
Снова никаких угроз.
Утром Александр Игнату
Поручение лично дал.
Сходить рейдом к супостату
И проверить чем дышал.
Провести, считай, разведку
И проверить мужиков.
Сделать для себя отметку,
Кто из них на что готов.
- «Выходи потом к Узмени!» -
Крикнул он отряду вслед.
И без трепета и … тени
Поднял войско для побед.
Лагерь сделал у протоки
Узменью ещё зовут.
Там ключи со дна жестоки,
Лёд буквально, как толкут.
Потому он там слабее,
Чем озёрное, то факт.
Войско встало, так умнее,
Там где берег, а не тракт.
Подозвал Андрея с Саввой:
- «Предлагаю посмотреть
Весь участок. Не забавой
Это станет, всё смотреть.
Вывод будет на совете,
А пока пошли смотреть.
При дневном, пока что, свете
Легче что-то разглядеть».
Так два князя с воеводой,
Взяв охрану в сотню душ,
Яко в сговоре с погодой,
Случай явно был досуж.
Александр от всех отдельно
Шёл, внимательно смотрел.
Чтобы мненьем беспредельно
Не давить, он так хотел.
Выйдя, видит холм высокий
Высотой саженей семь.
А какой обзор широкий …
И невидимый никем.
Местным холм этот известный,
Он Вороньим Камнем слыл.
Рыбакам, как неуместный,
Всем, кто издревле тут был.
Оценил князь по-другому,
Как естественный форпост.
Враг смотрелся по-иному,
Всё видать, и метод прост.
За Вороньим Камнем дальше
Просто группа островов.
Редкий лес, живой без фальши,
Как прирос средь валунов.
- «Вот где место для засады!» -
Про себя подумал князь.
Тут же план созрел, как гады,
Попадут в просак, как в грязь.
Когда начало смеркаться,
Все собрались на совет.
И Игнат сумел дождаться.
Ранен был, имел ответ.
Александр и обратился:
- «Что стряслось? Откуда кровь?»
Да и ты весь изменился,
Словно в плен попался вновь».
- «А почти так всё и вышло …» -
Трудно было говорить,
Застонал вдруг еле слышно,
Кровь не мог остановить.
Среагировал князь тут же:
- «Быстро всё перевязать!
Мёду жбан, не будет хуже …
Нужен он! Не забывать!»
А Игнат терял сознание,
Положили, где теплей.
Лекарь ратный в назидание
Попросил медок скорей.
Александр продолжил встречу,
Сразу начал говорить:
- «Вижу в этом я предтечу,
Нам нельзя нигде глупить!
Всё расскажет, как очнётся,
Что же там случилось с ним.
А ранение обойдётся,
Умереть здесь не дадим».
Сотник встал из ополчения:
- «Шибко страшен говорят,
Весь в железе, нападения
Не боится, будь он клят.
Как в сермягах да в овчине
Нам такого одолеть?
Ни мечом, копьём в помине
Даже волос не задеть».
- «Он за шкуру и боится,
Раз в броню всё заковал.
С кадкой на башке таится,
А ведь как в поруб попал.
Вот медведь, … страшнее немца …
Не в броне ж к нему идёшь?
А с рогатиной туземца,
Засапожный нож несёшь.
И всего лишь в полушубке,
Чтоб сподручней было бить.
Так что и в твоей обудке,
Пусть в сермяжной, не побить» -
Александр сказал спокойно,
Так что сбор стал деловым.
Взял пергамент и пристойно
Раскрыл жестом волевым.
- «Подойдите все поближе» -
И рукою сделал жест:
- «Здесь план озера, а ниже
Лагерь наш и всё окрест.
То, чем я располагаю,
Город Дерпт, их центром стал.
Комплектуют войско, знаю,
Эст там раньше обитал.
Объясню, чтоб все вы знали,
Строй, традиция их, клин.
Мы свиньёй это назвали.
Строй такой не их почин.
Древний Рим и македонцы
Ещё тыщу лет назад
Знали клин, потом саксонцы
Переняли для бригад.
И сегодня крестоносцы
Применяют только клин.
