Дополнения к Триада Сталкера Следующие-3
...читать рекомендуется, начиная с "Триады Сталкера", находящейся выше в списке опубликованных (предыдущие части);
«Так хочется тепла, так хочется тепла
Любимых рук,
Но северная мгла, сиреневая мгла
Лежит вокруг,
Тревожно на душе,
И тихо стелется у ног
Вечернее шоссе
Моих сомнений и тревог,..»
(Композитор Микаэл Таривердиев, стихи Николай Добронравов)
"...Жизнь дает человеку три радости, тезка. Друга, любовь и работу. Каждая из этих радостей отдельно уже стоит многого.
Но как редко они собираются вместе!.."
А.Стругацкий, Б.Стругацкий "Стажеры"
«О, Кристина, Кристина, Бог видит, он есть свидетель, что всё это написано было
до встречи с тобой…»
Отер Тигрулян
– Реальный сон Скилли –
Вокруг города шоссе и развязки,
Автострады и магистрали;
Жмет сто семьдесят он без опаски,
Лишь колеса бы не подкачали;
Мало съездов и нет заправок,
Развернуться обратно – хрен вам;
И какой же здесь нужен навык,
Не поддаться чтоб срывам нервным;
А еще ни табличек, ни знаков,
Ни парковок для многих уставших;
И пейзаж больно уж одинаков,
И аварий сверх и пострадавших;
Если не сманеврировал, можно
В кучу хлама влететь и стать хламом;
Мертвяка переедешь и тошно,
Да лучи по глазам бьют усталым;
И прямой путь, когда слишком долог, -
Не уснуть бы и не отключиться –
И миг сна слишком будет вам дорог,
Уничтожив шанс вновь пробудиться;
Не дай Бог, лужи или осадки,
И еще чтобы вас не задели,
И любой, не дай Бог, неполадки,
Так как скорость и всё на пределе;
Он летит, патрули поотстали;
Смотрит вдруг – Ло на заднем сиденье;
Разве вместе они стартовали,
Или в зеркале только виденье?
Топлес и откровенные позы,
Наготу чуть прикрыла рукою;
Ни мгновения нет на расспросы,
Не привык ее видеть такою;
И несутся они куда-то
По шоссе без конца и названья
То ли от переливов заката,
То ли от огней улиц мерцанья…
– Реальный сон Скилли (последующий)–
(…в другую ночь, хотя, может быть, и не в ночь…,
он определил его как продолжение предыдущего)
Он мчится вперед, несется вперед
По утреннему шоссе,
И надо давно бы найти разворот,
Но перекрыты все;
Надо назад в город домой,
И топлива нет почти,
Хоть и заправился на пустой
Заправке на полпути;
Людей там не было, топливо в бак
Налил, и деньги на стол;
Тревожит колотит нервный напряг,
Ведь он далеко зашел;
Точнее заехал, как никогда,
Излишне в какую даль,
И не развернуться, вот ведь беда,
И без конца магистраль;
Ладонями Лолла ему глаза
Сзади закрыла вдруг,
Ни в коем нельзя жать на тормоза,
Убрать от руля нельзя рук;
А скорость за двести, как не крути,
Изгибы дороги в счет,
И что же их может теперь спасти?
В любой миг возможен просчет;
Как быть, что же делать? Он держит руль,
Газ в полик от страха вжал,
Хотя бы какой дорожный патруль
Колесья бы расстрелял;
Но топливу к счастью пришел конец,
Инерция – хрен то с ней;
Ло руки убрала, а был как слепец,
Почти что, сказать так верней;
И билось сердце, и не унять,
Когда пробудился он;
В сорочке Ло спит, а могла бы и снять,
Пусть…, благо прервался сон…
– Город 2 («За Трущобы»)–
*
Город для горожан был уютным и милым,
Сектора районов от центра к кольцу;
И что б не был он депрессивно-унылым,
Отдавалась дань золотому тельцу;
И немалые средства, чьи, не известно,
Благотворительность, впрочем, странного типа (1*);
И действительно, если все-таки честно,
Ведь на самом деле всё это липа;
Отмываются денежки, как, пес его знает,
Но про это болтать, конечно, не нужно;
Всякое в жизни этой бывает,
Помолчим же, друзья, на этот счет дружно;
Стекла витрин дорогих магазинов,
И даже асфальт в центре начищены чисто;
Туристы гуляют там, рты поразинув,
Неудивительно, тут не редки туристы;
Есть и дорогие отели-мотели,
Конечно же, звездами есть и пониже;
Когда-то, не скроем, были бордели,
Пожалуй, подпольные есть, но под крышей;
Город красив, и богатым воздастся,
Тем, кто в город вложил свои средства;
А деньги, как люди, должны отмываться,
И нет тут жеманства, как нет и кокетства?
Кладите ладонь на грудь, в очи смотрите;
Как деньги нужны, в виде пусть накоплений;
А вы ведь дензнаками вряд ли сорите;
Одна из основ то есть финотношений;
Да что мы, о чем мы, что здесь нам не ясно?
Вид с птичьих высот земли так фантастичен;
Откуда финансы, судить ведь напрасно;
И есть мир, который нам больше привычен;
И город обычен, и мил нам, однако,
Всё портят районы части центральной;
Трущобы, известно всем, это клоака,
С историей, вправду, отчасти скандальной;
Об этом потом; но живут, как ни странно,
Обычные люди, народ, населенье;
И сам Фараон, как Нерон, крайне тайно
С охраною там посещал заведенья;
Какие? Есть парочка самых известных,
И с тем, говорят, наиболее злачных,
Где нет выпивох и нет быдла из местных,
Но риск побывать все ж в боях есть кулачных;
Так пару раз было, и прикрывали
Его бодигардеры, верные тени;
За это, конечно, их премировали,
Хоть и без того не могло быть сомнений;
Работу свою выполняли, как надо,
В любых ситуациях парни из лучших;
Крутейшая, что ни на есть их бригада,
Охранники тел, так сказать, власть имущих;
Бойцовые псы, трое против десятка,
А то и полутора, нечего делать;
У каждого мышцы, реакция, хватка;
Элита, не то что обычная челядь;
Он их называл мои «преторианцы»
(не знал, что они же потом его свергнут,
Свои же, но не бунтари, не повстанцы;
СМИ после событий сей факт опровергнут;
Один из них скажет потом: «доигрался»;
Второй, что «о людях заботился мало»;
А третий, который спокойней казался,
Добавит, что «всё его просто достало»..
