Ветхий халат истрепался до дыр.
Стар, как Ислам, измождённый факир.
Рядом корзина, в корзине – змея.
Шепчет старик ей, надежду тая:
В нашей чалме третий день пустота.
Голод проклятый пригнал нас сюда.
Ну, потанцуй же малышка скорей.
Смерть у моих притаилась дверей.
Зря он пытался ей что-то сказать.
Змеи не слышат – ему ли, не знать.
Лишь не мигающий холод в глазах,
Всем нам животный внушающий страх.
Тысячу лет это было назад:
Зноем расплавлен жестокий Багдад.
Некому здесь пожалеть старика.
Флейту не держит сухая рука.
Умер старик, а я рядом стоял.
В пору ту был несмышлён я и мал.
Знать бы, что будет нелёгким мой путь,
Я бы, конечно, помог как-нибудь.
Но, несерьёзная в небе звезда
Мне подмигнула: «Иди-ка сюда!»
Я не пошёл… Через тысячу лет
И оглянуться возможности нет.
Может вернуться в жестокий Багдад,
Тысячу лет отмеряя назад,
Или идти мне вперёд в никуда,
Где несерьёзная светит звезда.
Ветхий халат мой истрёпан до дыр.
Стар, как Ислам, измождённый факир.
Рядом корзина, в корзине – змея.
Шепчет старик ей, надежду тая…