Вроде как, победоносцы
Строй такой непобедим.
Впереди такого клина
Тяжелейший их кулак.
Конь и всадник, как махина,
Не свернуть вот так, никак.
Всё в броне и даже морда
У коня имеет щит.
Вот противник, как от чёрта,
И дрожит, и трепещит.
Бить по-русски их впрямую
Не пойдёт, … не одолеть.
Надо тактику другую
Применить, уразуметь.
Потому и предлагаю
Их в бою перехитрить.
Есть момент, я полагаю,
Что нам нужно применить.
Кербет! У тебя задача
Основная, так сказать.
Ты людей своих не пряча,
Должен немцам показать.
Острова, вот здесь, Вороньи» -
Он на карте показал,
- «Остров Озолец, там двойни,
Скрыть от немцев» - указал.
- «К побережью всё пространство
Всяким хламом завалить.
Сани старые, убранство …
Всё сюда на лёд валить» -
И опять к Кербету: «Ты же
Должен всё это закрыть.
В три ряда и встать поближе,
Пики к бою не забыть.
Выдержав удар таранный,
Дать им дальше коридор.
Не простор такой желанный,
Встретит их наш хлам, угор.
Вот тогда начнётся свалка,
Вы их бейте с двух сторон.
Бейте лошадь, хоть и жалко,
По ногам, свалить резон.
Рыцарь, лёжа беззашитный,
Самому ему не встать.
Пусть, как воин, и элитный,
Тут, увы, иная стать».
Лекарь в разговор вмешался.
- «Игнат хочет говорить …» -
Робко так: «Решить пытался,
Ни в какую, … к вам впустить?».
Князь так даже оживился:
- «Если сможет, пусть зайдёт.
Скажет, как там очутился,
Как наука, всем пойдёт».
Он вошёл довольно бледный,
Много крови потерял.
Вид конечно не победный,
Положение сам понял.
Александр не зло: «Дух прежний?
Есть желание воевать7
Ты мужик вообще-то здешний,
Значит грех паниковать.
Поделись, что за проблемы?
Удалось ли что узнать?
Если есть твои дилеммы,
Мы поможем увязать».
И Игнат приободрился.
Понял – князь его поймёт.
И в возможность, как вцепился,
Сразу начал свой отчёт.
- «Начали, как вы сказали,
А маршрут я изучил.
С Чудским озером связали
К эстам путь, инстинкт учил.
Вышли к устью Эмайыги,
А на ней и Дерпт стоит.
Словно вымерло до Риги,
Никого, весь край, как спит.
Разделились на две группы,
Вдоль реки и вышли в лес.
Тут я понял, что мы глупы,
Расчленив отряд под пресс.
Я в лесу услышал крики,
Звон мечей, а это крах.
В группе лишь мечи да пики,
Даже не при топорах.
И, как юноша безумный,
Без мозгов и без идей,
Я туда, как полоумный …
Полк рубил моих людей.
Крестоносцы нам навстречу,
Впереди летел Бертран.
Я не ждал такую встречу,
Он встал будто истукан.
Дал команду по-немецки,
Те успели сделать залп.
Развернувшись по простецки,
Все ушли, я сам упал.
Что-то крикнул, я не знаю.
Не желал же мне всех браг?
Их язык не понимаю,
Но запомнил ZWEI и TAG».
- «Два дня?» - князь аж встал в волнении:
- «Значит, завтра будут здесь!
Время нет на обсуждение,
Вот на карте всё вам есть.
Ты, Андрей, в засаде с ратью
Встанешь сзади островов.
Городец стал благодатью,
Он прикроет, будь здоров.
Я же встану у утёса,
Тут меня не разглядеть.
Чтобы не было курьёза,
Ждать сигнал мой, не галдеть.
Ну, так как? Всем всё понятно?» -
И не выслушав ответ,
Дал команду чётко, внятно:
- «По местам! Другого нет!!!»
Кербет первым был на месте,
А за ним Андрея рать.
С ним же Прохор, они вместе,
Стали всё располагать.
Хлам сюда весь день возили,
Князь давно предусмотрел.
Озолец весь превратили.
В свалку, как он и хотел.
