Во деревне то было Незнамовке,
Что стоит близ реки Неизвестенки.
Жил там мирной работой крестьянскою
Мужичок Тимофей Емельянович
Со своею семьёй многочисленной
В не просторной избе у околицы.
Хоть не нажил ни денег, ни важности,
Но любили его деревенские
За терпение и сострадание,
Да за вечное добродушие,
За весёлый пляс…
Да не о том сказ.
А в болотце вблизи от Незнамовки
Комариха жила меж осокою
Да питалась горячею кровушкой
Местных стад, что паслись здесь близёхонько.
И при этом по каждому поводу
Разводила она многословие:
То начнёт потихонечку плакаться,
То внезапно вскипит лютой злобою,
То смешает вдруг жалобность с завистью.
Потому прозывалась «Зудиловна».
А прозвище - не грязь:
Не стряхнёшь враз.
Как-то выдалось лето без дождика.
Обмелела река Неизвестенка.
Пересохли озёра с болотцами.
Ручейков по долам поубавилось.
Увядать стали рощи и пастбища.
И грибов во бору не замечено.
И уж ягоды сохнут неспелые.
И уж просто напиться водицею
Стало трудно лесным обитателям:
И медведю, и малой пичужечке.
Нет сил резвиться,
Коль нет водицы.
В тихий вечер, когда красно солнышко
Закатилось за степи широкие,
И уже опадать принималася
Духота иссушённого воздуха,
Возвращалась скотина в Незнамовку
Вовсе уж без кнута понукания.
На одной из коров до околицы
Прибыла комариха Зудиловна
И к ближайшей избе Тимофеевой
Подлетела сквозь пыль придорожную.
Встречай хозяин
Коль дверь раззявил.
И пищит комариха Зудиловна:
Будь здоров, Тимофей Емельянович!
Знают все о твоём добродушии.
Окажи ты и мне милость малую.
Отсидеться дозволь в твоём погребе
В эту засуху, будь она проклята.
Не стесним и не будем нахлебничать:
Жаркий день будем сиживать в погребе,
Вылетать только тёмною ноченькой,
Чтоб глаза не мозолить хозяевам.
Окажи милость –
Приюти сирость.
Пожалел Тимофей горемычную.
Видел сам, что наделала засуха.
Приютил во дворе обездоленных.
Перебралась семья комариная
В тёмный угол прохладного погреба.
Покидали его только потемну
Отыскать крови малую капельку
У лошадки, собаки ль, коровушки.
Всё согласно тому обещанию,
Что с них взял благодетель с хозяюшкой.
Получил одолженье –
Прояви уваженье.
Вот проходит недолгое времечко.
Тимофею жена стала сетовать,
Дескать, меньше даёт их коровушка
Молока для семьи против прежнего.
Тот, конечно, с вопросом к Бурёнушке:
Отчего молока поубавилось?
Ну а та отвечает бесхитростно:
Не даёт мне уснуть ночь за ночкою
Комариха, зудя прямо на ухо.
Оттого уж и клевер не радостен.
В тягость забота,
Коль спать охота.
Поскребя озадаченно темечко
Подошёл Тимофей прямо к погребу
Объясниться с семьёй комариною.
- Ты прости меня, гостья незваная,
Коль тебя потревожил не вовремя,
Но хочу прояснить неувязочку,
Что меж нами теперь намечается.
Понаслушавшись зуда всенощного
Не даёт уж корова-кормилица
Молока вдосталь нам против прежнего.
Постарайся впредь
По ночам не петь.
Комариха на то гневно взвилася.
- Это что ж, Тимофей, получается?
Пред людьми напоказ милость выказал,
А теперь выживаешь попрёками?!!
Уж и голос подать возбраняется,
Не услышав за то нарекания!
Прадед твой нас уже недолюбливал,
По щекам беспощадно прихлопывал!
Видно все вы, людишки, без совести!
Но терпеть это я не намерена!
Берегись, Тимошка!
Закрывай окошко!
От таких обвинений надуманных
Онемел Тимофей Емельянович.
И по утру побрёл он задумчиво
Запасать сено милой коровушке,
Размышляя, когда ж превратился он
Из весёлого и терпеливого
В озлоблённого, ненавистного.
Ну а сердце его жгло сомнение:
Виноват или всё ж оговоренный?
И не спорилось дело хозяйское.
Уж не в радость труд,
Коль на сердце пуд.
Ну а ночью, как только лампадочку
Погасил Тимофей пред иконою,
Комариха, проникшая с вечера,
В тишине зазудела с издёвкою.
Домочадцев во сне растревожила,
Пропищав всем на ухо проклятия.
А потом и кусаться наладилась.
И чесал дед Макар нос укушенный.
И плечо растирала хозяюшка.
И заплакал младенец Иванушка.
А спросонок, да влёт
Кто ж её убьёт!
В час, когда из предутренних сумерек
Первый луч возвестил пробуждение,
Не доспавший, уставший, покусанный,
Выходил Тимофей за околицу.
Глянул он на красоты рассветные
И подумал: как ранние пташечки
Не закроют нам солнце всходящее,
Так и та кровопийца летучая
Нам не застит семейные радости,
Клеветой не навяжет смирение.
Много терпел,
Да, видать, предел!
Он вернулся к родимой калиточке.
И сказал, распахнув крышку погреба:
- Вылетай-ка, семья комариная!
По добру, а иначе вас выкурю!
Я сочувствовал вашему горюшку,
Но за счастье семьи я ответственен.
Коль не знаете вы уважения
К тем, кто вас приютили из жалости,
Лишь кусаете нас да клевещите -
Вылетайте-ка все до единого.
И усвоил впрок
Доброту и долг.