Виток восьмой: Тени за окнами
Вечер крадётся по тихим аллеям,
Смотрит украдкой сквозь зелень растений:
Что там, за окнами Дома Музея?
Чьи проплывают за шторами тени?
Бал-маскарад? Или вечер прощальный
Перед отъездом – надолго…далёко…
Может быть, чей-то обряд обручальный,
Или веселье души одинокой?
________________________
Смотрят портреты живыми глазами…
Море штормит, снег темнеет и тает…
Это картины. Живут вместе с нами.
Тени за окнами не исчезают.
«Какой длинный день… - думала Марина. - Хорошо, что художественный музей сегодня работает допоздна, народу, наверное, никого уже не будет, побродим в тишине, без толчеи».
Она жестоко ошиблась: набережная перед музеем была густо уставлена огромными автобусами, а в вестибюле плотно толпились и громко переговаривались на разных языках люди. Все они точно были «с парохода», причём явно не с одного. О тишине пустых залов видимо надо было забыть.
Дальнейшее больше всего напоминало игру в прятки. Павел и Марина пытались угадать «зазор» между шумными группами иностранцев, но получалось это плохо. Только на втором этаже перевели дух – бурный туристический поток проносился по первому этажу губернаторского дома, чтобы улечься и присмиреть в большом двусветном зале. Напоследок «гостей» угощали вокально-инструментальными номерами одетые в платья прошлой эпохи девушки. А наши путешественники, мельком оглядев на это великолепие с верхней галереи, отдали должное удивительным «светящимся» картинам Архипа Куинджи: прозрачно-осязаемому Азовскому морю, высокому степному небу, дивной луне над Днепром, всем этим маленьким и большим окнам в мир художника. А в зале XX века эхом крымских путешествий отозвались имена художников: Константин Богаевский и Юлия Оболенская - нечаянный «привет» из Волошинского Коктебеля.
В Губернаторский Сад вышли, когда сумерки уже густо заполнили пространство под деревьями. Относительно светло было только на площадке перед домом, где неразборчиво и немного обиженно что-то бормотал фонтан: то ли сетовал, что работает допоздна, то ли огорчался, что покинут здесь совсем один в подступающей темноте. Был он, впрочем, не совсем один… Дорожки, посыпанные красноватой крошкой, петляли по саду и то там, то тут, открывали посетителям… арт-объекты, иначе не назовёшь: фантазии авторов были иногда довольно странными, иногда смешными, иногда страшноватыми, особенно на ночь глядя.
В экспрессивной позе, как бы падая навзничь в зелёные волны листьев хосты замерла «Красивая, весёлая» (голая и лысая). Под высокими кустами сирени обломком старого мира печально белел грубо высеченный из известняковой глыбы «Грустный король». «Хризантема кикудзидо» ( нечто похожее на мраморный умывальник) стыдливо пряталась в зарослях жасмина. Провожаемые задумчивым взглядом похожего на львёнка «Тихого ангела» и добродушной улыбкой чем-то похожего на барана «Льва», Павел и Марина вернулись к фонтану. Отсюда бывший Дом Губернатора Ярославля был виден во всей красе. Внутри продолжалась таинственная жизнь: янтарно светились окна, двигались тени, доносилась чуть слышная музыка. У ворот сада старушка в розовом вязаном берете убирала с лотка в коробку сувениры и нетерпеливо поглядывала на припозднившуюся пару: ходят и ходят вокруг да около… Пора бы и честь знать.
Павел и Марина направились к выходу. И снова, будто подводя итог дня, грянули колокола –колокола храма Ильи Пророка. Мелодия их перезвона долго еще летела следом, обнимала, сыпалась звонким дождём под ноги, прощалась надолго и вместе с тем обещала новые встречи.