Остров был по сути дикий,
А гряда камней, как часть.
Берег низкий и безликий
В депрессивность можно впасть.
Войско Кербета здесь встало,
Ополченцы в основном.
Это было лишь начало,
Наставления дал потом.
Пятьсот лучников в линейку
Он поставил в первый ряд.
Сзади ратник, как в семейку,
Пика, щит его наряд.
После залпа тут же сразу
Он обязан их закрыть.
Щит был в рост, как по заказу,
Всё пространство должен скрыть.
Провели и тренировку,
Чтобы каждый знал манёвр.
Так вот через подготовку,
Каждый воин стал партнёр
При сближении план был чёткий,
Выпад должен стать взрывным.
Булава и меч короткий
Стали средством основным.
А всего же в войске было
Тысяч восемь с небольшим,
Так что всё собой закрыло
Сильным обществом мужским.
Когда полностью стемнело,
Жечь костры всем разрешил.
Кашевары все за дело,
Каждый что-то предложил.
Поднялось и настроение,
Страха не было ничуть
Лишь усилилось презрение
К тем, кто мыслил посягнуть.
В ратях князя и Андрея
Всё совсем наоборот
Без костров прожить умея,
Ждали утро без дремот.
Все томились в ожидании
И Игнат у князя был.
Силы крепли, при желании
Хоть сейчас готов был в тыл.
Мысль свербела беспощадно,
Что Бертран мог обмануть.
И обидно, и досадно,
Что он дал себя надуть.
Александр: «Не вижу смысла,
Рыцарь он, а не болтун.
Пусть и враг, а совесть грызла …
Папа Римский их «шалун».
Шибко ты не беспокойся.
Не придут? Мы подождём.
Мимо нас, как ты не стройся,
Не пройти, тем более днём».
Встав он, вызвал ординарца.
- «Пусть Савватий подойдёт» -
Попросил: «Найди мне «старца»,
Для попутчика сойдёт».
А Савватий слышал шутку
И с улыбкой: «Нужен стал?
И куда сводить «малютку»?
Или без меня устал».
Посмеявшись, даже слёзно,
На подначки был охоч,
Александр уже серьёзно:
- Съездим к Кербету, хоть ночь»
Как всегда охрана с ними,
Александр их не менял.
Гриди не были б лихими,
Если бы другой их взял.
Дул холодный ветер южный,
Снег вздымая, словно пыль.
Не совсем как- будто нужный,
Предпочтительнее штиль.
Вышли к первому кострищу,
Ждали все, никто не спал.
Кашу съели, всё же пищу …
Смысл сраженья нарастал.
Кербет прискакал весь в мыле
Сразу к князю: «Это ж гром!»
С ним был дед, пусть на кобыле
Без седла, вопрос не в том.
Кербет князю возбуждённо:
- «Он из Пскова прискакал
Интерес, определённо,
У меня сигнал снискал.
Расскажи-ка, друже, князю,
Всё, что мне ты сообщил».
Поклонился дед : «Проказю!
Сообщил, кто Псков тащил.
На реке Великой ноне
Треснул лёд и город встал.
Ледоход? За чем в погоне?
Час подвижек не настал …
Если так, то через сутки
Будет здесь вода кругом.
С талым льдом плохие шутки,
Враз не выбраться гуртом».
Александр отметил деда,
Подарив ему топор.
Тем закончилась беседа.
Дальше был проблем напор.
Прохора просил смотаться,
Чтоб Андрея известил.
Если лёд начнёт ломаться,
То немедля уходил.
Дальше Кербету; «Дружище!!!
Делай всё, чтоб заманить!
Жги костры, чтоб дым столбище
Виден был, не упустить.
Мы должны им дать сраженье,
Нам нельзя шанс упускать.
Ледоход, как наважденье,
Так Господь даёт нам встать.
Чтоб с рассветом все стояли,
Как решили, в полный рост.
Чтобы шлемы все сияли,
Пики тоже, враг не прост».
А до этого за сутки
Вновь магистр собрал совет.
В Дерптской крепости, не шутки,
Сообщил: «Возврата нет.
