Памяти Анны Ахматовой
__________
В промозглой мгле чудак Пьеро
...................глядел на питерскую реку.
Седой ноябрь макал перо в раскол серебряного века.
А осень свой вершила бал,
кружась беспечно по аллеям.
Но…
Серебро - такой металл,
что с каждым годом лишь темнеет.
И вот уж патины налёт
.............. ложится мрачно первым слоем
на белый стих,
на невский лёд…
Строка - отныне под конвоем.
Она выходит из глубин
подвалов… тюрем… пересылок…
Пьеро смывает глупый грим и бреет наголо затылок.
Теперь
и в профиль, и в анфас
он стал печальнее, чем в прошлом.
Не мим, а зэк глядит на нас -
……………………двадцатым веком огорошен.
А Муза - дочь очередей - сестра ли, мать ли, поэтесса -
от арестанта ждёт вестей…
Но это всё дурные вести…
Там, в затхлой сырости Крестов,
……………………….во мраке камер на Шпалерной
уже давно не до стихов…
Сдают и ангелы,
и нервы…
И снова меркнет серебро,
…….. пробившись лунною полоской,
когда в наручниках Пьеро приводят с пятого допроса.
Он так разбит, что Арлекин
……………….в нелепом образе паяца
склонился горестно над ним, не став над пленником смеяться…
Сосед по нарам, балагур,
………………..он и в тюрьме хранил улыбку…
всё звал с собой на перекур
и всё шутил….
до первых пыток…
Но шутки кончились….
и вот
два бывших клоуна без грима
в лохмотьях лагерных невзгод теперь почти не различимы.
Единым стёршимся лицом / каких отныне миллионы /
глядят на сталинских «отцов» -
с досье -
вне жизни….вне закона…
Но всё же верят в колдовство и свет серебряного века,
храня духовное родство
с душой, чьё Имя под запретом,
чьё Слово в эру немоты хоть и опально, но желанно…
Как свет…как бред из темноты звучит чуть слышно выдох: «Анна…»
И льётся стих из-под пера живой слезой не замутнённой -
а в ней… в ней столько серебра(!)
………………………и столько воли незаконной!
Не очернить… не превозмочь…
………………………не искалечить неумело
ни снег… ни питерскую ночь, что рождена быть белой-белой…
И воды сумрачной Невы в гранит всё так же будут биться,
как пульс серебряной волны,
……………………чтобы в стихах вернуть им лица…
Чтоб Арлекин или Пьеро свою печаль делили с нею,
душой вбирая серебро, чей блеск в веках не потускнеет.