В детстве чуда мы ждали, как хлеба.
К нам в голодные зимние сны
Прилетала певучая небыль –
Будто голода нет и войны.
Бабка сказкой залетную птицу
Угнездила в душе у меня.
Научила нас петь, и молиться,
И сидеть у живого огня.
«Даст Бог день», - шепчут бабкины губы.
«Даст Бог пищу», - и гладит рукой,
От работы шершавой и грубой,
Чуть дрожащей, до слез дорогой.
Я от горя и счастья немею,
Эти пальцы целую, лижу.
Быль и небыль… Не знаю, не смею
Провести между ними межу.
Наша бабушка шила и пела,
А с последним закатным лучом
Небо чем-то своим шелестело.
И казалось: все это – мой дом.
Вот опять беспокойная птаха
Растревожила душу мою.
Отшвырнув все обличья страха,
Я шепчу, я пишу, я пою!
Вы видали? Вчера за дымами
Что-то дивно светилось, росло.
Это радуги зимнее пламя
Расправляло живое крыло.
А другое взметнулось с Урала…
И сомкнулись два нежных крыла,
А душа, словно парусник алый,
По цветущему небу плыла.
Ожидание светлого чуда…
Я впервые осмелилась… вслух…
Я другой не была и не буду!
Вот мой крест! Вот мой знак!
Вот мой дух!