Нам прислали пополнение
От тевтонцев, целый полк.
Боевое настроение,
И татарин там примолк.
Бертран! Доложи про рейд свой.
Что? Меняется мой план?
По традиции библейской
Был задуман. Мне щелбан?»
- «Андрес, я так не считаю.
Ты магистр, решай всё сам.
Расскажу что видел, знаю
И почтения нет к врагам.
По Эмайыге до устья
Вышли к озеру затем.
Суболинский берег грустен,
Нет жилья нигде совсем.
Так по берегу шли к югу
До протоки меж озёр.
Несмотря на снег и вьюгу,
Разглядели там костёр.
Поначалу посчитали
Рыбаки, у них там лов.
Но костры не пустовали,
Люди там, итог таков.
А как встретили разведку,
Все сомнения кувырком.
Нас там ждут не на беседку,
Причём нагло не тишком».
- «Что вы сделали с разведкой?»
- «Все остались, там лежать.
В плен никто и случай редкий,
Даже начал уважать».
-«Русский князь самоубийца?» -
И магистр повысил тон:
- «Да он видел ли арийца?
Возомнил, что он Нерон.
Взял Копорье – крепостишку.
Ну, и что? Там наших нет.
А чухонцы, те вприпрыжку
Убежали, весь секрет.
Клином нашим мы, как в масло
В их ряды легко войдём.
На просторе, лёд, … всё ясно …
Так и Новгород возьмём.
Зигфрид, а твоя задача
Быть как раз вот тем ножом.
Делать, быстро не судача,
И не бредить куражом.
Расчленив рать, продолжайте
Изнутри уничтожать.
Герарл вы же начинайте
С флангов всех их окружать.
Здесь помогут вам тевтонцы,
Бертран, ты их заберёшь.
Это, вам брат, не чухонцы
Их назад не завернёшь.
Тихо десять тысяч ruthe
За ночь, думаю, пройдём.
В этом русском баламуте
Всё что надо и найдём».
Весь Ливонский Орден, кстати
Вышел к вечеру в поход.
Андрес фон Вельвен для знати
Как магистр, стал доброхот.
Кербет вновь прошёл вдоль линий,
Чтоб людей приободрить.
Не нашёл и тень уныний …
А готовность победить.
На обоих крыльях войска
Знаменосцы, как парад.
Нет причин для беспокойства,
Слышит шёпот: «Где ж ты гад?»
А гладь озера пустынна,
Тишина, лишь треск костров.
Словно в чём-то и повинна,
Что притихла средь снегов.
Андрес вывел своё войско,
Был увиденным сражён.
Сеть костров не беспокойство …
Безрассудством поражён.
Чуть замешкавшись, но всё же
К себе Зигфрида позвал.
- «И на что это похоже»?» -
На тот берег показал.
- «Там что берег?» - удивлённо:
- «Ты хоть карту-то смотрел?»
- «Лёд везде, определённо,
Берег, где водораздел.
Устье здесь реки Великой,
Город Псков на ней стоит.
Быстрой очень, летом дикой,
Но сейчас пока что спит».
- «Значит прав Бертран, сказав мне,
Что князь ихний сумасброд.
Жил бы где-нибудь в деревне,
Веселил бы свой народ.
Надо же, … на льду сраженье …
Что ж придётся принимать.
Строй людей! Начать движенье,
Надо князя поймать».
Солнце как-то осторожно
Показалось из-за туч.
И стрелой, одной возможно,
Вспыхнул вдруг волшебный луч.
Белоснежная равнина,
Словно саван сверху лёг.
Тишина, … и лишь дружина
Смотрит вдаль, где враг залёг.
- «Вон они! Пришли злодеи» -
Кто-то тихо сообщил.
Чувства сделались острее,
Каждый сам свой груз тащил.
Суболицкий берег видно,
Есть возможность разглядеть,
Выходили, что обидно,
Те, кого нельзя жалеть.
Появлялись все из леса.
Кони, люди, … строй их рос.
Лишь на льду снята завеса,
Клин стал строиться с полос.
В центре, кто полегче встали,
По краям сплошная бронь.
Груз такой – ходить устали
Обессилел даже конь.
