1
Год назад я отправился в поликлинику закрывать больничный (тогда я ещё работал в школе). Время в очереди люди коротают, как могут: пожилые без конца трепятся и обсуждают сериалы, кто-то читает газеты, молодые - сидят в телефонах. Я бы с радостью с кем-нибудь болтал, но с незнакомцами вступаю в контакт очень трудно. В телефоне я сидеть не могу по причине своей технической неграмотности и неспособности её преодолеть. А от чтения за все эти годы меня уже подташнивает. Остаётся только один, самый простой и довольно опасный, путь - погружение в мысли и память. Это происходит вне зависимости от воли и затягивает довольно глубоко.
В том ветхом коридоре с допотопными сиденьями я задумался о болезнях. Это не удивительно, потому что на стенах висели плакаты, посвящённые СПИДу, туберкулёзу, диабету и прочим «радостям» жизни. Есть болезни смертельные. Ко многим из них человек может медленно и целенаправленно идти. Рак лёгких может вызвать курение, цирроз печени - алкоголизм и так далее. Жаль, что не приводит к таким болезням невозможность найти себя. Тоска, безлюбие, неопределённость, отсутствие удач, безответность на крик - всё это не приводит ко гниению костей. А жаль. Я бы хотел, чтобы приводило, чтобы несчастье имело ярко выраженные симптомы, вроде… Тогда бы и лечили эти симптомы по-другому и ко крику относились иначе.
Тогда же я вспомнил детектив «На углу у Патриарших». Мы смотрели этот сериал в деревне вместе с дедом и отцом. Там была сцена, где мужика пытают, надев ему на голову пакет.
- Что-то я не пойму, - обратился я ко взрослым. - А почему он так страдает? Там ведь есть воздух.
- Воздух то есть, - объяснял дед. - Только он истратил его секунды за две. Воздух, может быть, даже поступает через неплотность. Но его так мало, что это ничего не значит.
Нехватка воздуха, удушье несёт разные формы. В детективе показали самую прямолинейную и радикальную. Многолетнее отсутствие удач, доброго дела, жизненной наполненности - всё это тот же самый пакет на голове. У многих в этом пакете есть дырки в виде любимой работы, семьи или чего-то ещё. Многие получают эрзац-воздух от выпивки, онанизма, но на утро от хмеля остаётся похмелье и удушье чувствуется снова. А другая нужда наступает ещё быстрее. Воздух поступает от самых простых радостей: прогулки, солнца, хорошего фильма, бани. Но без радостей серьёзных это «ничего не значит». И кончается «второе» удушье сумасшествием или нищетой с бомжеванием, когда человек истрачивает на водку последние гроши.
Остаётся вопрос: кто нам надел на голову пакет? Виноваты ли сами?..
2
- Здравствуйте, Татьяна Валентиновна. Как вы?.. Как Миша там? Миша хочет сегодня прийти?.. У меня сегодня всё равно свободное время появилось, поэтому, если Миша захочет, пусть приходит к пяти часикам.
Мои глубокие размышления прервались. Я обратил внимание на сидевшую напротив женщину: она тоже ждала своей очереди к врачу. Стройная высокая женщина была одета в длинное красное платье, напоминавшее свитер или кофту, её шею прикрывал платок. «Треугольные» глаза незнакомки находились за очками в недорогой, но изящной оправе чёрного цвета. Рот у той дамы довольно растянутый, но губы тонкие. Она чем-то напоминала лису. Причёска у женщины была довольно классическая: тёмно-русые волосы делились на две половины и спадали до шеи (кажется, такая причёска называется каре). Голос у незнакомки, достигшей лет сорока пяти-сорока семи, имел радушную, «правильную» интонацию и выдавал аккуратную и спокойную суть человека. Я внимательно разглядывал женщину, пытаясь её вспомнить. Чувство бывшей встречи с человеком никогда меня не обманывало и заставило напрячься тогда в поликлинике.
