Второе. Месяц два. И двадцать-двадцать.
Себя никто не чувствует умней?
Когда б я мог когда-то догадаться,
Что доживу до этих дальних дней,
Когда б я мог когда-нибудь представить,
Что суждено мне пережить свой век,
И не на год - на десять… Целых двадцать,
Всё тех же суматошных двадцать лет!
Вообще, - когда подумаешь, – немного!
Но если вспомнить, что за той чертой
Теряется длиннющая дорога
Двух поколений – скажешь «ой-ой-ой»!
А если вспомнить, что в двадцатом веке,
Проклятом веке, в коем ты прожил,
Поставлен жирный крест на человеке,
Который верил, помнил и любил,
То, даже если ты и не причастен
К лукавству, богохульству и вражде,
Встает вопрос-упрек: а ты был счастлив,
И счастлив до сих пор.
Не стыдно ли тебе?
Хреново, правда. Если вам признаться,
Так чувствует нормальный человек,
О ком нам всем не трудно догадаться,
Который постоянно носит грех.
Когда всё знаешь, множатся печали.
Когда без сил, готов и помереть.
И умираешь, и об этом знаешь,
И лишь любовь отодвигает смерть.
Любовь твоя, её, иль ваша вместе,
Или твоя к несчастным и своим.
И пониманье: ты на этом месте,
С такой любовью, царь и властелин.
Не буду ни доказывать, ни спорить.
Мои дороги, встречи, все со мной.
Поэтому меня не обездолишь
И не утопишь в горе с головой.
Не сумасшедший и не ванька-встанька,
А просто гражданин страны большой,
Где Пушкин есть, Цветаева и «Банька»
Высоцкого, Чайковский и Толстой,
Где жили и отчаянно и смело,
Где умирали с богом на устах,
И где любили пламенно и верно,
И любят до сих пор. Как?
Как в стихах!
2.02.20