Неловко я опохмелился,
когда бродил по телу зуд,
не устоял и так напился,
что вот теперь меня везут.
Супруга, дети не узнают
о муках мужа и отца.
При этом сердце так сжимает,
что слёзы капают с лица.
Я помню, как сползала кепка,
в ещё дымящийся мангал.
Потом братан… два литра крепкой,
потом провал… потом фингал.
Потом опять всё без закуски.
Потом сервиз… потом сервант…
Потом ещё бутылка «русской».
Потом провал. Потом сержант.
Сперва один… потом их двое...
Мундиров чёрное сукно.
Потом провал… потом побои…
И в клетку крупную окно.
Потом – бумага, мир расплылся.
Стараюсь буквы выводить, -
неловко я опохмелился.
Прошу за это не винить.
Со всем согласен, отпустите,
ведь вон уж солнце из окон!
Я брошу пить, а вы блюдите
наш быт, порядок и закон.
Я брёл к трамвайной остановке,
и сердце ёкало во мне.
Мне было скверно и неловко,
при мысли о вчерашнем дне.
Коряво как опохмелился!
Тоска в груди печёт огнём.
Во, кстати, магазин открылся!
С него, пожалуй, и начнём.
Ведь жизнь устроена так тонко…
Нельзя, чтоб обрывалась нить!
Сначала – мы. Потом – потомки…
Тут поневоле станешь пить.
И я будил в себе харизму,
и как бы кто ни дребезжал,
я вёл борьбу с алкоголизмом,
и алкоголь уничтожал.