Вскоре вся эта лавина
С криком бросилась вперёд.
Слабонервным та картина
Показалась, смерть идёт.
Скоком тяжким, равномерным
Немцы шли, как напролом.
Их любимым клином верным,
Первых пять – таран и лом.
Кто-то гнал, пригнувшись молча,
Копья длинные в руках.
Словно стая, стая волчья
Мчались в мороси клубах
Дальше шло утяжеление.
Увеличивался ряд.
Создавалось впечатление,
Рыло хряка, не отряд.
Весь из вид, как устрашение.
Вместо шлема котелок,
И рога, как украшение,
Прорезь есть, чтоб видеть мог.
Даже конь закрыт по ноги;
Морда, холка, брюхо, круп.
Вот и мчатся без тревоги,
Зная, что противник труп.
Ратник наш узрел другое.
По нужде он ходит как?
Под себя? Дерьмо такое
Не нужно Руси никак.
Через полчаса примерно,
Стало видно – враг силён
Клин построен планомерно,
Кто придумал, был умён.
За сто сажень немцы встали.
Чтоб подпруги подтянуть.
Развернули свои стяги
И доспехами встряхнуть.
Тот, кто не был весь в железе,
Смог оправиться на снег.
И другое в том же срезе,
На решающий разбег.
На всей рыцарской одежде
Неизменный красный крест.
А на русской, как и прежде,
Лик Иисуса, ни как жест.
Все молились, но негромко.
Каждый русский понимал,
Бога звать не надо громко,
Он всё видит, всякий знал.
И вдруг их Ave Maria …
И до наших донеслась.
Хоть бесчинства их стихия
Вера в немцах прижилась.
И вот вражеское войско
Не спеша, затем в галоп,
Сорвалось в мироустройство,
Где есть князь, и есть холоп.
Встретил залп причём солидный,
Сотни стрел летели в цель.
Им казалось безобидный,
Мол, броня, … летели в щель.
Прохор лично занимался,
Лучников сам подобрал.
Из охотников старался,
Кто в глаз белке попадал.
Тридцать всадников, как сдуло,
Первый ряд на лёд упал.
Рать так первых шуганула,
Строй смешался, но не встал.
Как и не было потери,
Клин исправлен, строй летел.
Залп второй, … не мимо цели …
Рыцарь словно ошалел.
Залп второй ещё удачней
Били только по ногам.
Лошадиным, не иначе,
Лат же нет защитных там.
И уже почти две сотни
С маху шлёпнулись на лёд.
Крики, вой, как с подворотни …
Но клин всё-таки вперёд.
Прорыв в клин не получился,
Мощь не снизилась никак.
Клин в порядки просто впился,
Оказался не слабак.
Голос Кербета раздался,
Крикнул, сидя на коне:
- «Примем так, чтоб здесь остался!
Стойте други! Русь в огне!!!»
Схватка просто закипела,
Немец бешено давил.
Ратник выдержал умело,
Не на пядь не отступил.
Даже тактику сменили,
Булава в руках, не лук.
Меч короткий поимели,
В гуще тел разил без мук.
Всё-таки росли потери,
Расчленить рать удалось.
Люди дрались словно звери,
Без потерь не обошлось.
И отчаянная сеча
Превратилась в круговерть.
Убивая и калеча
Позабыли слово смерть.
Так безвестный воин рати,
Просто русский богатырь.
Поразил всех наших, кстати.
Где был он, потом пустырь.
Булава в руке в два пуда,
А в другой короткий меч.
Всех валил, кто был оттуда,
И таких было не счесть.
Зигфрида душила злоба,
Как уткнулся клин в бедлам.
Вместо озера чащоба,
Камни с хламом пополам.
Он решил, что на просторе,
Расчленив, окружит рать.
А теперь что? Он в заторе,
Бьют на равных, так сказать.
Александр всё это время
Из засады наблюдал.
- «Молодец Кербет он семя
Обронил на их скандал» -
Лишь сказал, а Савва тут же:
- «Может, будем завершать?»
- «Обождём, вот станет туже,
И начнём тогда решать».
