Саднит, не заживая, за душой —
Вот я бегу счастливым малышом,
Кричу я: «Мама! Посмотри, они идут —
Те люди, что свободу раздают!»
И как восторг тот давний не исчез?
Ведь с той поры минуло сотни лет.
Сейчас не вспомнить мне, каким был лес,
Когда охотился в нем мой пра-пра-пра-дед.
Не знаю: те мужчины уцелели,
Что волка кулаком сбивали с ног,
Медведей выгоняли из берлог,
Чтоб звать на бой?
Мужчины?
Волки? Звери?
Что ж, кто-нибудь из них, быть может, есть.
Да только где они?
В лесах теперь хоть без боязни вой,
Хоть криком волчьим из-под сердца боль
Гони.
Гони! —
Не выгнать милосердие и честь,
Доверчивость не вычистить из вен.
Интернационал не растворил
В моей крови родной природы ген,
Духа асаба во мне не усмирил:
Семь раз в ночи седмицу напролет
Меня он будит! И средь бела дня —
Зовет меня.
Покоя не дает.
Ну неужели искренним быть — стыд?!
Естественность неужто не мила?!
Наверно — так, раз совесть — дефицит:
Снята с прилавков, в закромах сгнила.
А бишбармак так вкусен — пятерней!
Чтоб с пальцев — жир!
И вкус тот не почувствовать другим —
Им помешают вилки и ножи.
Нам их обычай кажется далек —
Народ мой войн не разводил, не жег.
С копьем в руке он только лишь берег
Свои леса среди чужих дорог.
И данью отдавал за землю кровь.
Чтоб мог любой рассчитывать на кров,
Чтоб всякий получил что захотел:
Чтоб безземельный взял себе надел,
Зерно — голодный, беззащитный — щит.
И вотчинника дух —
Дух асаба —
С тех пор во мне за каждого болит.
Юна моя Отчизна! И — древна.
Народ мой детской мудростью богат.
Хотите, в этот первозданный край
И вас свезет мой верный Акбузат?
Наступит день свободный ото лжи,
Когда и честь, и страсть — опять важны,
Когда погнутся вилки, а ножи
Заточатся для дичи и войны,
Отчизне снова будем мы служить —
Аборигены девственной страны.
Душа моя! Скорее распрямись
И в высь вернись!
Дух асаба! Ты сохраняешь жизнь,
Не позволяя душам разжиреть.
С тобой им не страшна бродяга-Смерть.
* Асаба — вотчинник башкир, имеющий наследственные
права на владение землей.
Перевод с башкирского языка Светланы Чураевой