...незваный гость разъехался гармошкой по всей горнице от стены до стены. Младенец, сорванец, отрок, юноша, бодрый молодец, мужик в соку, крепенький позднячок, седовласый старец, совсем уж дряхлый дедуган, покойник, обтянутый пергаментной кожей...
(Г.Л. Олди. Шмагия.)
Он чувствует часто, что рассыпается
На карты игральные, марки, фотки…
С рассветом нечаянно просыпается –
Все давит, предметы грубы, нечетки…
Как будто младенец в кульке – заплакать бы.
Ни сил, ни умений – расти, безмозглый.
Уходят из комнаты мамка с папкою.
День долог. А может, приснилось просто…
То станет иссушенным, напрочь вымершим,
И пусто, и кровь не течет по жилам.
Парадное блюдо на тризне нынешней –
Напиться и вспомнить, как раньше жили…
А то открывает глаза тинэйджером –
Подушка горит, одеяло комом…
Как тащится лифт… Нагрубить бы женщине
Вот этой, с пакетами, незнакомой.
Порой все нормально, и он уверенный,
Слегка ироничный, немного желчный,
Подхваченный «старым и добрым временем»,
Какое потом вспоминаешь вечно.
Известно, чем дальше – тем круче под гору.
И он безнадежно сутулый, старый,
Лицо перекошено, горло сорвано
Нытьем о минувшем, пропавшем даром.
И только она постоянно целая –
В глазах бирюзово, шаги как в танце…
Смеется, из лучиков солнца сделана:
«Как времени можно всерьез бояться?».
И все же к нему не сойдет по небу и
Горячую голову не остудит,
Поскольку ее то на свете не было,
А то никогда на земле не будет.