А магистр Андрес фон Вельвен
Тоже молча, наблюдал.
Бой к стыду его, стал равен …
- «Вот тебе и наповал …» -
Мысль досадная мелькнула:
- «А ведь князь перехитрил.
Клин – свинья? Вот и воткнула
Нос куда и предложил.
Вместо снежного простора
Свалка брошенных телег.
Хлам какой-то без разбора …
Далеко, … мешает снег».
Видел он, как гибли люди.
Лёд от крови красным стал.
Понял, Русь совсем не чуди …
Но ещё не опоздал.
Два комтура рядом были,
Это Герард и Бертран.
Их полки в резерве скрыли,
Был на этот случай план.
- «Бертран! Случай подвернулся
Поквитаться за позор» -
Андрес даже улыбнулся:
- «На утёс нацель свой взор.
Заходи во фланг их справа,
А утёс ориентир.
И намётом, словно лава …
Представляй всё, как турнир.
Герард! А твоя задача
Левый фланг врага закрыть.
Только это обознача,
Шанс имеем окружить.
Зигфрид в центре, вы на фланге …
Обязательно сомнём.
Стройтесь так же, как в фаланге,
Конным строем их возьмём».
Два полка сорвались с места,
Каждый свой участок взял.
Как по воле манифеста,
Понеслись спасать, кто ждал.
Люди Зигфрида поняли,
В лоб завал не одолеть.
Клин распался, всё ж доняли
Безысходность битым впредь.
Палица, кистень – основа
В этой драке всех времён
Булавой наотмашь , … снова
Враг не встанет, упразднён.
Ругань, мат, крик истеричный,
Да на разных языках,
Создавал фон дня трагичный,
В головах, сердцах, умах.
И вот Бертран, … Герард слева
Нанесли во фланг удар.
В клещи взяли рать без гнева,
Будто в свой репертуар.
Под напором их лавины,
Наши стали отступать.
А куда? Уже им в спины
Тоже начали дышать.
Александр всё видел, чуя,
Что момент его настал.
Только с Богом согласуя,
Приказал подать сигнал.
Посмотрел на рать открыто
И поднял прямой свой меч.
- «Мы не звали их открыто,
Раз пришли, то не беречь!» -
Крикнул так, чтоб слышно было.
На дыбы встал белый конь.
- «Рать за мной!» - и всё завыло,
Словно вырвался огонь.
Немцы этого не ждали.
С двух сторон две рати враз.
Их не то чтобы зажали,
Не уйти назад, как раз.
Уповая на победу,
Наглый рыцарь потрясён.
Мог ли знать, уже к обеду
Их вопрос будет решён.
Кербет видя подкрепление,
Центр пришёл в движение весь.
Создавалось впечатление,
Что решится сеча здесь.
Воздух просто сотрясался
Громом, лязгом копий, лат.
Звон мечей не прекращался,
И предсмертный крик, и мат …
Александр с Андреем вместе
Завершали князя план.
Он магистра ждал на месте,
Всё же рыцарь, не пацан.
Суболицкий берег, вот где
Наблюдал разгром магистр.
Брудегам с ним, как и прежде,
Был внимателен и быстр.
- «Скачи к Зигфриду немедля!» -
Адъютанту приказал:
- «Как захлёстывает петля,
Должен видеть, … всё проспал.
Пусть отходит, только чётко,
Войско надо сохранить.
Нужна планов доработка,
Не смогли их оценить».
Немцы стали разбегаться,
Видя мощный перевес.
Оставалось только гнаться,
Не давать, чтоб он воскрес.
Меченосцев не жалели,
От «свиного рыла» пшик.
Кто-то дрался, как умели,
Рыцарь сразу стал безлик.
Вот такую вот картину
Брудегам и увидал.
Всю озёрную равнину
В этом качестве застал.
И вдруг лёд зашевелился,
Треснул в нескольких местах.
Первый рыцарь провалился,
Только булькнул в двух шагах
Лёд стал пучиться, ломаться …
Полыньи возникли вдруг.
Тотчас вид начал меняться,
Расширялся этот круг.
Это на реке Великой
Пошёл ранний ледоход.
