Где бы ты ни ступал
Кровоточащей подошвой,
Нет нигде обетованного края.
Через бестравную
Ясность скользит
Змея ветра.
Высохли всхлипы скота.
Дорога безмолвна.
Чуткие белые пасти жуют
Остатки трав за горизонтом.
Древнее земной коры
Горький взгляд негра:
Обглодано его поле.
Вечно слепо блуждает влага,
Неминуема встреча. Чем ускорит ее
Этот взгляд из-под черной, иссохшей
За тысячелетья руки?
Нет нигде
Обетованного края.
Кто осмелится встретиться взглядом
С распавшимся ликом
Вещей:
Глиняного черепка, в чьей тени
Нынче приют скорпиона?
Смерть в сердце вещей.
Опадают в полдень
Высохшие мотыльки света
С ветвей бескровных деревьев.
Кто находит каменные семена
В скорлупе на безлистом стволе?
Дети пекут из пепла и глины
Для новорожденных
Красный горестный хлеб на солнце.
Тишина запруживает
Горизонт. И только
На шипах, пронзавших
Жаркий лоб рассвета,
Повисли кровавые капли.
Стада белых господ
Все сожрали за время аренды
До последнего стебля.
Под стертыми подковами
Им принадлежит земля.
Вы это видели?
Взмахами черных ножей
Взлетали крылья вражды
Из-за тощей падали, подло.
Плешивые коршуны
Вьются теперь
Над деревней.
Индианка-девочка приносила
Кожуру листьев,
Мертвый пучок бананов к потоку:
Безрадостные челны
Отплывали от детской ладони.
Так перед ветхими ликами хижин
Мрачный поток проносил
Мимо пустые годы.
А когда малярийный цветок
Луны расцветает огромный
За скелетами изгородей,
Вспоминают
О грезах. О кровь
Восстания, с отчих времен
Она стынет в горах величия.
Кожаный шорох ночи
Трется о хижины: может быть,
Во сне приподнялся ребенок,
Чтобы поля разглядеть,
Крик услышать, который
Все взорвет, который
Под стареющим небом боли
Соберется с силой!
Куда ветер унес
Полуночную песнь
Гнева над водами?
Смотрят над жаркими
Крышами кроны пальм,
Лишенные света, ждут прилива
Черного мощного гнева
К спящим рукам негров,
Чтоб они разорвали
Узловатые путы –
Время, ткущее грусть.
Тогда негритята помчатся
С невиданными улыбками
На белых, как облака, спинах
Белых огромных буйволов,
Сияя от счастья, домой.
С немецкого