Не клонись, не шуми, колосистая рожь,
сохрани и укрой, дорогая,
чтоб не чуяли вороны смертную дрожь,
на смолистые плахи слетая…
Вот и птенчик уснул, вот и месяц взошел,
замерцали огни вечереющих сел,
затуманились тихие плесы,
а в ладони отцовской стерня да зола,
темно-алая жизнь сквозь песок утекла,
и упали могильные росы.
В этой ласковой ржи ты останешься жив,
к поездам убежишь, как стемнеет,
ничего не возьмешь, ничего не забыв –
все пройдет, только боль все сильнее,
только путь все труднее, да сопки черней,
только кровь на губах и смола из корней,
только холод, безжалостно скорый,
и уже не коснуться ни ржи, ни пшена,
только смертью пронизанная тишина,
да железо замка и затвора.
Опубликовано в журнале "Голос эпохи", Москва, № 4, 2019