Сквозь тонкую призму стекла
зима, разомкнувшая веки,
бросала в лицо человека,
нечаянной радостью, снег.
И детский заливистый смех
катился по гулким ступеням,
в пролётах мелькали колени
создания лет четырёх.
А небо роняло горох
и мелкий, и крупный, и средний,
в последнюю зимнюю среду
к подъезду – под самый порог.
На блюдце остался пирог
и мама кричала: «Настасья!»
Снежинку снимая с запястья
/ как мало ведь надо для счастья /
девчушка шептала: «Иду.»
По тонкому, хрупкому льду...
В другое совсем измеренье,
где принято прятать колени,
где гнётся всё ниже ветла.
Лишь снег, белый-белый,
как прежде...