Здравствуй!
Представляешь, гора перевернулась временем вниз… Да-да,
каждый наступающий год оставляет позади себя несостоявшиеся мысли…
Вот и сейчас небо сбросило мне под ноги ледяную гору… Вершиной вниз… Архитектура прозрачно-призрачного пространства съёжилась у подножья гигантской ели…. Сжалась у конуса в почти беззвучный вопрос:
- Куда и зачем тянешь свои детские салазки? С горы не съехать уже. Она – конусом вниз. Временем – вниз…
- Остановись! – сказал человек-Сова. – Горы не для того, чтобы на них взбираться. Горы для того, чтобы искать свою вершину. А она у тебя под ногами сейчас… Значит, незачем взбираться…
- Всё кончено уже, - сказал не пойми откуда взявшийся человек-Удод. – Гора перевернулась…
… И ещё какие-то формулы в перьях всё скатывались с небесного основания до крохотной точки у земли… До точки, из которой, позванивая планетарными шарами невесомости, возрастала новогодняя ель. И мне захотелось зачёркивать все эти формулы, придавливающие собой пушистый снег воспоминаний… А ещё захотелось отодвинуть в сторону эту перевёрнутую гору льда…
А ещё - рассмеяться глазами в лёд
и уснуть - поперёк совы.
Что ещё там воскликнет паяц-удод
Из надрёманной синевы!
Из надуманной и -
Ну, ни дать, ни взять -
Среброхвостая дичь проплыла...
Что-то надо отстричь...
Что-то надо изъять
поперёк совы
из горлА…
… Что-то подсказывало мне: точка – это не всегда окончание. Это завершение какой-то одной мысли, из которой начинает свой рост мысль следующая. Следующей – был странного вида человек под елью. Без формулы в перьях. Просто человек. Лица сквозь изморозь не разглядеть… И сам он, будто надел на себя сугроб… Живыми выглядели только глаза. Молча подошёл. Молча взял за верёвочку салазки, на которых я сижу… И понёсся вниз, с ещё одной горы…
За окончанием метели высветилась ёлка в школьном дворе. Двор стал обрастать стенами… И вот уже - сверкающий гирляндами зал… Я, в костюме шахматной королевы, с замирающим сердцем угадываю смех под карнавальными масками… Кажется, это мои одноклассники несут свой танец в новую, неизвестную жизнь… Я не встраиваюсь в этот танец… Стою отдельно. Жду какого-то волшебства. Особенного волшебства, которое только мне и предназначено… Вдруг – голос за спиной:
- Не каждой шахматной королеве возможно просчитать все предстоящие ходы…
Оборачиваюсь… Это кто-то загадочный, в рыцарском костюме, берёт меня за руку и включает в общее движение танца… Потом будто растворяется, исчезает… Я так и не узнала, кто это был. Но всякий раз, вглядываясь в шары новогодней ели, пытаюсь услышать похожий голос. И лишь одно это желание – захватить слухом краешек волшебного голоса – превращает моё ожидание Нового года в желание увидеть следующий…
- Гора перевернулась временем вниз, - говоришь ты, высвобождаясь из своего снежно-сугробного одеяния.
И я узнаю тот голос мальчишки в рыцарском костюме. Голос почти не изменился. Только лёгкий окрас взрослости, только внезапная хрипотца застуженной флейты… Только ещё что-то серебряно непредсказуемое…
- Освободи лицо от инея! – прошу.
Сброшенная небом гора снова переворачивается. Новогодняя ель на дальней высоте мыслей и ожиданий снова зовёт. Ухватившись за одну верёвочку, мы тянем салазки вверх. Где-то там, освобождённая от формулы времени, сияет серебряными шарами новогодняя ель. Мы снова отыскиваем ту точку вершины, к которой хочется стремиться. Нам снова есть, что постигать. Есть высота, к которой необходимо идти. Всегда идти.
- С Новым годом! – говоришь ты мне, я – тебе...
- С Новым годом! – приветствует нас распахнувшееся у вершины горы небо.
До свиданья!