Неоконченная книга Станислава Терехова
ПРЕДИСЛОВИЕ.
Примерно в 2012 году на одном из мероприятий я спросил Станислава о том, почему он не напишет книгу? Правдивую книгу о себе, а, главное, о событиях вечера 23 сентября 1993 года. Ведь до сих пор это остается «белым пятном» в истории народного восстания в Москве 21 сентября -4 октября 1993 года.
Тогда он мне ответил, как отвечал раньше многим, что еще не пришло время для правды, что он не хочет называть некоторые имена участников попытки захвата Штаба СНГ, что у него просто пока нет на это времени, да и не планирует он заниматься писательством, пусть пишут другие.
Но, видимо, мысли о книги периодически не давали ему покоя. Осенью 2016 года он сказал, что задумал написать трилогию. Первая часть будет посвящена его семье и военной службе, вторая целиком этапу его московской жизни, политической деятельности и событиям сентября – октября 1993 года. Третья часть задумана как летопись Союза офицеров, создателем и первым Председателем которого он являлся.
Кроме того, он сказал, что уже почти написал первую часть.
- Ты не можешь представить, какой кайф я получаю от того, что я пишу! Никогда бы не подумал! – признался он мне.
Я предложил Стасу посильную редакционную помощь, с последующей возможностью опубликовать книгу. Он не отказался, но, когда мы сидели рядом за столом во время празднования 25 годовщины создания Союза офицеров (18 февраля 2017 года), Станислав сказал, что первую часть книги он уже опубликовал, а вторую начал писать.
Весной и летом 2017 года Стас чувствовал себя плохо, я знал об этом. Знал также, что на него идет давление со стороны многолетних соратников, с целью сместить его с поста Председателя (Не желаю подробно раскрывать здесь эту тему и называть имена тварей, постоянно давивших на его психику!). Поэтому наши, в основном телефонные разговоры были об учреждении общественного объединения Союз Воинов России, которое будет дублирующим и преемственным объединением Союза офицеров.
О книге мы в тот период не говорили совсем. В конце июля Стас неожиданно передал мне, распечатанный на принтере черновик второй части книги.
Выглядел он смертельно усталым.
- Прочти, подправь, что считаешь нужным. Тут нет окончания. Голова совсем не варит, может закончишь сам? Но, основное, по 93 году там все есть, а конец надо вырулить на третью часть, которая будет летописью Союза офицеров.
Я сказал ему, что лучше бы он дал мне текст на флэшке, так удобнее редактировать, не нужно все перепечатывать заново. На это он как-то странно ответил, что флэшки у него нет, потому, что, то ли ему ее не отдали, то ли она потерялась (не помню точно).
- Ты говорил, что можешь опубликовать? Тогда закончи и опубликуй, если со мной, что…
Я удивился такой просьбе, но, зная ситуацию, сложившуюся вокруг него в последние месяцы, зная о его плохом физическом состоянии и о хронической усталости, не стал задавать лишние вопросы.
В самом скором времени мне предстояла трехмесячная поездка в Приморский край. До этого нужно было сдать в компьютерную верстку поэтический сборник «Казачий Крест», составителем которого я был. И в ближайшее время я, чисто физически не имел возможности даже прочитать переданную мне рукопись. Об этом я сказал Терехову. Стас сказал, что это не срочно. Я взял рукопись, и мы расстались, договорившись быть на связи.
В Приморье до меня дошла весть о безвременной кончине Станислава. Звонили многие, рассказывали о случившимся по-разному…
До сих пор в обстоятельствах его смерти много неясного, даже после рассказа об этой трагической истории его вдовы Ларисы Николаевны Тереховой…
Но, вернемся к неоконченной книге.
Первая часть «Семья», написанная и изданная при жизни Станислава, на мой взгляд, сугубо личная, семейная и представляет интерес для узкого круга. Третья часть «Летопись Союза Офицеров», переданная мне Л.Н. Тереховой через Б. Лоскутникова,
видимо довольно старая, напечатана еще на обычной пишущей машинке. В ней много узко специфического и маловажного. Этот текст хранится у меня. Возможно, что придёт и его черед.