Но эти события после возникнут,
И новый правитель займет свое место,
И прежнему памятник будет воздвигнут,
И будет стараться тот, кто будет «вместо»):
Ходил Фараон с его верной охраной,
А со стороны гражданин гражданином,
Высокий, ну взгляд, может, чуточку странный,..
А сзади три тени в полете незримом;
Ходил по району трущобному тайно,
Инкогнито, будто он сталкер на зоне;
Одет так, никто не узнал чтоб случайно,
Как в старом кино о каком-то шпионе;
Бородка, очечки, и даже горбинка,
И профиль подделан искусно и живо,
В глазах лишь свинцовых азарта искринка,
И вот вам то франт, то бродяга паршивый;
Заходит в кабак ли, в какой магазинчик,
Как некий актер, исполняющий роли;
Поспорит ли с плебсом в кругу полунищих,
На дно опустившимся здесь поневоле;
Порой попьет пиво ли, кофе с багетом,
С соседом каким перекинется словом,
И тонко вопросик задаст он при этом,
Живется как в мире, мол, этом дерьмовом?
И слушает он, чем народ его дышит,
Чтоб что-то исправить, что вправду возможно;
Какие людьми настроения движут,
Спокойно ль в среде людской или тревожно?
В районе трущоб что неблагополучно,
По правде нелестного слышал с избытком;
Живут люди здесь в лучшем случае скучно,
Подобен их быт часто бреду и пыткам;
И вырваться нет шансов из жизни этой;
«Трущобный район точно клей паутины, -
Сказал один, крепким двойным подогретый, -
Мы дети порока все здесь да рутины..»;
Тщета, нищета, беднота в сочетанье,
Что грех в совокупности, в совокупленье,
Что может быть хуже, больнее, печальней,
То есть безысходность и гибель стремленья;
Надежды, мечты, все довольно картонны;
И в люди выходит редчайший из редких;
Здесь баки для мусора вечно зловонны,
И лужи так часты на лестничных клетках;
Он знал, в чем причины, и он понимал всё,
Он знал, как припарки все распоряженья,
И как не старался бы, как не пытался,
Почти что в пустую все телодвиженья;
И вон и долой каменный муравейник,
Снести, разобрать и сравнять все с землею!
Здесь каждый жилец, как заложник и пленник;
С задачей как справиться столь непростою?
А тут еще зона, и перед глазами
Все время тот год, когда это случилось;
Он думать о том мог порою часами,
И вправду, как будто все это приснилось;
Узнал он однажды, что там лишь возможно,
На зоне триклятой ответ отыскать, но,..
На той территории, трижды безбожной,
Есть то, что прольет свет на всякие тайны;
Он знал все причины, зачем есть клоака
С названьем помойка, но чаще – Трущобы ;
И знал даже, кто есть тот чин и чертяка,
Не знал лишь, как сделать, убрать ее чтобы;
А Черт этот, в самых верхушках сидел он,
В своем министерстве, заведуя этим;
Он мудрый, и словно из камня был сделан,
Мол, пусть его дело достанется детям;
И ведомством четко своим заправляя,
Считал, что не надо спешить с расселеньем,
Пускай там живут, коль их доля такая,
Считая район чуть не личным владеньем;
Земля дорогая, а в будущем можно,
Пусть в планах, вернее сказать в перспективах,
Воздвигнуть скайскрайбы; вложенье надежно;
Район зданий лучших и самых красивых;
Но это потом, это будет когда-то;
А общество делится пусть на сословья;
И внуки его тоже будут богаты,
И правнуки вспомнят с великой любовью;
Но это потом, губернатор пока что
Другие районы в порядок приводит,
Как он проявлял себя, и не однажды,
Финансы для дела пускай он находит;
Хороший хозяин теперь крайне редок;
В правительстве знали его и ценили;
Лишь с зоной проколы, с СБ много сцепок,
Не зря же их «стаей борзых» окрестили (2*);
С конторой с трудом выстроил отношенья;
ЭСБэшники дело свое крепко знали;
Всегда с замами только лишь напряженья;
Казалось порой, что друг другу мешали;
Мешались, добавим, в их вечной охоте
На сталкеров, на этих пасынков зоны;
К тому ж город весь был подвергнут «заботе»
Агентов СБ и погрангарнизона;
И те и другие, нахальные морды,
Заметно и нагло на губера клали,
Усвоив как будто урок чей-то твердо,
Открыто его властью пренебрегали;
И власть таким образом словно делилась,
Но все неудачи – на счет Фараона,
Успехи ж на долю СБ приходились;
Вопрос сразу: в праве ль носить он корону?
Вопрос, мол, на той ли главе управленье,
Мол, не велика ли?.. что не в состоянье
Он выправить сложное столь положенье,..
(ни слова при том о противостояньи..);
Интриги конторы и черта при этом
Так завуалированы, Боже правый!
