То ли пламя, то ли дым –
Горит, пылает Нотр-Дым.
В одной стране, в городе Риже,
Под крышей храма жили мыши.
Но ни Бэтмана собратья, ни с крылами,
Которые висят вниз головами,
Разглядывая срам "Железной дамы"
И щекоча её стальные рамы.
Она давно является визиткой Рижа,
По-своему изящна, чуть бесстыжа,
Тянется ввысь, задевает тучи,..
Приютом стала для мышей летучих,
Которые на голубых экранах
Спасают мир и в разных странах
О грызунах меняют мнение –
Дисней постарался без сомнения.
Эти обычные, ничем не выделялись,
Сутками в чердачной ветоши валялись.
Потомства наплодили – тьма,
Были любвеобильные весьма!
Серые, ушастые, хвостатые,
Носы везде совали длинноватые.
Не трудились, ведь они элита,
Но брюхо было вовремя набито.
Всё на столах у них лежало,
Что шевелилось, ползало, летало.
Не говоря уж о посевах –
Тоннами уничтожалось в чревах.
Поедали всё, а в голодный год
Чуть не сгрызли стулья и комод.
Обивку уничтожили из кожи,
Зубастые и наглые их рожи.
Гобелены тканные для королей
Уже никто не увидит из гостей.
Гнёзда себе вили из нитей золотых,
Кудесники и мастера "дел половых".
Везде, где пол какой стелился –
Ни один их сородич не постился.
Сколько там жили, кому служили,
Никто не ведал, даже старожилы.
Понятие такое, как «День судный»,
Им затмевала суматоха будней.
Ни стар, ни млад историю не изучал
И древо родословное своё не знал.
Раскопками обычно занимались те,
Чья жизнь была в кромешной тьме.
Кто жил в подвалах, в катакомбах
И не нуждался ни в замках, ни в пломбах.
Их норы были всегда открыты.
Были среди них таланты, эрудиты.
Они знали про корни и фундамент,
Но голоса им не давал парламент,
Аргументируя, что внизу слепцы,
Что миром правит не наука, а купцы!
Зачем капаться, когда можно купить:
"Древо", титул, звание,..
и беззаботно жить.
Мышиный век не так уж длин,
Хватало мышатам и сказок, и былин,
Которые сочиняли по заказу
И распространяли, как заразу.
Зомбировали их, правду исказив,..
Дурак послушный – это эксклюзив.
Никому и в голову не приходило,
А так ли всё на самом деле было?
Не врут ли им, водя всех за нос?
И какой у лжеисториков диагноз?
У них дипломы или волчьи билеты?..
Никто на это уже не даст ответы.
Храм перестраивали много раз,
Меняли статуи, облик и окрас.
У многих на него чесались руки,
Видимо, что от безделья и от скуки.
Его приписывали разным зодчим,
Создателем был даже чей-то отчим,
Без знания черчения, архитектуры,
Без уважения чужой культуры.
Каждый хотел свой вклад внести,
Но получалось как-то не ахти.
Ломали об собор злодеи зубы,
Не по зубам были им «Медные трубы».
Его судьба сразу не задалась,
На чужом месте еле-еле прижилась.
Храм много раз окутывал огонь и дым,
Поэтому так и назвали Нотр-Дым.
Хотел снести его какой-то Робеспьер,
Но испугавшись видимо химер,
Пошёл совсем не тем путём,
И спуском стал стремительный подъём.
Революционерил недолго он
И к счастью для собора был казнён.
Многое повидал и пережил собор,
Но чтобы уничтожить – это перебор!
В те времена уничтожали всё,
Творилось беззаконие и зло!
Устраивали революции мутанты,
От их рук сгинули даже гиганты.
Цивилизации исчезли с лица Земли,
Оставив после себя руины и угли.
«Война Миров» гуляла по планете,
Следы оставила и в «Ветхом Завете».
Одна эпоха сменялась на другую,
Зодчество уничтожалось подчистую.
Уничтожались целые города, народы,
Ничем не брезговали творцы-уроды.
Один разрушив храм до основания,
Построить новый на останках есть желание.
Не важно, был ли возведён богами,
Сметали, как смертоносное цунами.
Сносили, с землёй ровняли,
Как говорят художники – ваяли.
Играла роль естественно и мода,
Как результат дурного вкуса от урода.
Так и ваяли Нотр-Дым туда-сюда,
И находили всегда пользу из вреда.