Сейчас я хочу предложить Вашему вниманию вторую часть автобиографической книги Станислава Терехова, которая в его рабочем варианте называлась «Москва».
Мной отредактирована только орфография и некоторые обороты речи.
Книга написана четко, по-военному. Авторский стиль мной сохранен полностью.
Окончания у этого повествования нет. Почему? Вы узнаете из послесловия.
Леонид Ефремов.
«Приезжаю в августе 1987 г. Один. Решаю все вопросы по учебе и квартире. Дают 2-х комнатную на Домодедовской, 46, кв.67, как многодетному. Другим – в общежитии или с подселением. Таких, как я, несколько человек, на почти 200 слушателей общевойскового факультета ВПА. Отлично. Вызываю семью. Вначале спали на полу. Потом купили двухэтажную кровать для детей, в прокате взяли раскладушку и надувной матрас, затем диван. Договорился в школе о зачислении старших: Юлю в 3 кл., Наташу в 1-й, Лену – в детсад. Ларису – воспитателем в тот же детсад.
В академии. Поступил с должности зам. Командира полка. Должность подполковничья. Все остальные слушатели – с майорских должностей, уровень батальонного звена. По окончании академии назначение на должность выше, чем при поступлении. В этом же году получаю звание «подполковник», 32 года.
Учусь, как всегда, на «отлично» и «хорошо», не прилагая особых усилий (старая школа сказывается), на семинарах двигал идеи, дискутировал по мелким и глобальным проблемам. Помогал группе. Все-таки опыт службы и жизни. Судьба.
На учениях, боевых стрельбах, вождениях боевых машин (танков, БМП, БРДМ, авто) – в теории и практике – 5 баллов. Диплом подтверждает.
Задаю себе вопрос? Ты что, боевая машина? Нет! Я не для того учился и служил Стране, Армии, Семье. Отдал Родине, Вооруженным Силам, Семье всю жизнь.
В стране и армии наступает перелом, т.е. кто-то подкрался вроде незаметно, уничтожают все и вся. Ельцин и К – враги. Понял с 1989 г. Горбачев – полная падла. С кем, куда? Участвую в выборах в Верховный Совет РСФСР -1989 г.
Начинаю понимать по-другому. Принимаю решение: надо это «уничтожить». Как-не знаю, простой подполковник. Создаю организацию – Союз офицеров в 1991 г. ( о нем будет отдельная глава-летопись).
Что Ельцин и его компания враги, я понял в 1989 г. Отказался от предложения Юшенкова (он преподавал в нашей академии) идти на выборы по спискам ДемРоссии, иду, как самовыдвиженец. Подбираю команду офицеров из академии и вперед. Из 6 кандидатов 2-е проходят во второй круг, среди них я, второй – Шаболдаев (ДемРоссия).
Силы не равны по деньгам, оргструктуре и прочим факторам. Занимаю второе место- 32% избирателей Орехово-Борисово – за меня! Это очень много, около 200 тысяч избирателей, но не для того, чтобы победить.
Тогда «демократы» во главе с Ельциным, Гаврилой Поповым и другими, были на вершине политического Олимпа. Я- подполковник, слушатель ВПА. Черт с вами, говорю, мы еще поборемся!
«Демократы» озверели. Тысячами выходят на улицы, проводят сотни и тысячи митингов в одной только Москве, нескончаемые конференции, семинары, круглые столы, мозговые атаки.
СМИ в их руках. Что делать? Наши партократы бездействуют. Горбачев только болтает без умолку, другие молчат, а то и метнулись под крыло Ельцина.
Бардак в стране и в армии усиливается с невероятной скоростью.
У меня после окончания академии более или менее руки развязаны. Кидаюсь в пучину политической борьбы: выступаю на митингах, конференциях и пр. против предателей и болтунов.
От такого напора и здоровой наглости одни опешили, другие удивились. Стали писать и говорить в СМИ, как так, против демократии, а я выступал за укрепление государства и армии. Державник.
1989 год. Налаживаю связи не только с «левыми», но и с патриотами-государственниками. Знакомлюсь с С.Н. Бабуриным, В.И. Алкснисом, А.П. Петрушенко.
