Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд,
И руки особенно тонки, колени обняв.
Послушай: далёко, далёко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.
Николай Гумилев
Мы порой с нею спорим сурово,
Но в дурмане кухонного чада
Я могу ей читать Гумилева,
Про жирафа с далекого Чада.
Все еще хорохорюсь при ней я
И держусь королем, хоть и голым,
Говорю о шаманах Гвинеи,
О культурных обрядах Анголы.
Позабыв суету и мороку,
Тесноту наших мрачных камор,
Я бы мог жить под пальмой в Марокко,
Наслаждаться лесами Комор.
Но она же - семейная дама,
Варит завтраки мне и обеды,
Не умеет плясать под тантамы,
Не плетет себе локи и дреды.
Равнодушна к звучанию бонго,
Не стесняется выглядеть дурой.
И какое ей дело до Конго
И до всей африканской культуры?
Ей бы место расчистить в комоде,
Ей бы талию сделать поуже,
Ей бы новые туфли по моде
И зарплату побольше у мужа.
Ей бы много чего, только снова
Я тихонько ей глажу колени
И читаю стихи Гумилева…
А она молча лепит пельмени…