Крепостная душа
на опушке осиновой рощи
предательски хороша.
Время идти на площадь.
На площади грек
разливает домашние вина.
Напиток - за хлеб,
стекло - на резину.
У грека рука одна.
Ладонью бороду гладит,
коль просишь без хлеба вина.
Художнику - кладезь.
Босиком на брусчатке холодной
бодр и честен, ночью и днём;
купеческий подвиг,
ход конём.
Грек торгует с солдатом, с монашкою -
пустым бурдюком
со следами у глаз карандашными;
все в сандалиях - грек босиком.
С палачом грек торгует и барышней;
ей едва ли 13ый год,
неприлично грызущей сухарики,
пока грек с пол-ведёрка нальёт.
Грек с послами торгует, послицами,
из пустынных, наветренных стран
с конституциями-небылицами;
не нальёт только в грязный стакан.
Настоялась на площади очередь.
За спиной неумолчна толпа.
А к греку чернорабочие
в чёрном теле приводят раба.
Грек долго смотрел на раба
и рабочих.
Стало мне жаль вдруг хлеба
до трёх точек.
Бросил бутыль о брусчатку,
лопнула,
точно начинена взрывчатка,
осколки - по обуви.
Путь держал на бульвар,
к пригороду.
Раба - за портсигар,
оригами с гвоздиками.
Крепостная душа
и на опушке осиновой рощи
предательски хороша
и на площади.
29.2.20