Они создают Российский общенародный Союз. Вхожу в контакт с движением «Союз», где активную роль играл Г.И. Тихонов. Об этом чуть ниже.
Как-то вызывает начальник академии генерал-полковник Колиниченко (до начальника академии был членом ВС – нач. ПО ПУ ДВО).
-Слушай, говорит, о тебе пишут, говорят, информация дошла до министра обороны маршала Д.Т. Язова. Он тебя к себе вызывает.
Тут же звонит Язову: -Терехов у меня. Тот: - Давай его ко мне!
Я впал в прострацию. Пока ехали до Министерства обороны, немного отошел.
Привели на пятый этаж. Адъютант доложил министру. Тот сразу принял.
Огромный кабинет, большой стол, глобус земного шара, как комната.
Сидит Язов.
Я докладываю:
- Товарищ министр обороны! Подполковник Терехов по вашему приказанию прибыл!
Язов:
-Садись, рассказывай, почему о тебе так много говорят и пишут в «демпрессе»?
Докладываю:
- Активно участвую в политической борьбе, как учили в академии!
Рассказал некоторые яркие эпизоды этой работы. Министр внимательно слушал.
Говорю:
-Нет поддержки, партократы застыли как кролики перед удавом.
Язов согласился:
-Что бы ты сам предложил?
Ответил коротко, как учили, по боевому Уставу:
- Чем сложнее обстановка, тем напряженнее должна проводиться политическая работа. Посылать в массы одурманенного народа пропагандистов-агитаторов, собирать свои массовые митинги, короче, действовать методами «демократов». Давить, ведь власть у нас!
Министр задумался, прошло уже полчаса нашего разговора:
-Ладно! Иди, продолжай действовать, но без отрыва от учебы в академии.
-Есть, товарищ Министр обороны!
В академии о разговоре с Язовым доложил начальнику. Генерал выслушал, поблагодарил за службу, пожелал действовать в том же духе, только не лезть на рожон.
Кстати, когда я служил на Сахалине, Язов был Командующим Дальневосточным военным округом, Колиниченко – ЧВС – НачПУ, вместе с ним, а я – заместитель командира полка. Совпадение – практически в одно время.
Борьба продолжалась. Начали создаваться первые ячейки Союза офицеров не только в Москве.
1990 год. Заканчиваю академию с отличием- «красный диплом»!
Приказом МО СССР назначен на должность заместителя начальника политотдела мотострелковой дивизии в Прикарпатский военный округ ( в академию я поступал с должности заместителя командира мотострелкового полка).
Впереди месяц, готовимся к отъезду. И тут, начальник кафедры военного права полковник В.П. Серегин (исключительный человек!), говорит мне:
-А тебе это надо?
Недоумеваю:
-Так это высокая должность! Из 200 слушателей только троих назначили на такие!
Он усмехнулся:
-Поедешь к «западэнцам» и сгинешь на «ридной Окраине»! У тебя трое детей, жена молодая, сам не дурак. Оставайся на кафедре, пиши диссертацию. Тебя знают на самом верху, дерзай!
Подумал, посоветовался с Ларисой и остался в академии в Москве.
Юльке -13 лет, Наташке -11, Ленке -7, Ларисе – 32 года, мне – 35 лет, все впереди!
Приказ МО о моем назначении в войска отменяют, этим же приказом назначают адъюнктом кафедры военного права ВПА.
1991 год. В стране продолжается бардак. ГКЧП – судороги престарелых правителей.
Во время «путча» мы еще не были организованны, Союз офицеров только рождался. Я сам был в те дни у Белого Дома. Никакой обороны, дисциплины, сторонники «демократии», кто, во что горазд, бегают, как ошалелые. Полный хаос. Думаю, сюда бы батальон спецназа, и все было бы закончено.
Но нет! Наши «заговорщики» всё профукали. Каких-то трех мудаков задавили под мостом танками. Ельцина допустили к танку, откуда он произнес победоносную речь. Зачем-то полетели в Фарос к Горбачеву… И пошло-поехало! Подсуетился Лебедь со своим батальоном. Все! Кранты, сливай воду! ГКЧП арестовывают. Пуго, Кучерена стреляются, вешаются. Черт знает, что происходит!