Но по разным признакам и по приметам
Полно в этом вареве черной отравы;
Зачем? Есть и то, что, увы, очевидно,
И все «от и до», знамо, черт его знает,
Влиятельный и, больше чем, дальновидный,
И только в одни он ворота играет;
А зона сама стала мощным прикрытьем,
И зону он клял и трущобы, всё вместе;
Пусть в зону пути удалось перекрыть им,
Район же трущоб оставался на месте;
О, город, здесь он как-то сделался главным;
Но власти давили, чертяка лукавил;
Здесь был губер в прошлом, теперь уже в давнем,
Мальчишкой, а нынче рулил он и правил;
О город, ведь в нем он родился когда-то,
В районе трущобном поганом и злачном;
И вот отчего для него все тут свято,
Рожден был ребенком однажды внебрачным;
(все это сугубо в архивах хранится;
В сугубо секретных, и знает редчайший
Его биографии эти страницы,
И даже, реально сложилось как дальше);
Нелегкая жизнь далеко поначалу,
Однажды в кулак была им крепко сжата;
Мать вечно пахала, и с тем причитала,
Пока в доме не появились деньжата;
Он их заработал совсем еще юным;
И малые деньги его стали стартом;
И честным тот заработок был и трудным,
Но он обладал и упорством и фартом;
Смекалкой владел, был довольно смышленым;
А мать говорила: «..в отца пошел многим»;
И даже, пока был мальчишкой зеленым,
И после, когда стал чиновником строгим;
А между – и многое также в архивах –
Не всё далеко вполне было законным,
И как побеждал конкурентов ретивых,
Признаться, в чем был он излишне проворным;
И деньги добыть основной стало целью,
И в том преуспев, нищий дом свой оставил;
Он сутки тогда отмечал новоселье;
Сложил тогда свод главных собственных правил;
Одно из них было – всегда давать сдачи;
А также – нисколько не тратить впустую;
И он становился сильней и богаче,
При этом циничней и злей зачастую;
Приметили Свыше – такие нужны им,
Уж лучше во власть таких – для пользы дела;
Так благодаря разным силам всевышним
Пошел в рост активно и очень умело;
И в городе быстро порядок навел он,
Вот только район и родной и злосчастный,
Как будто (и кем-то) он был заколдован, -
Одни тупики, все старанья напрасны;
И после войны, когда зона возникла,
Знал, что все осилит и осуществит он;
И восстановленья этапы и циклы
Он сдюжил, поскольку был так он воспитан;
И невыполнимые пусть даже планы,
И слишком глобальные даже задачи,
Свершатся однажды, ни поздно не рано,
И даже мечта его детства ребячья;
Что б город родной и любимый до боли
Лишился района проказы и скверны,
Пусть пуд соли съеден уже и поболе,
По правде сказать, соли съел он безмерно;
Но как? Этот черт не дает это сделать,
Мол, город – он твой, но район – мой, не трогай;
Чертяка на все пойдет, самый злодей ведь,
Сам, мысля, идет он своей лишь дорогой;
И он говорил подчиненным, бывало:
«..не дай Кто вдруг станет мне сопротивляться,
Такого я сам накормлю до отвала,
Что б знал, бедолага, решил с кем тягаться..»;
Неофициально, конечно, глаголя,
Мысль эта промчалась по всем кабинетам,
А все его знали довольно дотоле,
Зря не говорил никогда он при этом;
И что ему маленький тот губернатор,
Пусть ростом высок и напорист изрядно;
Хороший, конечно же, администратор,
В своей кухне варит пускай он, и ладно;
А с ним Фараону нет смысла бодаться;
Но наш Фараон все же не бесхребетен;
И он решил с Чертом самим потягаться,
Что вызвало множество слухов да сплетен;
Узнав от своих самых верных и лучших
О том, что есть сталкер, любимец удачи,
Который нашел в дебрях зоны бездушных
Прибор, что решает любые задачи;
И кабы не зона, как сказка звучало б
Такое из уст даже наичестнейших, -
Любых суть вопросов, желаний ли, жалоб
Прибор воплотит без сомнений малейших;
Все можно узнать на вопросы ответы,
И в том числе на безответные так же,
На самые, что ни на есть, тайны света,
И что-то в судьбе поменять своей даже!
Но только одно – если будет согласна
Она, сама зона, найдет если нужным,
Что б стала к просящему небезучастна,
Каким мудрым быть надо или безумным!?.
О месте том ведает лишь сталкер Соня,
И он проведет, надавить только надо;
Он только найдет путь, а путь тот по зоне,
Деньжат да медальку добавить в награду;
И он дал добро агентам секретным
Свести их в одном месте крайне надежном,
И те по наводкам, наколкам, приметам
Нашли, и отнюдь дело не было сложным;
И вот эти двое из незаурядных
(на зоне не сгинут лишь непростые),
От взглядов устав изучающих жадных
Друг друга, сидят за столом как литые;
Как будто две статуи, два манекена,
Никто их не слышит, никто их не видит –
От мира укрыли бетонные стены,
Никто не войдет и, тем паче, не выйдет;
Меж ними затем разговор был конкретный,
Который теперь приводить нет резона,
Нет времени, - и совершенно секретный
Был план сложен – вместе вдвоем идти в зону.
(1*) двусмыслие «странного типа» здесь действительно имеет два смысла;
(2*) СБ – Службу Безопасности в народе называли Стаей Борзых, причем,
существовали и прочие нелестные эпитеты, но здесь приводятся только
уместные для данного случая;
**
С этим точно пропасть, как два пальца,
И хоть Соня не был корыстен,
Он не смог в этот раз отказаться
Из-за суммы и ради истин;
На расчетный счет в виде аванса
Миллион современных денег,
Это значит, что были все шансы
Жить уехать на западный берег;
Но важней для его решенья
Был не факт, что его б пришили;
Сталкеру смешно устрашенье,
Чем невольно бы рассмешили;
Был намек только тонкий агента,
Может, мол, еще пригодится,
Когда с глаз снимал черную ленту,
Разве этого сталкер боится!?
Исполнительный, но дурачок он;
Здесь и там страх равнять разве можно?!
Бабу толстым, пускай даже очень,
Запугать, говорят, невозможно!..
Блин, сравнил щенок мягкое с теплым,
А щенок не на много младше;
В другом месте дал бы по соплам,
А тут только послал подальше;
Основная причина все же –
Многих тема эта достала, -
Пусть район ему многих дороже,
Разгрести трущоб старых кварталы;
Оказалось родился он там же,
Не случайно и не совпаденье,
Фараон знал его мамашу,
Мир так мал (Боже!) на удивленье;
И на самом деле мученье
Тем, кто жил точно жизни отбросы,
В тех условиях, без сомненья,
Основные то были вопросы;
И они могли разрешиться
Только Там, по другому вряд ли;
Он был должен на это решиться
На зло Черту, этому падле;
Фараон всё подчистую
Рассчитать хотел, чтоб рассчитаться,
Чтоб учесть ошибку любую,
И чтоб там ни за что не остаться;
Как на исповеди, друг перед другом,
А иначе просто не гоже;
Фараон приказал своим слугам,
Чтоб затихли, их не тревожа;
И не дай Бог, кто-то узнает,
Был уверен он в них абсолютно,
Пусть ребята пока отдыхают,
Еще будет и сложно и трудно;
Соня опытен, хоть и не старый,
Белый волос как у альбиноса,
У одной жил красивой «шмары»,
И на мир глядел больно уж косо;
Он, конечно же, послевоенный,
Но ходил в разбомбленный сектор,
Проводник исключительно ценный,
Все окраины знал и центр;
И с его слов нашел он такое,
Что судьбы видит все направленья,
Не потрогать это рукою,
Не увидеть, хоть в поле зренья;
Как он понял, как хрень эта может
Исполнять любые желанья?
Хочешь, денежек приумножит,
Поменяет и жизнь и сознанье;
Только знал Фараон подробно,
Информаторы постарались;
Слушал он улыбаясь, беззлобно,
Зная, веря, и в том убеждаясь;
Чтобы далее не мусолить
Месяц на подготовку взяли,
Фараону дела обустроить,
Типа в отпуск с семьей умотали;
И.О. будет, само собой Первый (3*),
А семью с двойником к океану,
Им в страховку его самый верный,
Пару лучших еще из охраны;
Ох как тонко все надо обставить,
Все инкогнито да без изъяна,
Упустить этот шанс им нельзя ведь,
Не пойдешь на такое и спьяна;
Ибо редкий оттуда выходит,
Так как шанс их размером с былинку,
Лишь от мысли одной зубы сводит,
Да у глаз стали глубже морщинки;
Отказаться быть может? Да хрен там;
Как бы ни был теперь измотан,
Даже пусть и с одним процентом
Вероятности все же пойдет он;
Город ждет излеченья от язвы,
Сотни тысяч живых душ усталых;
И он сам не родился там разве,
В этих старых трущобных кварталах?!