Под ликом Бога то конюшни, то казармы,
Не боясь ни возмездия, ни кармы.
Кощунство в извращённой форме,
А позже вновь грянули реформы,
Был извлечён из прошлого урок,
А на стене осталось слово «рок».
Увидев это написал Виктор Гюго
Роман и знаменит стал о-го-го!
Собор воспел, цыганку, горбунка,
Их судьбы воедино сплела его рука.
Красиво описать сумел то время
И каким невыносимым было бремя.
Жизнь человека не ценилась вовсе,..
Вообщем это было и тогда, и после,
И в наше время в действии топор,
Петля на эшафоте и пыточный прибор.
После Гюго романа прозрели люди,
О нём заговорили, как о чуде.
Престиж собора поднялся в разы,
А горожане, вспомнив мастерства азы,
Опомнившись, восстановили шпиль,
Часы и витражи на новый стиль...
Мышам покоя не было веками:
То инквизиция, то лязг цепями,
То короля ведут на гильотину,
Порою не имея повод и причину.
Свергали их, кто были на них злы,
А после на их месте, как козлы
Скакали, взгромоздясь повыше,
А виноваты были вечно мыши!
Шабашники жить тоже не давали,
Как дятлы молотками всё стучали,
Латали дыры, гоняли голубей,..
Покоя не было и от монахов-звонарей.
Звонили так, что задолбали всех,
Мешали даже прихожанам
замолить свой грех.
Никто не слышал писк мышей и стоны,
А они бедные молились на иконы.
Чаще всего ни спереди, а сзади:
„Спаси и сохрани нас покоя ради!“
Ремонт конечно же преображал,
Были обновлены алтарь, портал.
В дар получил собор колокола
И у органа была заменена труба.
Быть может не одна, это секрет,
Кто знает, чем располагал бюджет.
Быть может трубы лишь продули,
А горожанам снова "утку вдули".
В собор вложения были наименьшие,
А во дворцы чиновников богатейшие.
Фамильные поместья, замки,
Не входящие в человеческие рамки,
Они у них покруче и теперь,
А у собора лаком не покрыта дверь,
На стенах пыль столетняя, помёт,..
А всем втирали, что течёт там мёд.
С тех пор минуло полтора столетия,
А мошенники в начале нового тысячелетия
Вновь на радостях затеяли ремонт,
Чтобы под шумок подчистить фонд.
Но в фонде том и так было не густо,
Честно сказать – там было пусто.
Под видом беспокойства о культуре,
Больше заботились о личной шкуре.
На себя любимых тратили немерено,
Кто-то купил себе кобылу, кто-то мерина.
Кто-то бабло сливал, играя в покер,
А кто-то на любовниц, на мотороллер.
Деньги народные налево и направо
Транжирили и никакой на то управы.
Затеяв реконструкцию Нотр-Дыма,
Понимали, что миссия невыполнима.
Скребли, потея, последние сусеки,
Но фонда оказались пусты отсеки.
Не густо было-то и в госказне,
Пара евро да франк ломаный на дне.
Где взять на реконструкцию объекта?..
Хватало только на план проекта.
Бесценное наследие культуры
Не потерпит фальши и халтуры.
Ремонт в стиле «тяп-ляп» не прокатит,
Иначе народ такой скандал закатит.
Счёт предъявить может и "бомонд",
Поэтому нужен только "евроремонт".
Как пауки окутали собор лесами
И в микрофоны, шмыгая носами,
Читали по бумаге пафосные речи,
"Вершители судьб" в шкуре овечьей.
Оправдывались, что мол в казне дыра,
Что это происки мышей, там их нора,
Через которую бабло они крадут,
Можно по запаху их вычислить маршрут.
У них на островах есть вилы, дачи,..
От них все беды и недостачи.
Чтоб не сбежали "крысы" на Канары,
Надо расставить на пути капканы.
Сырок бесплатный положить «Рокфор»
И на другое имя переписать офшор.
А деньги можно у народа отобрать,
Налоги, платежи, цены поднять.
Решили – сделали, накинули удавку,
А для себя чуть-чуть надбавку
За вредность, за тяжёлый труд,
В надежде, что их снова изберут.
Кто если ни они – "ума палата"!..
Соразмерно должна быть и оплата,
Чтоб не были старания напрасны,
Работать без оплаты не согласны.
Стойко стоят за собственной ценой,
А воздух уж совсем пропах войной.
Удвоили и узаконили бардак,
Конкретно съехал видимо чердак.