ЦК КПСС в глубокой заднице, отдана на растерзание стервятнтков-демократов. Всех «главарей» ГКЧП сажают в «Матросскую тишину» в спецблок. Потом, через пару лет, там сидел и я.
Ельцин назначает Гайдара премьером, Чубайса – приватизатором госсобственности, остальных подонков – министрами. Чего только стоил один министр иностранных дел Козырев!
Очередное предательство Горбачева, с которым легко и быстро расправляется Ельцин.
«Беловежский заговор» трех государственных преступников: Ельцына, Шушкевича, Кравчука…
Советский союз был неправомерно разрушен юридически. Но, фактически, он оставался жив! Жива была армия! Но не осталось ни политической, ни военной воли…
1992 год. Союз офицеров окреп только к его началу. Вместе с патриотическими силами (КПРФ тогда еще не было!) стали выводить народ на улицы, собирали десятки, сотни тысяч людей на шествия, митинги на Манежной площади.
Выступали за освобождение членов ГКЧП, помогали их семьям. Освобождение наступило чуть больше, чем, через полгода после их ареста. Встречались с Лукьяновым и Язовым. С Варенниковым и Стародубцевым. Остальные показали себя слабовольными бездарями, которые дали , управляемой США и Западом, в целом, стае шакалов развалить, а потом и разграбить страну.
В 1992 году формируется мощное общественно-патриотическое движение «Фронт Национального Спасения» (ФНС). Известные стране люди – депутаты С. Бабурин, И. Константинов, В. Алкснис, В. Аксютис. Писатели – Э. Володин, А. Проханов.
Орган руководства – Координационный Совет, куда вхожу и я.
Главная задача: -Власть в стране должна принадлежать национально-патриотическим силам! Долой воровской преступный режим Ельцина и компании! Все сдулись после октября 1993 года…
В январе 1992 г. В Кремле проходит Всеармейское офицерское собрание.
Съехались почти пять тысяч делегатов-офицеров из республик Советского союза.
В президиуме ВОС сидят: Ельцин, Назарбаев, Шапошников (назначен Ельциным вместо Язова).
Как я сумел туда попасть, это отдельная история.
Почти все выступающие за сохранение единой армии. Мне удалось пробиться к микрофону и сказать все, что думаю и знаю, призвать офицеров не уходить из Кремля, пока Ельцин не подпишет Указ о сохранении единых Вооруженных сил (есть запись),
В президиуме заволновались. После моего выступления к трибуне буквально побежал Шапошников. Началась демагогия. Выступило еще несколько человек. Слово взял Ельцын – сплошные обещания. Дать всем офицерам квартиры, обеспечить повышение по службе и прочая ерунда. Ясный, наглый обман!
Офицеры молчат. И, вдруг, Собрание быстро сворачивают и закрывают. Никто ничего не понимает (кроме немногих). Все, как стадо, понуро выходят. Призывы не покидать зал не слышат…
Всё! С этой минуты армия развалена, как и Советский союз!
А была такая возможность!!!
-Арестовать Ельцина и Шапошникова, составить обращение к офицерам армии и флота, обратиться к народу, поставить у власти военных…
Всё могло пойти по-другому. Но офицеры упустили шанс.
Все разъехались по своим гарнизонам, матеря Ельцина, а, надо было бы, материть самих себя.
Началась позорная и печальная эпоха в истории армии и страны.
В начале 1992 года я не прекращаю борьбу. Но и враг не дремлет. Министр обороны Грачев подписывает приказ о моём увольнении из армии «за политическую деятельность».
Получается, что по их правилам, «демократизировать», приватизировать, спекулировать и воровать можно для многих высших офицеров, это не политика. А защищать гражданские права и права военнослужащих офицеру не позволено, потому, что это политика.
Но самое главное – в ГПК РФ такого понятия как «политическая деятельность» нет! Юридически безграмотный Грачев и его нукеры действовали по шаблоны» «приказал – всем встать по стойке «смирно»!».
Однако, в гарнизонном военном суде думали иначе, по закону, а не по приказу. Меня поддерживали люди, писавшие письма в мою защиту, пикетировавшие на улице и приходившие на все заседания суда.