Город ждет точно бы очищенья,
Как всегда молча как агнцев стадо;
А молчанье достойно презренья,
Будто бы им иначе не надо;
Впрочем, были тогда тут волненья,
Надавали по шапкам гвардейцы,
А теперь зенки, как в иступленьи,
Вылупляют, ну ровно младенцы;
Не любил вспоминать он то время,
Только память, она такая,
Память тоже некое бремя,
Человеческая, людская;
Тогда больше досталось столице,
И в больших городах было жарко,
Пацанам из гражданской полиции
Крепко дали, ох как недвояко;
И затем лишь гвардейцев пригнали,
А казалось, что обойдется,
Радикалов, ох как, наказали,
Тонко где, там действительно рвется;
А в его городке он хозяин,
И на встречу пошел он во многом;
Большинство было их с окраин,
Пусть отребье, но все под богом;
Но уступки большие были,
И, отнюдь, вовсе не отступленье,
Власти думали – победили,
Он считал – это их пораженье;
Потому как до сих напряженье
Ощутимо кругом и рядом,
И неправедные решенья
В миг любой чреваты разладом;
И позиция власти при этом –
Общество поприжать аккуратно,
Все движенья замкнув запретом,
Ясно чтоб было всем и понятно;
На все ценности и морали,
На все принципы и каноны
Со своих высот власти наклали (4*),
Создавая свои законы;
И он это так понимал, но,
Будучи сам во власти (у власти),
Относительно не тривиально
Жизнь делил грубо на три части:
Каждый может, нет, должен трудиться,
И правители не исключенье,
Будь ты гений, будь просто тупица,
Ты Природы и Бога творенье;
И за жизнь долг трудом отдается,
А чтоб жить, за работу оплата;
По труду каждому воздается,
Так считай свой доход и растраты;
«Далее, - говорил он Соне
Отвлеченно от дел совместных, -
Смысл только в верном законе;
И в словах и в делах только честных;
Смысл в семье и в любви взаимной,
В понимании и уваженьи,
Ведь любовь быть не может мнимой,
И конечно же, смысл в продолженьи;
И еще одно – редкое ныне
Очевидно, уверен, дружище,
Отвлекает от всяких уныний,
Что не купишь за многие тыщи,..
Соня, Соня, как не понимаешь?
Ты ж не мальчик, чтоб не догадаться,
Как найдешь ответ, сразу расскажешь,
Удивляешь меня, признаться..»;
«Почему же, что тут не ясно?
Не соскакиваю вовсе с темы,
Судишь так обо мне напрасно,
Только тут есть для нас проблема;
Ты, наверное, просто не знаешь
Дружбы сталкерской не бывает,
Так порой свою душу травишь,
Когда в зоне кто пропадает,..
И закон этот наш не писан,
Есть сообщества, встречи, общенье,
Он слезами и кровью пропитан,
Но бывают и здесь исключенья;
Например, если б Скилли знал ты –
Его все почти другом считают,
Все его уважают ребята,
Только вслух так не называют..»
«Ну а может пойдет он с нами,
Раз так ваш брат его почитает,
Коли опыт такой за плечами?
Что он в этой связи считает?..»
Только Соня сталкер отменный,
Упредил ситуацию эту,
Разговор был вчера неприменный,
Он от Скилли теперь ждал ответа;
Разговор вправду был неминуем;
Фараон все же возмутился,
Мол, конкретно дело шифруем,
И план вдруг кому-то открылся!
«Он, болт в глотку чертовке, не кто-то,
У него ходок больше сотни!
Наносил он хабара без счета,
Вывел Ворона из Преисподней!
И на самом деле он Самый,
Он способен хранить секреты,
Он мой друг, говорю это прямо,
Все его ценят и за это!..»
И о Скилли еще говорили,
И о том, как пройти кордоны,
И ни грамма не употребили,
Потому что идти на зону;
Потому как непросто все там,
Так как город их ожидает,
Оттого, что чертовым Чертом,
Они черта того поминают,..
Как ни странно, Скилл отказал им,
Мол, его дочь опять приболела,
Да что дело грозит провалом,
Что заведомо гиблое дело;
Что супруга не отпускает,
Что уже возраст, между прочим,
Что чутье он свое теряет,
Хоть не против, конечно, помочь им;
Про себя думал: с этим клиентом
Там, как нечего делать, сгинуть;
Губер, блин, будь ты хоть президентом,
Хрен в дупло, и чтобы не вынуть!
Что ж, знакомству не состояться,
Фараон знал – излишне тут силой.
…Лола вдруг, перестав улыбаться,
Как скульптура, сжав губы, застыла.
(3*) Исполнял обязанности губернатора в периоды его отъездов
либо болезней в соответствие с законодательством первый
помощник и заместитель последнего, довольно сложный,
разумный, ответственный чиновник; однако поскольку Губер
относил его к разряду «темных лошадок», несмотря на набор
достоинств, преданность на деле, и прочая и прочая, доверие
к нему было не абсолютным, так как это был «не его» человек;
(4*) здесь: вместо «наклали» должно быть более грубое, площадное,
бранное слово, означающее также процедуру дефекации, не в
трактовке словарной, а именно в ругательной форме; в силу чего
и пришлось заменить этот глагол на более-менее приемлемый,
но соответствующий, который, кроме того, лучше рифмуется с
«..ценности и морали»;
***
Соня виду не подал, на сей раз
Только-только солнце погасло,
И не сквозь, и не под, но через
Границу прошли, как по маслу;
Это вызвало подозренье,
Его личные, но промолчал он,
Вряд ли это было везенье,
Чем он несколько был озадачен;
И потом шло все очень уж ровно,
И он видел, что слишком гладко,
Замануха, он чувствовал, словно,
Потому как ни валко - ни шатко;
Хотя в хижину шел два раза,
И всегда проходил спокойно,
А тут точно какая зараза
Его давит бесперебойно;
Только вида нельзя подавать здесь,
А иначе фарт поломает,
И не примет Желаний кладезь,
Как он домик тот называет;
Что он? – Бог или бес его знает,
То ль прибор, то ль какая программа,
Он желанья лишь те выполняет,
Нет в каких дерьма, скверны ли, срама,
Зла ли, зависти, лжи ли, корысти,
И так далее; кабы узнать бы,..
