сикстинская недостижимость
в сусеках невиданных снов,
а в риме дожди за спиной,
в стене мне приснившейся жизни
записочка издалека —
от цапли пленённого тибра,
смолкают тимпаны, а тигры
урчат чуть нежней ручейка,
когда открывается дверь
истлевшей во времени клетки,
а крылья у цапли как плети
в моём перекрестии вер,
а в риме дожди всё наглей
сливаются с памятью снега,
и цапля стоит как калека,
качаясь на тонкой ноге.