Адвоката я не нанимал, а, вот, защитниками попросил быть В.И. Илюхина (бывшего зам. Генпрокурора СССР, который первый вынес постановление о возбуждении уголовного дела по факту измены Родине Горбачеву М.С.) и известного публициста Э.Ф. Володина. Оба они уже давно в ином мире, но в моей памяти остались прежними дорогими товарищами и всегда будут живыми!
Царство им Небесное!
Возможно, что наши усилия и людская поддержка пошли бы прахом, если бы не принципиальная позиция Московского гарнизонного военного суда и лично майора юстиции А.И. Абабкова. Грамотный юрист и молодой эрудит (чуть больше 30-ти лет), он вел процесс как мэтр судопроизводства!
Результат:
«Решением военного суда Московского гарнизона, приказ Министра обороны РФ Грачева отменяется. Подполковник С.Н. Терехов восстанавливается на военной службе и продолжает ее в качестве адъюнкта кафедры военного права ВПА.».
Это был шок, как для своих, так и для врагов! А для Паши Грачёва, наверное, в первую очередь. Ведь впервые, после развала Союза и армии, военный суд отменяет приказ Министра обороны и восстанавливает офицера с оппозиционными взглядами на военной службе строго по нормам Закона. В академии тоже все потрясены, за исключением моего прямого начальника – полковника В.П. Серегина Во всех ситуациях он меня понимал и поддерживал.
1993 год. Год особый в истории страны. Без преувеличения – переломный год.
Россия имела реальный шанс к возрождению. Не получилось…
За два года после августовского «путча» враг набрал силы, поделил между собой государственную собственность, деморализовал и разваливал армию и флот.
В стране царил бардак и хаос.
Можно было взять ситуацию в свои руки, но не теми оказались оппозиционно настроенные к ельцинской власти руководители.
Часть депутатов осталась верной своему гражданскому долгу, другая часть купилась на деньги и должности преступного режима.
Волею судьбы, я и мои товарищи по Союзу офицеров оказались в самом пекле политической борьбы. Сделали все, что смогли, чтобы изменить ход истории России. Чтобы не отдать страну на разграбление олигархату, продажной бюрократии и бывшей партократии.
А теперь по порядку:
1993 год, март. Ельцин указом, в обход Конституции объявляет Особый Период Управления Страной (ОПУС), т.е. готовится государственный переворот.
Все оппозиционные силы, в основном «левые» или, как их называли «демократы» «красно-коричневые», призывают народ выйти к Кремлю, на Манежную площадь, чтобы выступить против произвола власти.
Союз офицеров формирует роты добровольцев из офицеров запаса, казаков и простых граждан-патриотов. Набралось около десяти рот. Я командую офицерами и добровольцами, атаман Морозов – казаками.
Выглядим внушительно, но нет оружия.
Демонстративно маршируем на площади перед стенами Кремля, скандируем: «Долой Ельцина!», «Власть народу!». Люди всё прибывают и прибывают.
Депутаты ВС РСФСР отменяют незаконный указ Ельцина своим постановлением.
Ельцин скрывается в своей резиденции в Барвихе, наверное, напивается и долго не показывается на экранах и мероприятиях.
1993 год, 9 мая. Грандиозная демонстрация по Тверской. Сотни тысяч, идущих через Александровский сад, мимо могилы Неизвестного солдата. Митинг на Лубянке у постамента, снесенного в августе 1991 года памятника Дзержинскому. Власть после первомайских массовых демонстраций и стычек с ОМОНом паникует.
Но, у нас нет главного – оружия!
1993 год, июнь. Союз офицеров инициирует воссоздание Офицерского собрания. Проводит его в зале Пролетарского райисполкома г. Москвы. Делегаты прибыли из более двух десятков регионов. Среди участников: генералы В.А. Ачалов, А.М. Макашов, Г.М. Титов, А.Н. Тарасов, известные политики, общественные деятели, депутаты.
Огромную работу проводят мои помощники, подполковники: Е.А. Чернобривко, М.И. Савельев, А.А. Попов – члены Совета, стоявшие у истоков создания Союза офицеров, организаторы учредительной конференции и регистрации в минюсте РФ 10 февраля 1992 года. За дату создания Союза условно взята эта дата, хотя фактически он создавался в 1989 году.
