Обрывается в мире струна.
Океану - как скулы свело.
И еще одна в небо страна
поднимается, как НЛО.
Не слыхал я вовне и внутри
хруст разьятья и скрежет корней.
Прозевал я разрыв и отрыв -
это было уже не при мне.
А при мне надлежит ей, при мне
свое место занять и застыть
от Чумацкого шляха правей,
чуть левее Полярной звезды.
Как медлителен этот подъем...
Долго-долго мне будут видны
с мясом выдранный корень страны
да лохмотья по кромке ее.
Все еще узнаваема ширь,
бахрома пучеглазых озер...
В том углу вон - леса хороши,
здесь - картошку сажать не резон.
А вон там, Боже правый, вон там
я дурнушке какой-то в пылу
ткнулся носом во краешек рта,
сознавая, что се - поцелуй!
Конец света ли? Век-сумасброд?
Не по воле своей, но летит,
причисляя себя к сонму Трой,
к лику мучениц и Атлантид.
Онемевшей рукою машу,
с тяжким сердцем прощаюсь я с той
столь прекрасной дурнушкой в лесу
и, возможно, со всею страной.
Не утешат ни байки, ни свист,
будто это, как сдобный кулич,
просто тучка вздымается ввысь,
одинокое облачко - лишь.
Ну, прощай! Пребывай не скорбя...
Жалко, что (среди прочих утрат)
не добросить уже до тебя
со стихами моими тетрадь.
Но превыше - что прежнюю связь
то ль труба возвестит, то ль звезда
и вернется страна, возродясь
навсегда. Без меня. Навсегда.