Солнышко низкое искрится ярко,
Илья по морозцу шлепает валко.
Трактир впереди с трубой в дыму,
Путь по сугробам ведет к нему.
С порога топнул, снег стряхнул,
В трактир ввалился, кашлянул.
С морозца греет печь и изба,
Самовар пузат, широка скамья.
Трактирщик толст, прет к столу,
На блюде тащит свиньи голову.
Илья нетрезв, упрям и мохнат.
Трактирщик маленько придурковат.
Мерзок Илюше душок свиной,
Орет, махнув аршинной рукой:
«Не суй мне рожу свою поросячью,
Осетра сожрал бы иль часть его!
Вчера… а нынче иду с причастия,
А потому, во избежанье несчастия
Тащи куропаток хрустящих, горячих!»
Трактирщик в усах усмешку прячет
И отвечает Илье придавлено:
«Не видали мы куропаток жаренных
Со времен набега татарского,
А осетры - кушанье барское,
Скормили рыбу всю вчера -
Почмейстер скушал - жадная душа.
Кинул ему тараканов в щи,
На морде чтоб пошли прыщи».
Илья моргает, глядит ошалело,
Без водки тяжко, душа заболела,
Устал Илья от беседы длинной,
Собрался кончить дело мирно:
«Ладно, трактирная морда, живи!
Ставь сюда четверть, капусты неси,
Скатерть стели, свинью подогрей,
К водке соленых подай груздей».
Блюда принесены и съедены,
Солнце садится, звезды видны.
Трактир в темноте с трубой в дыму.
Трактирщик приник мордой к стеклу.
Трактирщик сопит - голова пуста.
За окном шагает сытый Илья.
Распевает песнь, сапогами скрипя.
Голова не болит - пуста голова.