За беспредел, что чинила власть,
Народ на улицах хотел порвать ей пасть.
Баррикады, беспорядки, драки –
Со стороны властей лишь
обещания и враки.
Всё вперемешку, мухи и котлеты,
Но им уже не верили «Жёлтые жилеты».
Шли с непокрытой головой на поединок,
А против них шли полчища дубинок,
Пытаясь правде заткнуть глотки,
А лидеров запрятать за решётки.
Чтобы сработали взрывные реагенты,
В толпу затесались спецагенты.
Поджог машин, разгром витрин,
Первый булыжник в сторону дубин –
Всё это дело их нечистых рук,
А их туда послал "порочный круг".
Власть не была близка с народом,
Поэтому считала "чернь" уродом.
Решила людям преподать урок,
Сплотив бедой их, и под шумок
Казну пополнить, там много дыр.
Пожертвования соберёт пусть мир
На реконструкцию и на ущерб,..
И заодно пополнить арсенал, резерв.
Чтоб в легионах сыты были солдаты,
Несёт казна огромные затраты.
На гусеничный лязг и порох
Деньжищ нужен огромный ворох.
Но кто на сей раз будет крайним?
Подумали...
И приступили к мерам радикальным.
Собравшись ночью, как коты-скоты,..
В той Генеральной шайке
были они все на «ты»,
И при жалюзи закрытых, и дверях,
План кровожадный обсуждали второпях.
Кто-то предлагал, не тратя время зря,
Повторить сценарий «11-го сентября».
Под шумок взорвать, как Пентагон,
А обвинить в этом других персон.
Подбросить там студенческие билеты
И заявить, что это "жёлтые жилеты".
Генерал со скелетами в шкафу
Рявкнул: „Это можно“ – и плюнул – „тьфу!“
„Двух много, одного "Багета" хватит,
Не то весь центр Рижа огнём охватит.“
Сидящий на казне, как пёс завыл:
„Как деньги пахнут, я давно забыл!
Себя я ощущаю, как нищий у собора
С жестянкой для милостыни сбора.
В казне одни монеты звонко тарахтят,
А купюр хрустящих все хотят.
Где столько взять на всех бабла?
Санкции да разговоры – бла-бла-бла.
От них ущерба больше нам,
Нас обманули, проехав по ушам.
Сулили процветание, подъём,..
Но такими темпами ко дну пойдём.
Взяли на себя – развяжется пупок,
Или в горле поперёк станет кусок.
Всем надо на прислугу, на поваров,..
И это не считая казнокрадов и воров.
И "Багеты" ваши дальнего полёта
Требуют особого контроля и учёта.
Куда они летят и долетают ли?..
Вы с такой лёгкостью кричите «Пли»?
Быть беде. Ой ноет, чует ягодица,..
Ваша ракета, месье, точно не годится!“
Шайка призадумалась и приутихла,
Их дезориентировал удар под дыхло.
Никто не ожидал, что в их рядах
Есть тот, кто их же обвинит в грехах.
Изменой попахивало, а потому
Быть крайним не хотелось никому.
Гробовое безмолвие прервали мысли,
Они седалища хозяев грызли.
Заёрзали они, сжимая ягодицы,
Никто со своим местом не хотел проститься.
„Господа, что нам высосать и где,
Не из пальца же?.. Мы не в суде.
Там всё ясно: есть статья –
Под неё и подгоняю я.
Нету фактов – не убудет,
Год, другой в тюрьме побудет.
А если даже с поличным взят,
Я решаю, кто преступник, а кто свят.
За вознаграждение в конверте
Сделаю невозможное, поверьте.
Всё, что выковыриваю я из носа –
На бумаге пользуется спросом,
А руки мыть не вижу смысла,
Каждый пальчик, как из повидла.
Есть потом заняться чем,..
Попробуйте, советую вам всем.
И в предверии плановой беды
Помните – мы закон и мы суды.
По закону – значит втихаря, как мыши,
А для этой ветхой крыши
"Багета" много, хватит канистр!“ –
Говорит юстиции министр.
„О каких канистрах речь?
Нам ведь надо лишь отвлечь.
Поджигать собор зачем?
Есть же много разных схем.
Там, на крыше, мышей полно,
За ними наблюдаю я давно.
У них есть даже главный мышь,
Спровоцировать их надо лишь.
Они грызут там всё, что можно,
Их подставить очень не сложно.
Сколько лет вчера той крыше было?..
Там же дерево давно всё сгнило.
