А солнце, по утру, цепляется за крышу,
сидит на подоконнике, царапает стекло.
Февраль в разгаре, но сквозь иней вижу-
с погодой, пусть не с счастьем, - повезло.
Арбат гудит, моторы бесят вечность,
мороз в шарфы закутал лиц - черты...
у встречных, соблюдая безупречность
безмолвия... и снежной целины.
Но то Москва, чтоб в тишину не верить.
Бежит рекой, рекой безбрежной - люд.
Куда бежит ? За ним пойти, проверить?
Но сам спешу… А люд ? - переживут.
Ушел по улице, свернув в нее с проспекта:
навстречу - на воротах пара - львов.
Породистые морды смотрят в недра
до стертых в ней, в истории, зубов.
Гуляют по морозу, не кусаясь,
живые, по Москве, ночами львы.
Возможно, носом к носу повстречаюсь -
не трусить и не прятать головы.
Февраль в разгаре. Сколько до капели ?
Неделя, две… и зимний зуд сойдет,
переводя добро седых метелей
в весенний, чумовой водоворот.
Я оглянулся, львы сидели в позе,
в той самой, что оставил их сидеть -
трудяга скульптор, сам исчезнув в прозе,
глазами львов... на выживших смотреть.