Но он выпросил фэйс для Кристи
Накануне счастливой свадьбы;
Ох, не любит болтать об этом,
И ни слова парням, в натуре;
Все лицо как обветрено ветром,
Хоть завидовали фигуре;
Ножки ровные, и всё, что выше,
Как слепил величайший скульптор,
А подходишь к девушке ближе,
И впадаешь в какой-то ступор;
Но он очень любил Кристину,
Ангельский у нее характер,
С нее б, правда, писать картины,
Но нрав не нарисует и мастер;
Вот лицо,.. за что наказанье
Милой девушке, шутка чья злая?
И бедняжки он видел страданья,
Существом всем помочь ей желая;
Ее шмарою звали придурки,
И не редко он с ними бился
Из-за суперовской фигурки,
И ни капли ее не стыдился;
И когда он нашел ту хибару,
И увидел (но как?) эту «штуку»,
Он просил не деньжищ, ни хабару,
Он просил за свою подругу;
А потом было все, как было,
И черты лица время меняло,
И сошла кожа крокодила,
Как она сама называла;
И конечно, Крис больше шмарой
За глаза даже не называли,
Лишь глупцы по привычке старой,
Да завистницы вслед ей моргали;
А второй раз не получилось,
Хорошо еще, что вернулся,
Что хотел тогда, не обломилось,
Да к тому ж, он едва не свихнулся;
Это ладно, Бог с ним, забыли;
Фараон вел себя неплохо;
Даже гати когда проходили;
Далеко не простак, ни дуреха;
Не болтлив, что подчас очень ценно;
И вынослив, и скор, когда надо;
Реагирует часто мгновенно,
Словно сталкер в преддверии ада;
Иногда все ж нес ахинею,
Что, мол, ад, когда нет работы;
Про любовь,.. – «..да, без Кристи хренею;
Я без Крис просто сталкер всего-то..»
Ну а здесь, в зоне, он молодчина,
Таких Соня не видел, точно,
Хоть и Губер, но он мужчина;
Знал его раньше, как все, заочно;
Помнится, водил пару туристов,
Из серьезных, деньгов отвалили;
Тут узрел в них лишь г..ночистов (5*);
Так прозвал их пока они были;
Неизбежной была их кончина,
Одного сожрал гнус низины,
Как орал, как кричал, дурачина!
А второй сдох от страха, козлина,..
Губер слушает каждое слово,
Будто отдрессирован, послушен,
Говорит о жизни толково,
И, как мнили, отнюдь не бездушен;
А скорей, а вернее, обычен,
Он глаголил о главном, о верном,
И судить, так вполне приличен,
Хоть во всем, видно, хочет быть первым;
А иначе б и не получилось;
Соня тоже совсем не промах;
Только вот Соне что-то мнилось;
Знать, задачка была из мудреных;
Путь почти весь прошли спокойно;
Позади серый холм остался,
И серебряная промоина,
Где он сам проходить опасался;
Вон она, чешуей искрится,
Удаляется постепенно,..
А еще Губер не матерится,
Как все прочие, неизменно;
А погодка была шикарной;
Но обманчива здесь погода;
Ой какой здесь бывает обманной,
Потому как зоны природа;
«Вон тот домик, дырявая крыша,
Чуть правее градусов двадцать»;
«Да, я вижу домишко, вижу!»
И чечетку давай тут же бацать;
Нервы, видимо, Губера сдали;
Соня в бок ему, но не шибко;
Мол, понятно, нас тут не ждали;
Проявлять радость здесь – ошибка;
И он вспомнил, как у гнездовья
Его как-то волной накрыло;
Отключился от зоны.. – любовью
Уже грезил с девчонкой милой;
И его чуть не распластало,
Но включился, сгруппировался;
А расплющило б, не узнала
Та, с кем он в полусне целовался;
А он видел такое вот тело,
Сверху как сотня тонн – и в лепешку,
И его тело тут же вспотело, -
Сам таким стал, еще бы немножко;
Он об этом Крис не поведал,
Знал, что точно умрет, ибо любит;
Чуть расслабишься, и как не был,
Не раздавит, так мелко нарубит;
С полуслова его понял Губер,
С полужеста, с полунамека;
И дошли, и никто не умер,
А ведь зона не редко жестока;
А потом было то, что не вспомнишь,
Когда в комнате вместе стояли,
И молили, просили то бишь,
И кого то там умоляли,..
А вокруг мгла, не видно ни черта,
То ли шум, то ли тишь, то ли шепот,
Воздух чистый, а может, спертый,
И в дали плач ли, стоны ли, хохот,..
Жгут и мнут чьи-то цепкие пальцы,
Словно тесто, живые души;
Как подопытные страдальцы
Задыхаются от удушья,
Но при этом молят о чем-то,
И чего-то свое излагают,
И в том полубреду имя черта
То один, то другой повторяют,..
..а потом они шли и друг друга
То тащили, а то поднимали,
Позади оставив лачугу,
Всем рискуя, слепые шагали;
…и вот тут появился Скилли;
Нет ослепшим выхода с зоны;
А идти километры да мили
Сквозь опасности, через препоны;
Эти ж двое, как две машины,
Искореженных два механизма,
Вроде сильные оба мужчины,
Человеческих два организма;
Не увидишь в ночном кошмаре,
Лица стянуты тонкой кожей,
И колотит их, как в угаре,
Сотрясают их приступы дрожи;
Он в таком их, увы, состоянье
Отыскал, приблизительно зная,
Где найти эти два созданья,
Вот и ходка очередная;
«..Скилл, ты здесь, - Соня плакал, стеная,
Погляди, зона что натворила!
Эх, судьбина моя дурная,
Меня, гадина, ослепила..»
Губернатор упал на колени, -
«..я не смог, ничего не вышло!
Толку что от этих молений,
Тьма в душе и над светом нависла..»
Скилли обнял убитых, их, горем;
На душе крайне горько и кисло;
Шутка ли? – прозвучала: «Посмотрим!..»,
Не лишенная, впрочем, смысла;
Не простая, однако, задача
Двух слепцов вести, он-то зрячий,
Да помогут Господь и удача,
Не возможно, видно, иначе;
И втроем теперь шли по зоне,
Не впервой трудности для Скилли,
Да пусть и ослепшего Сони,
Далеко, право, не простофиле;
Что случилось там, где они были?
