Поседевший за первый же год службы двадцатичетырёхлетний
начмед «Шестнадцатки» готовит себе субботний обед:
полстакана медицинского, яишенка, салатик овощной.
Телефон требует: "Срочно – в зону! Машина ждёт у подъезда».
Подполковник весь на изжоге (Москва уже в курсе событий):
- Зона с утра не принимает пищу. Два «бугра» что-то не поделили.
- А причём здесь я? У меня вообще сегодня выходной.
- Только ты сможешь их свести для беседы –
ты у них в авторитете. Охрану тебе дадим.
- Да на … мне ваша охрана! Хорошо. Я в медчасти.
Вызвал к себе на приём одного из конфликтующих авторитетов:
- Вы готовы к разговору с тем?
- Готов.
- Колющее, режущее, оружие, другие запрещённые предметы?
- Ничего нет. На стрелку никогда такое не беру.
- Пройдите в процедурную, ждите.
Вызывает на приём второго. А дежурный:
- Вы ещё первого не отпустили.
- И не отпущу пока. Приводите второго.
Спросил про готовность к беседе, про запрещённые предметы:
- Проходите в процедурную.
Полчаса из-за двери неслись крики и ругательства,
но до рукопашной дело не дошло. Когда накал беседы начал спадать,
постучал в дверь:
- Вы договорились?
- Да.
- Выходите. Конвой, отведите по местам.
«Телеграф» мгновенно облетел зону: «Договорились!».
Обед получился праздничным: для начала был подан
не съеденный ранее завтрак, потом – обед, а затем
обрадованный благополучным исходом подполковник
распорядился подать и полдник, не предусмотренный распорядком.
Шестнадцатая исправительная колония спецрежима,
где содержались «полосатики» с немереными сроками,
вернулась в накатанную колею своего бытования.
Папка 24-4 - 43