Собрание принимает решение о создании Всероссийского Офицерского Собрания, как общественного объединения кадровых офицеров, офицеров запаса и членов их семей с привлечением патриотически настроенных соратников.
Лёд тронулся!
В войска отправляют директивы: - ни в коем случае не участвовать в работе ВОС, иначе увольнение. Действующие офицеры деморализованы, что показали последующие события…
Общая обстановка в стране все напряженнее. Ельцин очухался, хотя, скорее, его очухали. Стал разъезжать по подмосковным гарнизонам. В основном во внутренние войска (войска МВД).
1993 год, начало сентября. Пик напряжения между Ельциным, Грачевым, Лужковым, Куликовым, с одной стороны и Верховным Советом РСФСР с другой, достиг апогея.
Союз офицеров не бездействует, активно работает не только в России.
По инициативе генерал-лейтенанта Д.А. Иванова, Заслуженного лётчика СССР и генерал-майора А.И. Баранкевича в Белоруссии учреждается Белорусский Союз Офицеров. Председателем избран Д.А. Иванов. Я с товарищами участвую в Учредительном Съезде в Минске 19 сентября 1993 года. На съезде выступал, тогда еще председатель Комитета по обороне Белоруссии А.Г. Лукашенко.
На следующий день, 20 сентября 1993 года в Художественном театре у Татьяны Дорониной проходит Конгресс народов России, который возглавляет С. Умалатова. Союз офицеров в первых рядах. Народ воспрянул.
Выступаю с предупреждением: - поступают тревожные сигналы о подготовке Ельциным государственного переворота!
1993 год, 21 сентября. Ельцин подписывает указ № 1400, по которому власть высшего законодательного органа страны сводится на нет и переходит к исполнительной власти, т.е. к Ельцину.
1993 год, 21 сентября, время – 20.00. Все каналы ТВ передают указ как экстренное сообщение. Фактически это начало государственного переворота!
Теперь пишу о том периоде и о тех событиях, в которых я непосредственно участвовал.
Во многих эпизодах я действовал один. Пишу об этом впервые. «Подробности» моих действий были в разное время и в разных интерпретациях в СМИ. Настало время изложить, как все было на самом деле.
1993 год, 21 сентября, поздний вечер. К этому времени я и члены Московской организации Союза офицеров уже подтянулись к зданию Верховного Совета, стали рассредоточиваться внутри здания и по периметру территории.
Я- в кабинет генерала В.А. Ачалова – председателя Комитета ВС по обороне, теперь –штаба по защите Верховного Совета.
Шло совещание. Распределялись объекты между организованными силами, прибывающими к Дому Советов. Союз офицеров, казаки атамана Морозова, РНЕ Баркашова, приднестровцы и многие другие.
1993 год, 22 сентября. Собирается Чрезвычайный съезд Народных депутатов Верховного Совета РСФСР (по Конституции – высший орган государственной власти).
Принимается решение: - за организацию государственного переворота в стране отрешить Ельцина от власти. Сразу после этого Председатель Конституционного суда Зорькин признаёт это решение правомочным.
Президентом России назначается Александр Руцкой, министром обороны – В.А. Ачалов, его заместителем – А.М. Макашов, министром госбезопасности – Бердников, министром МВД – Дунаев, Генеральным прокурором – В.И. Илюхин.
Ночью 22 сентября Руцкой собирает закрытое совещание с участием силовых министров и руководителей организаций, призвавших своих сторонников встать на защиту законной власти и Конституции. Очень узкий круг-12 человек. Ставит задачи: - в течении суток силовым министрам, любым путём занять места в своих ведомствах.
-Руководителям организаций обеспечить охрану входов и выходов здания Верховного Совета, основных объектов внутри, принимать добровольцев, распределять по отрядам.
Выступаю:
- Защитникам необходимо раздать оружие, находящееся в подвале здания (пистолеты, автоматы, пулеметы, гранатомёты, ручные гранаты и др.)!
Руцкой отвечает, что, как комендант, за общую охрану здания отвечает Макашов.
Все – время пошло!