- Надежда Геннадьевна, здравствуйте! - незнакомка вновь связалась с кем-то по телефону. - Хотела вашего Федю поблагодарить. Он мне рассказал, как сказал своей учительнице, что его успехи - моя заслуга. Так вот он меня отметил…
Было совершенно ясно, что женщина в красном платье - репетитор и, скорее всего, работает в школе. Вскоре усилия памяти стали непроизвольными. Они и вывели меня в январский день двухгодичной давности. Тогда я работал в школе на окраине области и сопровождал ученика на олимпиаду. Учителя-сопроводители ждали детей в кабинете химии 32-го лицея. Большинство коротало время в чтении, другие сидели в гаджетах. Тогда я не сподобился взять чтиво и смотрел в окно: на людей, идущих по заснеженному тротуару, грохочущие красно-жёлтые трамваи… Там в кабинете была и эта высокая учительница с гладким лицом. Тогда её рыжеватые волосы растянутыми пружинами спадали до груди. Колоритная учительница сидела с довольным лицом, слегка закусив губы. Чувствовалось, что она кем-то любима и получает удовольствие от своей работы - это ли не счастье. Но сейчас казалось, будто у этой женщины осталась только работа, а любовь ограничивается любовью к ученикам. Её волосы стали короче и непритязательнее, ноги прикрывали чёрные шерстяные колготки, да и платье… Прошло два года, а уже…
Но меня это не смущало. Меня бы устроила и такая любовница. Тем более, что в учительнице всё ещё имелось изящество.
- Извините, вы случайно не в школе работаете? - я представил, как поднялся со своего места и подсел к учительнице для знакомства. - Кажется, я видел вас два года назад в тридцать втором лицее. Тогда олимпиада была по русскому, мы детей сопровождали…
- Да. Я учитель. И в тридцать второй школе была, правда, не помню всё в таких подробностях. Мне приходилось много бывать в разных школах. А вы, выходит, тоже учитель? Где работаете?
- Давайте, я вам сначала своё имя скажу. Я Игорь Лукин…
Слово за слово - разговорились. Условились найти друг друга в соцсетях. Я предложил учительнице уступить своё место к врачу, но та категорически отказалась, что пошло мне только на руку: закрыв больничный, я остался в коридоре и начал ждать - на этот раз женщину. Выйдя из врачебного кабинета, она увидела меня и очень удивилась:
- Игорь, вы же вроде бы всё сделали? Или ещё к другому врачу заняли?
- Можно и так сказать, - с улыбкой ответил я, подразумевая под «другим врачом» учительницу. - Я тут подумал, почему бы нам не пройти пару кварталов вместе. Я уже устал гулять по городу один.
- А вы не слишком форсируете события? Вдруг я не одна?
Так или иначе, но неизбежное случилось: вскоре я оказался в гостях у учительницы. Почему-то я решил, что живёт она в однушке со старой мебелью и скромной обстановкой: старый ковёр на стене, советская посуда за стеклом серванта… Такое жильё для своих «любовниц» я выбираю довольно часто.
- А твоя мама не будет сердиться? - спросила меня учительница, когда я начал обхватывать её тело в красном свитероподобном платье.
- Уверяю, не будет. Она бы тебе дворец за это подарила, если бы у нас был…
Очевидно, и в реальности учительница была не против такого развития событий. Видимо, я забылся и загляделся на неё. Ответный взгляд обнадёживал: учительница смотрела с заинтересованностью. В её прищуренных глаза читались даже нотки симпатии. «Действительно что ли подойти?» - думал я, наращивая в себе решимость.
- Следующий. Проходите, - сказала медсестра, выпустив из кабинета какую-то старушку.
Этот призыв был для меня. В кабинете доктора я отвечал на разные вопросы, смотрел в окно на грязное шоссе и голые ветви лип, увешанные каплями дождя. Молодая докторица прослушала мои лёгкие, вызвала тошноту, проверяя горло. Упитанная медсестра делала записи. Болезнь отступила, и на следующий день надо было идти на работу.
Выйдя из кабинета, я встретился с учительницей, которая готовилась туда зайти. Женщина нарочито на меня не посмотрела и сложила губы в пренебрежительном положении. «Это, наверное, из-за того, что я не подошёл», - решил я тогда. Там, в коридоре, пропахшем спиртом и хлоркой, я представлял, как докторица будет сейчас трогать оголённое тело учительницы, касаться её… Если бы это делал я, отдышался бы на год вперёд.