Можно стропила подпилить,
А во вредительстве их обвинить,
Потом с батоном яду покрошим
И это гнёздышко разворошим.
Правду ведь никто не скажет,
Если мышка к мышке ляжет.
А на месте этого безобразия,
Благо тут и Африка, и Азия,
С мужем мы надстроим мезонин
С большими окнами, внутри камин,
Роскошный зал для вечеринок
И множество приватных тет-а-тет кабинок.
Для налоговой устроим оргии ни раз
И скроем всё от посторонних глаз.
По натуре я хоть и трусиха,
Но обещаю, всё пройдёт тихо.
Сделаем всё, как в прокуратуре!“ –
Говорит министр по культуре.
Тут ответственный за стройку
Взбудоражился, стал в стойку.
У министра по культуре опыт есть,
Она может и подсесть его, и съесть.
Нервно оглядел весь кабинет
И решительно ответил: „Ну уж нет!
Я строитель, ты культура,
Он финансист, он прокуратура.
Будешь делать то, что должна,
Иначе зачем утверждена?
И в мои дела не суйся,
Сам с ремонтом разберусь я!“
По комнате прошёлся туда-сюда,
Зная сколько предстоит труда,
Говорит: „Я чего подумал, вот,
Мы затеем там ремонт.
Мол поправить надо крышу,
Шпиль поднять чуть-чуть повыше,
Петуху покрасить перья,
Несмотря на суеверия.
Пригодятся там и канистры,
Стройка ведь, всегда есть искры.“
Министр финансов завыл вновь,
Был готов пустить им кровь:
„Какой ремонт? Башкой ослаб?
Ты не в провинции прораб!
Хочешь сдохнуть, увидев Риж?
Расчирикался, как стриж!
Денег нет – значит совсем!
Как мне объяснить вам всем?
Если подпилить, то рухнет крыша,
А убрать всё – лопнет грыжа!
Да и стоит это больших денег,..
Думаете, что даст священник?
Какие угодно пришейте карманы –
Не дождётесь с небес маны!“
Рижа мэр, инициатор этого начала,
В этот раз долго молчала.
На всех смотрела, как в первый раз,
И озиралась, будто искала лаз.
На осле, как её дед, бежать хотела,
Но к мэрии уж очень прикипела.
Фыркала, причёску теребила,
Было видно, что что-то всё-таки таила.
„Я испанка, ну и
Скажем, что мыши виноваты.
С собора крыша, с нас затраты!
И у истории будет новая страница,
Статуям заменим святые лица,..
Готова позировать хоть завтра,
После того, как приму завтрак.“
Вновь министр финансов встрял,
Он большей силою влиял.
Франки, ливры, су, денье, –
Всеми любимое «оливье»
Было у него во власти,
Как карты козырной масти.
„Хватит уже! Ты всё про лица!
Я сам готов с народом слиться.
В парк пойду каштаны печь,
Чтоб внимание на себя отвлечь.
Мы должны придумать план,
Чтоб каждый умный и болван
Не заподозрили в том подвоха,
А не то нам будет плохо.
Вы готовы с народом на дуэль?“
Но тут привстал Ажжанюэль,
Всех одарил улыбкой гибкой
И, как с геями, он с ними прыткий,
Речь задушевно произнёс:
„Я вам тут кое-чего принёс.
Мне учительница вкратце
Набросала, мне б разобраться.“
Вынул белый лист-шпаргалку,
И зачитал, держа осанку:
«Мон петит гарсон, Мон шер,
Ты мой лучший акушер!
Нежных рук твой маникюр,..
Ты навеки мой "лЯмур"!»
Поняв, что взял не тот листок,
Убрал в карман его и смолк.
Но собрался быстро с духом,
Почесал за левым ухом,
Перхоть с пиджака стряхнул,
Подтянулся и зевнул.
Глянул пристально на всех,
Тут же прекратился смех.
И чтобы не потерять лицо,
Решил сам найти словцо.
„Чего гадать? На крыше мыши.
Они виновники, но только тише,
Не то услышат те, кому не надо,
Снесёт, как пить дать, нас это стадо!
Никто не должен знать о том,
Поэтому прошу всех шёпотом.
Выйти к ним придётся мне же
И ответ держать в манеже.
Рейтинг мой и так упал,
Если не мыши – совсем пропал.
За сгоревший шпиль и крышу,
За нанесённый удар по Рижу,
Могут всем вам шеи намылить,
А меня хором "отшпилить".
