Черные вОроны кружАтся над трупами,
На падаль накинутся стаями, группами.
В сердце разорванной плоти вгрызутся,
С жертвой до самых костей разберутся.
Кто бы подумал: гордые, важные, черные,
ЧервЁм шелкопряда и маслом лощёные.
Еда их мертва, картина холодная, жуткая;
Стая птичьих гиен остервенело клюющая.
В лесах свободно парящие, не ведая бед;
Вины их в том нет, еда из гнилья на обед.
Картина жестокости, создал все таки бог,
Очистить и стать санитарами леса в итог.
Посмотришь на вещи с другой стороны:
Восхищали медсёстры, что с утками шли,
Уборщицы, что в аккурат скребут туалет,
Те, что яму телу копают, в морге эксперт.
И те, что на свалках жижу в колодцы льют;
И те, что анализы кала, мочи и крови берут;
И те, что знают в лицо геморрой и кожвен;
На то ты и человек, а не без души манекен...