Пока не осознать им обоим;
И чего они там намолили,
Ясно не было этим героям;
Скилл, в насмешку их так называя,
Тем пытался смягчить напряженье;
Их стезя была крайне кривая,
Но одно верное направленье;
И по всякому в зоне случалось,
Но не видел белков только черных;
И его сердце с болью сжималось,
Как спасти ему их, обреченных?..
..Как дошли они?.. тоже загадка,
А казалось – не слабо приперло;
Приходилось довольно не сладко,
И дерьма им хватило по горло;
До гнездовья три дня получилось,
То есть значит – довольно скоро;
До сих и двадцать дней доводилось,
Вот за линией, рядышком город;
Только как дальше? Через границу
Невозможно пройти вслепую,
Сто процентов тут не пробиться,
И полягут от пуль впустую;
«Дымоход» есть, но есть запреты,
Право есть лишь пяти посвященным,
Соне даже нет права на это,
Ход является запрещенным;
Но нет выхода (входа) иного;
А трубы все равно не увидят,
Хода тайного, крайне земного,
Все одно по другому не выйдет;
Не спастись им иначе, не выйти,
А там ждут их подруги да дети,
Что ж, хранители, да простите,
Только здесь шанс уйти от смерти;
И в гнездовьи чуть отлежались,
Так немного уже осталось,
И когда снова сил набрались,
Ясно стало, судьба улыбалась;
Путь вслепую всегда опасен,
И на ощупь подземным ходом,
Только зрячему свет не напрасен,
Знать, что ждет между твердью и сводом;
Жаль, мешок был утерян на гатях,
Либо шли когда через реку,
Когда вынужден был страховать их,
Не пропали чтоб эти калеки;
И теперь гуськом-раком трое
К свету, к дому ползли в потемках,
Перемазаны глиной сырою,
На коленях до крови потертых;
Замыкал Соня, Скилл шел первым,
Пусть слепы, но не падая духом,
Тьма серпом ударяла по нервам,
И земля не казалась пухом;
Бормотал Губер: «..странные парни,
Много вас мои поизвели,..
Всё у вас в жизни этой на грани,
Зоны нищие вы короли..»
Соня все же едва сдержался,
Прошипел: «Жеванный бутыльброд,..
Нам последний рывок остался,..
Знай, что Скилл никогда не врет,
Ты же вроде совсем не рохля;
Хорошо, что он нас отыскал,
Так бы точно с тобой подохли,
Был бы самый логичный финал,..»
Лишь теперь бы нервы не сдали,
Как бы ни был труден исход,..
«..как теперь говорят, в реале
Зона чуть не пустила в расход,..
Вы же видите сами, всё тщетно,
И что дальше? – большой вопрос!..»
А те шли ли, ползли безответно,
Бред не воспринимая всерьез;
Скилл молчал, был тверд, как обычно,
Никогда он не психовал,
Опыт зоны огромнейший личный
Даже нервничать не позволял;
А тут просто негромко крикнул
Непотребное – сука, заткнись!
Фараон лишь отчаянно фыркнул,
Сплюнул горькую вязкую слизь;
Утомленные сверхизрядно,
Поводырь и за ним два слепца, –
Зона так обошлась беспощадно –
Дело не довели до конца;
Цели не получилось добиться,
И мечты и планы в труху,
И хотя не пусты их глазницы,
Как их встретят без глаз наверху?
И конечно уже на пределе,
Не свихнулись, спасибо Господь,
Всё на карте и все ради цели,
Но вернулись живыми хоть,..
И когда Скилл броняшку отдраил,
То есть створку стальную открыл,
Ночи свет им в глаза ударил,
Все втроем повалились без сил;
«..идиоты мы, дурни, кретины, -
Губер, криво лыбясь, вопил..»
"..о, Мария!..", "..Лолла!..", "..Кристина!..»,-
Каждый имя своей твердил,..
После тьмы боль в глаза проникала,
В помещенье хоть было темно,
И в окне видно – ночь нависала,
Звезды ярко светили в окно;
И воочию видели оба
Вдруг прозревших (о чудо!!) слепых,
Тех, что зоны самой утроба
Отрыгнула, оставив в живых;
И сменило вопли молчанье,
И полнейшая тишина,
Новое потрясенье сознанья,
Как очнулись от страшного сна;
Постепенно стало все видно,
Мерно близился синий восход;
Еще двое поймут очевидно,
Где прохода находится вход;
Один Соня, сталкер надежный;
А второй – глава городская!!!!(!!!!!!!!)
Задушить вроде б надо и должно,
Но ведь тоже душа живая,..
Фараон же вдруг осознал, и
Право дело, глаза как открылись, –
Со своими не раз тут бывали,
А еще место это снилось;
Здесь он был не однажды когда-то
И его тени – преторианцы,
Жили где шваль, голь да ренегаты,
Быдло, люмпены да голодранцы;
Весь район и гнилой и злобный,
Дефективный, унылый, уродский,
Коммунальный, гадский, трущобный,
Пошлый, подлый и просто скотский;
Из-за города он рисковал там,
Навести чтоб порядок в районе,
Переварен был зоны адом,
Загибался на чертовой зоне;
И он здесь теперь, в самом сердце,
Так сказать, волей-неволей,
Ход туда за железной дверцей,
Как искали!? – смешно до боли;
Но все трое сейчас понимали,
Тайна тайн сталкеров сохранится,
И друг друга сейчас обнимали,
Жаль, мечте не дано было сбыться;
И о женщинах, как ни странно,
О любимых своих говорили,
Но не слыша друг друга, пространно,
Каждый сам по себе голосили..
(5*) здесь: вместо вульгарного «г..ночистов» возможно было бы написать,
например, менее грубое и более литературное существительное «дерьмочистов»,
либо «ассенизаторов», хотя второе совсем не ладится в строке;
но поскольку требовалось связать с жаргонным видоизменением слова «деньгов»
посредством слога «гов» разные по смыслу слова, посему и был применен прием
замены букв точками;
****
Фараон сидел в кресле устало;
Город жил прежней жизнью своею;
Шок прошел, просветленье настало,
Он молчал, на глазах багровея;
Доложили: в отставку Черт подал,
Да еще со своим кабинетом,
На покой заслуженный отбыл,
Будучи в мире очень заметным;
Да, его многозначна фигура,
В министерствах рулил он разных,
Звал политику бабой-дурой,
Болтологий довольно, мол, праздных;
Но влиятельным был до черта,
И был чертом на самом деле,
И чиновником высшего сорта,
И глаза огнем черным горели;
Страшный демон, его боялись;
И всесильного точно замашки;
Даже слыша его, чертыхались
Граждане-таракашки-букашки;
Губер знал, невозможно тягаться
С (квази)государственным монстром,
Даже если чуть-чуть пободаться,
Все углом тебе выльется острым;
А тут прямо внезапно, как в сказке, -
Низший класс стонал обреченно –
И тут вдруг такая развязка,
И народ вздохнул облегченно;
Он вздохнул, и надежда проснулась,
Что возможно станет полегче,
Мечты больно уж затянулись,
Да и гайки – туже да крепче;
А в больших городах небоскребы
Постепенно тогда возводились;
А те, населял кто трущобы,
В соку собственном вечно варились;
Среда эта – жуткое дело,
И можно бы все обустроить,
Но выгодность жизнь разъела
Точно вирус, и лучше не спорить;
Фараона зрачки сияли,
А белки словно снег январский,
Вот случилось, чего не ждали,
Или зоны подарок царский?