Короткое совещание у Ачалова. Приказом (уже как Министр Обороны) Ачалов назначает меня своим помощником с соответствующим мандатом и полномочиями.
Собираю своих офицеров, ставлю задачи, в соответствии с указаниями Руцкого и Ачалова.
На вопрос об оружии отвечаю:
- Макашов получил приказ: - выдать автоматы АКСУ-74 и по одному магазину на каждого. Быдет выдавать под личную подпись, с изъятием документов (удостоверений личности, паспортов). Всего только 50 автоматов! Гранатомёты и ручные гранаты зажал! Пулемёты и пистолеты тоже!
И на том спасибо!
Распределяю офицеров с оружием по объектам охраны равномерно.
Позже станет ясно, что на милосердие врага надежды не будет! И 4 октября 1993 года, не выданные нам гранатометы, в миг бы остудили пыл десятка танков и БТРов, расстреливавших в упор, практически безоружных защитников Белого Дома…
1993 год, 23 сентября. Сутки, которые дал Руцкой силовым министрам, истекли, а «воз и ныне там». Никто из них не занял свои места во вверенных им ведомствах.
Бездействие и пассивность равнозначно поражению, вопрос времени.
Черт, побери! Что делать?
В тот же день (всего за один день!) приказом ельцинского замминистра обороны меня отчисляют из академии и увольняют из армии! Хрен с вами!
Вечером 23 сентября собирается общественный «Комитет по защите Конституции», созданный за полгода до трагических событий.
В Комитет входили: Э. Володин, В.Илюхин и другие. Входил в него и я.
Комитет действовал вполне легально. Анализировали и оценивали обстановку, обсуждали действия сторон (Кремля и Верховного Совета), давали рекомендации, разрабатывали стратегию и тактику действий.
С первого дня государственного переворота все члены Комитета находились в стенах Дома Советов.
Выступаю. Предлагаю перейти к активным действиям. Молчаливое согласие.
Принимаю решение – БРАТЬ ОБЪЕДИНЕННЫЙ ШТАБ СТРАН СНГ НА ЛЕНИНГРАДСКОМ ПРОСПЕКТЕ (м. Аэропорт). Там связь, возможно оружие, охрана минимальна.
Нахожу В.Анпилова, говорю:
- к 21.00 выступи на площади перед Белым Домом и призови активные группы поддержать меня!
В. Анпилов согласился, но он не знал главного моего замысла. Так же, как и не знали многие из моих офицеров, нерешительные и неустойчивые: - сегодня здесь, а завтра дома.
1993 год, 23 сентября, 21.00. Ленинградский проспект, штаб войск СНГ.
На УАЗике, с отделением бойцов, из-за нехватки оружия из которых вооружена только половина, подъезжаем к бензоколонке, рядом с воротами Штаба.
И тут начинаются непредвиденные обстоятельства. К машине подходит милицейский капитан и требует выйти для проверки.
Выходим. Видит у нас оружие и начинает убегать.
У одного из группы сдают нервы. Он вскидывает автомат. Я ору: «Не стрелять!», но он дает очередь. Капитан падает. Черт! Все не так!
Даю команду: «К воротам!». Бежим. Со мной двое. Остальные прикрывают.
Из будки КПП выскакивают два солдата-охранника с пистолетами, готовятся к стрельбе. Даю очередь из автомата поверх голов, кричу: «Еще пошевелитесь, прошью, оружие на асфальт!» Сообразили мгновенно, подчинились. Вбегаем на территорию.
Две «Волги» от Штаба на большой скорости несутся к воротам. Ворота открыты, видимо за минуту до этого была команда: «Открыть ворота!».
Критический момент! Внезапность потеряна! Воют сирены подъезжающего ОМОНа, снаружи начинается стрельба.
Или «Волги» расстрелять в упор или пропустить?
Убивать безоружных офицеров Штаба не было ни смысла, ни желания. Народа для нашей поддержки, обещанного В. Анпиловым, всё не нет.
Даю команду: «Уходим!»