Силой яростной и дикой
Дал и льду Чудскому ход.
Пока лёгкие подвижки
Позволяли лишь смотреть,
Чтоб потерь, порой излишки,
От природы не иметь.
Брудегам лишь отбивался,
В гущу войск пока не лез.
Искал Зигфрида, пытался
Докричаться, … тот исчез.
Рядом Герарл появился,
Сам и конь был в латах весь.
На своих орал, бесился:
- «Трусы! Сдохните все здесь!!!»
Убегающих пытался
Как-то так остановить
Проклинал всё и старался
В полынью не угодить.
Ратники наоборот ретиво,
Пики выставив вперёд,
Гнали немцев торопливо
К полыньям, чтоб шли под лёд
И тяжёлые доспехи
Не давали шансов всплыть.
Получали «на орехи»,
По-другому и не быть.
Адъютант к крикам Герарда
Интерес не проявлял.
Группа русских с авангарда
Привлекла, там стяг сиял.
Александр был возле стяга
И держался молодцом.
Белый конь под ним трудяга
Не стоял, плясал притом.
Вот он вдруг, сорвавшись с места,
В гущу сечи лично сам.
Меч его, как знак протеста,
Был карающий врагам.
Уложив троих, доспехи
Не смогли никак помочь,
Князь к другим, где есть огрехи,
Так везде, где вдруг невмочь.
Брудегам смотрел с тревогой,
Как слабела сила их.
Битва сделалась убогой,
Стыдно стало за своих.
Кто-то повернул на Запад,
Кто-то дрался до конца.
Кто-то свой последний выпад.
Чтобы не терять лица.
Александр зрел осторожно,
Он прекрасно понимал,
Если дать уйти, возможно
Будет новый сериал.
Вот поэтому сам лично,
Князь возглавил штурм, разгром.
Дрались жёстко, но прилично
Был подорван дух притом.
И уже не единицы,
А всё войско впало в шок.
Через дырки – их глазницы
Был не виден страх за рок.
Первым массово бежали
Чудь естественно и ливь.
Мечи, копья побросали
И сдаваться, вид труслив.
Как предателей единства,
Решено их в плен не брать.
Не глумиться до бесчинства …
А утопшими всем стать.
Вскоре рыцари, кто живы,
Повернули дружно вспять.
Правда, были и ретивы,
Огрызались, злость чтоб снять.
Для таких вопрос решённый,
Оставались здесь навек.
Рать гналась, враг не прощённый,
Не давать, чтоб кто убег.
Кто был пеший, все отстали
И таких же брали в плен.
Только конники достали
Всех, кто жаждал перемен.
Всех их берег Суболицкий
Не принял – остановил.
Здесь стремнина, берег низкий,
Ледоход своё творил.
В Чудском озере всех глубже
Здесь у западных границ.
И реке Великой чужды
Мелководье, гнёзда птиц.
Посему всё побережье
Полынья большая сплошь.
Был отрезок, где бесснежье
В сажень пять, где лёд хорош.
Вот туда и побежали,
Где-то триста так спаслись.
Многих льды к себе забрали,
Остальные в плен сдались.
Александр перекрестился
И коня остановив,
Тихо, тихо помолился …
Бога поблагодарив.
Долго всматривался в алый
Даже бархатный закат.
Там на Западе немалый
Город жил. Он виноват.
Рига – город ненавистный,
Как хотелось его взять.
Путь открыт, порыв пусть чистый,
Удалось-таки, унять.
По-мальчишески, азартно
Вдруг подбросил шлем свой вверх.
Рать взорвалась нестандартно;
Слёзы, пляски, песни, смех.
Псков их встретил изумлённо,
Ликованию нет границ.
И Игнат с дружиной скромно
Рядом шли, не пряча лиц.
Александр того не зная,
Стал для Пскова он святым.
Люди плакали считая,
Князя к людям не скупым.
После Пскова новгородцы
Тоже сделали приём.
Всё же, как первопроходцы,
Увидали силу в нём.
Через день на месте битвы
Лишь воды сплошная гладь.
Да в церквях за тех молитвы,
Чьи могилы не видать.