Когда пройдёт сто тысяч долгих лет,
Я, вдруг, зажгусь в тебе, настольной лампой.
Ты собери в ладони тёплый свет,
И спрячь во внутренний карман. А дифирамбы,
Про то, что я твой «лучик золотой»
И «путеводная звезда» по бренной жизни,
Оставь до лучшего. И, пушкинской строкой,
Мне не читай, о той любви, что рукописна.
Она всегда была понятна мне без слов,
Без пафоса балов и без дуэлей,
Без сорванных с ромашки лепестков,
Без вкуса переспевшей мирабели,
Которая спустя сто тысяч лет,
В саду шарами жёлтыми поспела.
Ты спрячь в карман и этот тёплый цвет,
Чтоб я тебя, ещё, сто жизней грела.