Вдруг он вспомнил, как со шпаною
В тех кварталах, бывало, дрался,
И забавой казались смешною
Нынче битвы те, - он улыбался;
А затем схватки криминала,
Можно было пропасть в два счета;
Только больше его потрепало
От интриг и злых игр черта;
То была война не на шутку,
И изрядно старались оба,
И порой было правда жутко,
Дорогие уж больно трущобы;
И теперь он не знал, что делать,
Шок прошел, лицо порозовело;
Черт как сдался, но это ведь нелюдь,
Ожидать чего? – вот в чем дело;
Или зона наколдовала,
Помогла, приняла, согласилась,
В явь вмешалась, ни много - не мало,
Воплотила, что прежде лишь снилось;
Город, город, родной, наилучший,
Как хочу гражданам всем добра я;
Вот и выдался сказочный случай
Сделать - пусть и подобие рая;
Но… пускай черт ушел многосильный,
Знал он, сколь план велик был и сложен..
«..во-вторых,- произнес лейб-посыльный,
Поклонившись, - сей пост вам предложен…..»
– Пёс –
Пес, откуда ты взялся, Пёс,
Как в зоне ты очутился?
Где ж границу ты переполз,
Или просто ты заблудился?
На шкуре у холки два длинных следа,
Пули коснулись,
Грязнущая морда и борода,
Бока от чего-то раздулись;
Может, дрянное что-то сожрал,
Голод не тетка;
Родитель твой точно был не шакал,
Осанка, походка!
Но, видно, досталось неслабо тебе,
Охотнику, из легавых;
И что-то когда-то сломалось в судьбе,
Ран сколько рваных!
Хромой на все, боль доставляет ходьба,
А был ведь неслабый,
Такая, братишка, хромая судьба,
Эх ты, косолапый;
Старик-пёс погладить себя все же дал,
Но крепок, не кляча,
Он многое видел и испытал,
В глазах лишь печаль собачья….
***
(-Соня и Кристи-)
Познакомил когда-то их Бес,
Он с Соней Луной кентовался;
Он тогда попал под замес,
С полицайскими просто подрался;
Бес был крепок, пухом земля;
Сталкеры вечно с ними в контрах;
Ему дали не слабо дупля,
Мол, нарвался сам, сучий потрох;
Полицайские – суки из сук,
Но за ними закон и приказы;
А он думал тогда, что каюк,
Вон, Циклопа лишили ведь глаза;
И свободы лишили б его,
И тюряга грозила точно;
В том году село больше всего,
И присел бы надолго и прочно;
Соня вырвал тогда из когтей
Лепшего своего корешмана –
Из лап тех в шлемах полулюдей,
И дерьма с лычками капитана;
Сколько денег им Соня дал? –
Вряд ли кто-то об этом узнает;
Он на хату копил капитал,
И так тоже, поверьте, бывает;
А что Бес? У него ведь деньгов
Отродясь никогда не бывало,
К сожалению, был он таков,
Непутевый, но добрый малый;
А потом так случилось, что он
Соню с Кристи свел и познакомил;
Соня в то время точно пижон
Одевался, хоть и экономил;
Он хабары хорошие брал,
Контрабандеров знал серьезных,
Дорогое шмотье покупал,
Впрочем, блажь из разряда вздорных;
А она балерина, блин,
Худовата, но формы в порядке,
Да не худшая из балерин,
Он «окучить решил эту грядку»;
Думал, так, пару раз и долой;
(Бес ее занимался подругой);
Только Крис была с головой,
Лишь страдала как от недуга;
Искажала девочки лик
Кожа с грубой, как корка, фактурой;
Задний ход давал всякий мужик,
Соблазнен вроде бы фигурой;
У девчонки слезы ручьем;
В медицинском салоне признали,
Что бессильны в деле таком;
Гены – и сделать что-то – едва ли;
Только нрав и ее душа
Сталкера молодого пленили,
Говорится, душа хороша,
И они душа в душу жили;
Но карьера на грех и на зло
Шла у Кристи иной дорогой;
Изменить пришлось ремесло,
Проживая в квартирке убогой,
Ей освоить пришлось шитье,
Всякие ушивки-подшивки,
Вот такое бытье-житье,
Бьет под дых жизнь да по загривку;
«..от судьбы ведь не убежишь,-
Говорил Бес всегда и часто,-
Не потонешь, так угоришь..»
И сгорел однажды,.. и баста.
Зона Беса огнем сожгла,
Станция в нутро не пускает,
Бедолагу спалила до тла
(лучше б сесть, чем вот так, кто знает..?);
А лачугу он отыскал;
Соня же узнал, что внутри там;
Это Соня потом рассказал,
Как внял силам, в лачуге сокрытым;
Скилли грубо потом пошутил,
Сталкерам присущ черный юмор,
Мол, на деле кремирован был,
Что легко бедолага Бес умер..,
«..на работе парень сгорел,
Мужиком был добрый наш кореш,
Жаль, немного пожить сумел,
С долей сталкерской не поспоришь..»
Разглагольствовать не перестал,
Мол, мужик, что он есть такое?
Сталкеров мужиками считал,
Что особого люди покроя;
«..а еще в других языках
Нет понятия такового,
Не нашел ни в каких словарях
Перевод с языка любого,…
Новых сталкеров нет как нет,
А все прежние вымирают,
И когда-то настанет момент -
И последний в ящик сыграет;
Кто же в зону пойдет тогда?