Хотя и нравятся мне шпили,
Боюсь, чтобы чем не заразили.“
До утра их длились споры,
Обошлось без драк и ссоры.
Был готов "ремонтный" план
С титульной надписью «Обман».
В золотой оправе авторучками
Подтвердили дружно закорючками,
Поставили под этим жирную печать
И слугам приказали сие начать.
Секретные депеши разлетелись
Туда, куда властям хотелось.
В службы спасения, полиции, врачам,
Чтоб те не верили жалобам, слезам.
Мол, пострадает только крыша,
А жертв не будет, разве что мыши.
Хотя они и божьи, но всё же твари,
Не жалко их подопытные хари.
Пожарникам, чтобы не торопились,
Чтобы в дороге кофе не облились,
Чтобы кросан доесть успели
И торопясь тушить, чтоб не потели.
Чтобы воды напор не доставал до крыши,
Пусть синим пламенем горит и с нею мыши!
Главный, чтобы сомнения поубавить,
Пару строчек от себя решил добавить:
«Наград на всех не хватит – точно,
Поэтому поздравлю всех заочно.
Геройствовать не надо, ни к чему,
Но отличившимся ручонки я пожму.
Народ героев должен знать своих!»
Они деяния продолжили, ну, а я стих.
Чтоб всё списать на бунтарей,
Одели храм в леса и поскорей
Архангелов убрали с крыши,
А петуха забыли, он был выше.
И как тогда, когда были казармы,
Забравшись переодетые жандармы,
Приступили к исполнению акта,
По долгу и условию контракта.
Напалм подлили под стропила,
Чтобы и крыса когтя не подточила.
Чтоб синим пламенем горел чердак
И потушить нельзя было б никак.
Чиновников отсчёты – под копирку,
Оригинал затёрли аж до дырки.
Списали дружно слово в слово,
Хотя звучало всё бредово.
„Убрали статуи мы с крыши,
Тут и устроили пир мыши.
Залез на мусор главный мышь:
„Позвать гостей с соседних крыш!
Гонцов зашлите и в подвалы,
В канализацию и терминалы.
Сегодня можно, праздник наш,
Нет больше страшных этих страж!
Зажгите свечи! Пусть в этот день
Танцуют все, кому не лень!
Устроим бал, чудо свершилось,
Место на крыше освободилось!“
Имя носил «Добряк», но втихаря
Звали его "Злым" и не от фонаря,
По поводу и без вопил он "речи",
Боялись возражать ему, перечить.
Гонял в округе мышей и даже крыс,
И кошку чуть однажды не загрыз.
У всех мышей огрызки, не хвосты.
Не соблюдал ни заповеди, ни посты.
Соседи за спиной шептались: „Ганнибал“.
А он, как дед его, колонизировал и нагибал.
Разбежались гонцы по его указу,
Зная, что хвост откусит сразу,
Если вопрос какой лишний задашь,
А не откусит, так возьмёт на карандаш.
Обшарили всю крышу мыши,..
Как же сказать тому, кто выше?
Нет там свечей, хотя и храм,
Столетний мусор и рабочий хлам.
Нашли пару замученных огарков,
Обёртки упаковок и подарков,
Окурков кучу, следы фастфуда,
Но не еды остатки, а лишь посуда.
Рабочие на перерывах пили, ели,
А за собой убраться не хотели.
Привыкли гадить, где попало,
Вот крыша мусоркой и стала.
Кто-то кричал: „Сеньор, бонжур!
Нашли мы антикварный абажур!
Ещё есть маски из папье-маше,..“
Под ними лица скрывали атташе,
Премьер-министр, президент,
Какой-то иностранный диссидент,
Когда в масонской тайной ложе
Шла коронация в вельможи.
Вора, бежавшего от налоговых уплат,
Провозгласили в лорды, крича: „Виват!“
Тот, сплёвывая, целовал их меч,
И даже лестную читал им речь.
Клялся, что рабом будет навеки,
Только не оставьте без опеки.
Под маской с длинным носом
Не разглядеть, что смотрит косо.
На всех были атласные плащи...
Мышь завопил: „Сюда тащи!
Какая разница, чем освещать!
Тащите больше, будем пировать!
Несите всё, что есть на крыше,
Это же знак богов нам свыше!“
Стащили мусор в кучу и зажгли.
Соседи приглашённые пришли.
Нарядные, все с длинными усами,
Не ясно где мусьё, а где мадамы.
