Я снег. Мне слишком много лет
и мало зим, чтоб сеять грязь,
но блеск мне дан, чтоб ты ослеп
к весне не раз,
когда меня нельзя найти,
когда растаю, хруст тая,
чтоб не смогли по мне ходить
и слёзы лить из хрусталя.
Я снег, дружок. Почувствуй хлад
и крови вкус на тех губах,
что видеть рожу не хотят
твою и греют пах
не твой. Прости, я просто снег,
и я не создан ни для нег,
ни для счастливого конца
чистейших царств.
Я снег. И если я стелюсь,
то вам назло — мне южных рук
не нужно, ибо только трус
сбегает за полярный круг,
где я — живой, один — в песках
морозных сфер. Орбит
не хватит на двоих, но так
отрадней. Раз свербит,
выходит, переполнил
я чашу, льющую на брег
истомы — свой небрежный снег,
настужив волны,
спирая воздух, дабы пляж
престал дышать, в работе встряв,
чтоб буколический пейзаж
ошибся вновь. Уж пальмы — в ряд —
вздевают бледненький наряд.
Жемчужна ласковая гладь —
бельмом укутан хмельный взгляд —
где раньше ты нырял.
Я снег, метель, я вьюга. Бурь
моих страшись, хватая дурь
в башке горячей наугад,
и не взирай назад.
Лепить, потом — катить шары
и скрещивать для бабы?
То детство. Пыль. Налёт жары:
с расчёта астролябий.
Я грубый, но молочный снег,
которого для многих,
как для тебя, тут просто нет,
но коим вытрешь ноги.