Бежим вглубь территории Штаба, оружие прячем в каком-то сарае. Уходим дальше. Натыкаемся на забор трехметровой высоты. Я подсаживаю по очереди двоих, влезаю сам, они подтаскивают меня на руках, прыгаем вниз, с другой стороны. Не знаем, где оказались. Позже выяснится, что мы попали на территорию одного из подразделений ГРУ- опять не повезло! Бежим к ближайшим закрытым воротам. Опять подсаживаю двоих и пытаюсь перелезть вслед за товарищами. Окрик: «Стоять, не двигаться, руки вверх!». Не успел!
Взяли, скрутили, прикладом автомата по голове.
-Сейчас застрелю! -шипит начальник караула.
Мне всё равно. Ничего не соображаю.
Привели в какое-то помещение. Первый допрос не помню. Приезжают менты из отделения, где служил убитый у бензоколонки капитан. Уводят к себе, допрашивают.
Я говорю:
- Меня военная прокуратура должна допрашивать.
Они:
-Будет тебе военная прокуратура, если у нас не сдохнешь! Почему нашего завалил?
Отвечаю:
- Я дал команду «не стрелять», один сорвался, не выполнил.
Потащили по коридору, схватили за шею и с размаху несколько раз приложили головой об шершавую цементную стенку, начали метелить ногами. Потерял сознание…
Очнулся в УАЗе, в наручниках. Соображаю туго, но, вроде, жив. С двух сторон на заднем сиденье менты, сзади – машина сопровождения с мигалками.
Один из ментов говорит:
-Сейчас мы тебя выбросим и расстреляем, как при попытке к бегству!
Терять нечего, язык еле ворочается:
- Мои знают, что я у вас, журналисты знают. Ваше отделение разнесут из гранатометов вместе с вами, ваши семьи под прицелом!
Всё, отключился.
Толкают:
-Приехали!
Оказалось, в какую-то комендатуру.
Сидят два следователя. Подполковник Морев и не представившийся мне капитан.
Начинают допрос.
Говорю:
- Пока домой не позвоню, отвечать не буду!
Начали орать, топать, стучать. Водку достали для храьрости.
Но о «нападении на ОШ СНГ уже раструбили по нашим и зарубежным каналам СМИ, доложили на самые верхи. И, кто возглавлял группу захвата, было уже всем известно.
Позвонили мне домой, Лариса ответила, дали трубку на минуту. Сказал, что арестован, но жив.
Начался допрос. Говорю, что ничего не помню…
Ничего от меня не добившись, сажают в машину и везут на Петровку, 38, в следственный изолятор ГУВД Москвы.
Сажают в камеру с какими-то двумя хмырями. Провел в ней несколько дней. Всё, как в тумане. Помню, что допрашивал начальник МУРа, полковник. Потом его выгнали из органов.
Приезжал следователь из военной прокуратуры капитан Волеводс, пытался допросить. Бесполезно, говорить отказываюсь.
Десять дней предварительного заключения в СИ Московского МВД истекли.
Переводят в «Матросскую Тишину», спецблок, где сидели члены ГКЧП.
После избиений – в тюремную «больничку» - на месяц. Прихожу в себя. Свет круглосуточный, питание тюремное.
Переводят в общую камеру спецблока. Язык с сидельцами нашел сразу. Радио работает, вошел в форму. «Дачки» всем поровну.
2017 год.»
ПОСЛЕСЛОВИЕ.
На этом месте текст второй части книги Станислава Терехова с рабочим названием «ТРАКТАТ» заканчивается. Я не выполнил обещание и не дописал окончание, которое, по замыслу Стаса должно было состоять из общеизвестных фактов: февраль 1994 года - амнистия всем участникам событий октября 1993 года, выход на свободу, продолжение борьбы и работы в Союзе офицеров. Не дописал не только потому, что это уже всем известные факты, и не от того, что не хотел и не хочу нарушать авторский стиль книги или подстраиваться под него.
Кто-то из ушедших актеров сказал: «Кино всегда прерывается на самом интересном!». Жизнь Станислава прервалась неожиданно, до боли рано и несправедливо глупо!
Он просто не дожил свою жизнь. Не успел сделать до конца задуманное.
Я не дописал за него вторую часть, потому, что считаю символичными факты:
- НЕОКОНЧЕННАЯ КНИГА –НЕОКОНЧЕННАЯ ЖИЗНЬ!