Сменой полов не гнушались сильно,
Раскованы были, одеты стильно.
Их "Злой" везде "имел", где ловил,
На это у него всегда хватало сил.
На спинах были выдранные клочья,
Ведь хватка у злодея была волчья.
Драл беспощадно их, как коз,
Без прелюдий, угощения и роз!
Свет озарил пространство крыши
И в пляс пустились резво мыши!
Сквозь своды храма звучит орган,
А мыши пляшут, веселясь, канкан.
Известен был кордебалетом Риж,
Там побывали и петух, и стриж.
Из-за океана приплывали скунсы,
Навязывая всем свои финансы.
Все с счётами, заложники чумы,
Щедро давали каждому взаймы.
Их доброта, как выстрел в тире –
Мыши на крыше, а они в их квартире!
И частный сектор, и государство
Погрязли в финансовое рабство.
Купюры превращаются в труху –
Наполнить не успеешь требуху.
Мусор разгорелся, стало жарко.
Чердак сиял огнями луна-парка.
Такой прекрасный день, свобода,
Нет больше бронзовых уродов!
В их чёрных глазках отражалось пламя,
Как символ революции, как знамя.
Потрёпанная жизнью мышь, давясь слезами,
Шептала: „Жив Нотр-Дым, он с нами!“
И еле слышно зазвучала Марсельеза,
Как возрождение от глубокого пореза.
И глядя на разгоревшийся костёр,
Все подхватили и уже пел хор,
Ведь нечего бояться больше им,
Вдруг кто-то крикнул: „Мы горим!“
Пламя поднялось, охватив стропила,
Мгновение и всю крышу захватило.
Как порох вспыхнул подлитый напалм,
Огонь и дым устремились к небесам.
Всё кончилось, не успев начаться,
Не успели бедные потусоваться.
Никто не ожидал беды, подвоха,
Началась паника и суматоха.
Лезли по головам, топча друг друга,
Хозяева и гости, их прислуга.
Бежали наугад, не разбирая кто куда:
„Спасите кто-нибудь! Беда! Беда!“
Сгорела крыша, рухнул шпиль,
Леса строительные напоминали гриль.
"Злой" мышь сгорел, сгорела свита,
Сгорела вся мышиная элита.
Никто не знает, спасся ль кто,
Сколько там слёз и крови пролито?
Смыло с водой всё в реку Сену,
Превратившись в пыль, пепел, пену.
Средь головешек, пепла, сажи,
Чумазые, как черти, Рижа стражи.
Доказательства найти хотели,
Аж 50 экспертов ползали, потели.
Среди останков искали следы крыс,
Каждый что-то нюхал, лизал и грыз.
Но гарь и сажа перебивали нюх,
Не помогали им ни зрение, ни слух.
Никак не удавалось найти виновника греха,
Зато нашли упавшего со шпиля петуха.
И так гордились, что нашли, что цел,..
Об этом целую неделю интернет гудел.
Несколько картин, тунику и венец
Спасли – поведал всем церковный чтец.
Потом вдруг оказалось, весь "уклад"
Успешно до пожара увезли на склад.
Готовились к пожару, факты налицо,
Но втаптывали они их заподлицо.
Лживые, услужливые пешки,
Внимание не обращали на насмешки,
На подозрения красивого сценария,
Будто бы его писал Дюма, канарья!
Кто разработал план сожжения,
Без капли жалости и сожаления?
Кто совершил поджог сей крыши?
Уж не поведают рижанам мыши.
Мышей искали или крыс летучих,
Армия бездельников ползучих.
Давно известно, что те крысы
Сидят на тех местах, куда повыше.
Их место – кабинеты, а не чердак,
Это они затеяли весь этот кавардак.
Они списать всё могут на мышей
И их никто не выгонит взашей.
Их не увидим на скамье в суде,
А тем более по приговору на щите.
Правду они не скажут никому,
Утопят, как Герасим утопил Муму.
Концы все в воду и всё гладко,
Смотреть на это противно, гадко
Что им пламя, что им дым,..
Мыши с крыши – котам пир.
Беда – бедой, а еда – едой,
Животу неважно какой ценой.
План властей сработал на ура,
Благо помогла "мышиная" искра,
А результату кто ж не будет рад,
Ка бы не горе, не собрали б миллиард!
Хватит теперь озолотить пол-Рижа
И пару этажей надстроить для престижа.
Кирпичики сложить в огромный штапель,
А Риж переименовать на новый Бабель.
20.05.2019