Электроника там не пашет,
И с механикой там байда,
А неопытного размажет,
Сами знаете, не вездеход,
Ни машины из самых последних, -
Там ничто никогда не пройдет,
И не будет маршей победных;
Проводник только может пройти,
Где любая техника встанет,
Пробежать, отвернуть, проползти,
Если в вечную Лету не канет…»
А у Кристи с Соней портрет
Беса вывешен был в прихожей,
И от лампы лучился свет,
Освещая, как светоч божий;
Поминали его вином,
А он им улыбался с фото,
Будто бы говорил: живем,
И добавить хотел словно что-то;
А они в квартирке ее,
Жили, никому не мешая;
Сказано – каждому свое,
Ведь потемки душа лишь чужая;
Соня Кристи цветы дарил,
Розы красные предпочитая,
В рестораны ее водил,
В «Пью» их знали все завсегдатаи;
И конечно, он ей не сказал,
Как молил этот «кладезь желаний»,
Где он выпросил, что желал,
Сколько сил стоило и стараний;
И он понял, точней, осознал,
Для чего эта зона; вернее,
Для кого?.. а для той, кто стал
Ему ближе всех и роднее;
И когда та маска сошла,
На лице девушки видел счастье,
И она, вправду, как ожила,
Прощена словно некоей властью
(за какие, бог знает, грехи;
За ошибки предков – каких же?? –
Провинились? чем были плохи? -
Наказал ее будто кто свыше;
Бог мой, как этот мир не прост,
И как несправедливости много,
На сердцах и на душах корост –
Словно сделано не от Бога);
А у них все на лад пошло,
Точно что-то им благоволило,
И не редко в чем-то везло,
А плохое, что было, сплыло;
И любовь была, что ни на есть,
Это редкое нынче явленье;
Жизнь, она ведь не жуть, ни жесть,
Жизнь прекрасна в любви, без сомненья;
Их любовь пример для других,
Жаль, не всякий союз так прочен;
Выше слов не найдете благих,
И рассказ-сказ пока не закончен.
(6*) Соня Луна и Кристи, наверное, единственная «сталкерская» благополучная пара; Даже семью Скилли вряд ли можно назвать примерной; а тем более прочие пары и семьи, часто, как правило, и даже в основном, не успев возникнуть, разваливались по тем или иным причинам; не говоря уже о многих и многих случаях, когда сталкеры пропадали либо
погибали в (на) зоне; версия Скилли, который однажды, когда, они болтали с Соней, поминая одного из ребят, озвучил ему, показалась наиболее верной: Соня и Крис искренне любили друг друга чистой настоящей любовью; зона, как объект то ли разумный хоть и не живой, то ли, наоборот – (она такая, ее хрен поймешь, ученые и им подобные мыслители, физики, философы, астрологи и прочая, так и говорят о ней) – она это чувствует или каким-то образом видит; она делает для них, не запачканных тленом и проказой мира, то, что может, по мере своего понимания, говоря человеческим языком, благоволит, старается как-то помогать; но - она же, в нашем понимании – парадоксальна; она для нас алогична; и все же, когда она «хочет», она судит и милует, как некий всемогущий повелитель. Образ исключительно людской и земной. Но иного измыслить не возможно;
Пара слов о Фараоне. Он действительно сильный, цельный и целеустремленный человек; он «понравился» зоне. Ослепление явилось испытанием. Но, так как помыслы его были искренними, и, надо понять и признать (по-своему…) бескорыстными, зона распорядилась так, как описано выше; было бы иначе, она бы убила этих пришлых человечков в один счет. Кстати сказать, Бес, опытный, отчаянный и везучий проводник, был ею именно наказан. За что? – это можно уловить, что называется – между строк; на самом деле – хороший был сталкер. Он перешел какую-то грань, какой-то запрет, и – конец; страшный (но безболезненный)… Фараон же, как и все мы, грешный обычный человек. Такие, как говорится, «не возвращаются»; но он был отпущен и выпущен; хотя его большинство горожан не любила – а это была именно наша, человеческая нелюбовь, имеющая земную логику, - зона же, вероятно, сделала выводы свои, «нечеловеческие»;
Следует добавить еще немного о самих сталкерах. Это люди особого склада. Правда и действительно, каждый со своим характером и судьбою вообще; но их объединяет одно, привязанность к зоне по той либо иной причине, и тот страшный риск, который имеет место для каждого из них; Проще сказать, эти люди сродни мореплавателям, а подруги их - морячкам. Как говорил Анахарсис в далекие античные времена: люди делятся на живых, мертвых и моряков; в описываемом мире видится уверенная параллель между ними, между проводниками зоны и мореманами; также сталкеров можно сравнить с военными разведчиками, уходящими в глубокие вражьи тылы; суждено ли им вернуться когда-то домой, дождутся ли их женщины, матери, сестры, подруги, жены, и их дети, если они есть?.. Сталкеры вне зоны подчас сами похожи на детей. Они кажутся наивными и крайне непрактичными. Они не умеют зарабатывать на жизнь, ибо у них свое мышление, либо сформированное с годами самой зоной, либо, напротив, уже данное предками и природой; сталкер может загнуться, живя в городе, и не умея просто устроиться на подходящую работу, должность, место. Редкий из них, кто, закончив с ходками превращается в работника; в работника, но не в труженика (уловите разницу); на деле же – они ответственны и неприхотливы. Они понимают, безусловно, в хабаре, даже пусть и не зная, что оно такое и для чего нужны те или иные предметы, штуки, вещества, и вообще «непонятно что». Понятно лишь одно, что их цены много дороже, чем то, за что они это продают «Покупателям»; В зоне, находясь в условиях зоны, то есть сверхэкстремальных, сталкер становится машиной, и выживает тот, кто смог «прочитать» зону. А главное, и это наиболее непонятное и прелюбопытное - кто чист душою; как зона вычисляет качества и свойства людские? – загадка; впрочем, она сама есть единая огромная загадка и для ученых и даже для сталкеров; попытки военных и «Внутренних» (ОСБ и т.п.) изучать сталкеров всевозможными способами и методами (само собой, не только научными), мало к чему привели. Редчайший может стать сталкером, наиредчайший живет сталкерской жизнью долгое время; и единицы, буквально, кто, живя зоной, продолжает эту странную и, вечно находящуюся на грани, жизнь. Интересно, что те из проводников, кто когда-то уехал из города куда либо подальше, считались, везучими, так как, спасли себя тем самым, а на новом месте обосновавшись, смогли завести семьи и свои дела, тем не менее, их угнетала все последующие годы невероятная тоска по зоне! Им снились сны о зоне, мечты вернуться туда, испытать те ощущения, которые можно испытать только там и нигде более; Когда Скилли завязал с зоной, оставалось всего-навсего несколько настоящих сталкеров-проводников; через несколько лет, за которые ушли, каждый своим путем, как говориться, кто куда, остался единственный живой последний Сталкер.